Мы пришли

Дверь в больничную палату распахнулась. Сквозняком захлопнуло окно, за которым серым крылом билась чайка. Чайка? На седьмом этаже бетонного корпуса? Тряпка! Грязная половая тряпка вырвалась на простор.
На пороге стояла хрупкая женщина неопределенного возраста со странным раскрасом лица, цвета хаки.

- Здрасьте, мы пришли!

Она вошла, приглашая кого-то жестом.

- Тася! А это... , это не важно. Располагайтесь!, - широкий жест невидимой свите.

Санитарка неодобрительно потянула носом, указала на свободное место.

Молодой врач тщетно пытался узнать анамнез заболевания, какие таблетки поступившая принимала, на что жалуется.

Получил ответ, что таблетки Тося не употребляет, не наркоша. На жизнь не жалуется, только на то, что несколько дней её родной организм отказывается принимать еду и питье, отвечает стойким пренебрежением. Как-то это не хорошо, не правильно.


Пока доктор пытался договориться с Тасиным организмом, сама его хозяйка с кем-то тихо беседовала:

- Рассаживайиесь по углам. На светильники можно, а вот на капельницу не надо, не устоит "солдат". Что серые хвосты развесили? Соберитесь, не дома!

Больные притихли. Недоумевали. Что за действие происходит невидимое?

А Тася сидела на кровати и разглядывала страшные картинки на стенах. Что за ужасные пауки? И почему их никто не боится? Привыкли?


Ночью странная пациентка кого-то гнала в сад. Искала любимый диван. Садилась ко всем на кровати. Недоумевала: "Где же тот чёртов диван? Не машите хвостами, знаю, не нравится!" Диван нашёлся в коридоре. Палата уснула.

Тася проснулась от яркого солнца. Прислушалась к себе. Поинтересовалась, не захотел ли чего насущего организм. Тот молчал, робко поглядывая на пустые пузырьки настойки боярышника.

- Знаю, знаю. Пенсии давно нет. Нам бы рубликов сто надыбать. К матери, что-ли наведаться? О здоровье спросить, полы помыть. Может, сотенку подкинет. Тарелку супа она подкинет тебе, а не рублики! А на кой мне этот суп, когда не лезет внутрь, все наружу сразу брызжет. Захирело нутро, спалилась.

В прошлый раз я друга нового нашла, доброго такого. Неделю у него бухали. Так мать, бедная девяностолетняя бабка, ментов на уши поставила, девочка её пропала. На опознания трупов ходила. А тут я звоню. Чуть старуха кони не двинула. Главное, тогда кошка на улице осталась, не сдохла взаперти. Нельзя без кошки, любимца.

- Да что я с утра о глупостях? Надо подыматься организм спасать.

Тася оглянулась на привычную домашнюю обстановку. Вздохнула, грязно. Не любит она грязь. Раньше по нескольку раз в день полы намывала. Из душа не вылазила. А сейчас... Да что сейчас!


Она оглянулась на свою свиту: маленькие серые чертята, свесив хвосты, аккупировали родной диван. Симпатичные такие, славные. С ними весело и на душе тепло, не одиноко. Паук, паразит, под потолком поселился. Страшный. Где я его недавно видела?

Ах, да! В больничке! Это надо было такому присниться, что умерла она, в кому впала, не дышала совсем. Соседи скорую вызвали. Откачали. Увезли. Да сбежала она оттуда. Всё дураки, ничего не понимают. Да и ребятам там тесно.

Что-то худо мне, Киса. Сердце выскакивает. Мутит. Сейчас вывернет наизнанку.

Может, правда, к докторенку сходить? И что, войду и скажу: "Здрасьте, мы пришли!"