Все сияет столь белоснежными искорками, что можно было подумать, будто это луна пролилась дождиком на нее...
Почему же сейчас они утопают в переплетениях теней? Потому, что... раз, когда прохладный туман капелек дождя и снежинок укрыл землю, стучался в ворота замка один молодой человек.
Не хотел никто впускать его: уж больно странный плащ и цилиндр почти скрывали собою его лицо, странно-низким был тот человек, зачем-то надевшим массивную, черно-золотистую маску.
- Пошел, колдун! - закричали ему стражники, - Не то позовем Его Высочество и он вмиг отдаст тебя палачу.
- Пошел, шут! - крикнули ему въезжающие, на роскошных конях, в замок вельможи, - Не то вдарим и не посмотрим!
- Заходи, раз просишь, где укрыться от дождя и снега! - вдруг тихо сказал человеку женский приятный голос. - Посмотрим, с чем ты пришел!...
И вельможи, равнодушно-горделиво, расступились, суровые стражники, лениво-с сомнением, отодвинули острые-тяжелые алебарды -молодой человек торопливо юркнул в замок; и...
Увидел перед собою девушку такой красоты, что жемчужные стены и алмазные канделябры замка меркли перед ней (была она с небесно-чистыми глазами, черными, как воронье крыло, волосами и с алыми рубинами губ, в пышном-пышном и нежно-зеленом платье, с изящной короной на голове).
- За доброту Вашу, - учтиво поклонился ей молодой человек, - примите от меня в дар мою арфу - в ней всего три струны, но стоит заиграть на ней, как все беды, все заботы и страхи унесут ее мелодии.
- У меня нет забот и страхов! - с, больно кольнувшей, холодностью отрезала принцесса, сдерживая темно-низковатую улыбку, - Да и что то за арфа, когда всего тремя струнами она играет?!... Не желаю брать такое!...
- Ваше Величество, ведь можно отдать ее страдающим и боящимся! - внезапно отделился из темноты голос, еще более тихий, мягкий и... ласково теплый, - Ведь им арфа поможет, все ведь... для чего-то пригодится!... Позвольте, я передам...
Из полумрака замка вышла другая девушка, еще красивее первой, только не было у нее пышных одежд и короны, а...все равно была она дивнее, милее человеку в цилиндре и плаще.
- Не встревай, слуга, тем более... Мой черед подарки брать! - капризно отвернулась принцесса, требовательно протянув руку к незнакомцу.
- Быть может, - нашелся он, с опаской поглядывая на колокольчик для вызова охраны, - милее справедливости Вашей моя книжка - все покажет она, что ни спроси, и картинки в ней так хороши... и двигаются, что всякий в этой книжке откроет будто сказку наяву?
- Не нужны мне сказки! – фыркнула та, любовно играясь с короной, - И любую книжку читать я не люблю, будь в ней целая звезда!... Мне лучше с подружками-фрейлинами на балах потанцевать да небылицы пошептать!... Не приму это!...
- Ваше Сиятельство, тогда... – робко вставила словечко, девушка в бедном платьице, - Позвольте, я передам книжку унывающим и желающим узнать новое, сказку; ведь как поможет она им!...
А человек все слушал, да... наслушаться, наглядеться на нее не мог, опечалился он, от одной, щемяще близкой, тайны, что ей придет не по нраву и что сверкнула в замке нежданно...
Рубашкой, ловко вынутой им из пазухи плаща, так и ослепившей всех гостей, валетов и пажей белыми-пребелыми своими искорками, к которой у принцессы так и затянулись руки, что вмиг очаровала ее.
- Вот это занятная безделка! - радостно потирала руки она, нетерпеливо ерзая на троне, не сводя глаз с этой чудной вещицы, - Сколько хочешь ты, путник за приют в моем замке, на сколько пожелаешь, волю распоряжаться моими угощениями и богатствами, слугами, как вздумаешь?... Любую цену оплачу, лишь... дай мне эту рубашку!...
- За Вашу щедрость безмерную, -сверкнул необычно глазами человек в сторону, испуганно взглянувшей на свою хозяйку, девушки, - дарю вам рубашку мою - любое желанье исполнит она, только изъян один имеет (приблизит с каждой мечтой черту)...
- Ступай, ступай, гость мой дорогой! - весело прервала принцесса, жадно-беспечно-метко хватая из его рук рубашку, - Порвется - зашьют, испачкается - почистят, устареет - украсят... А"черта" - сущая чепуха, главное - желанья отныне все мои!...
Не дремлют они у принцессы и на миг, все замка тишину ее радостью слепой тревожат: то... она уж ходит в роскошнейших мантиях и сама фея грез такой красоты одежд желать не могла; уже и из чистейших звезд-алмазов замок соткан, переливаясь на восторг гостей, короля и ее женихов; то все принцессы стали лишь куколками ее, с которыми она смеялась, игралась, ио девала в самые худшие платья...
Все то веселило принцессу, делало ее желанной гостьей и прогулок - вся зависть и все отчаяние других знатных девушек, что, как ни бились, не могли, ни платьем, ни румянами, ни париком с ожерельем, превзойти ее по красоте и богатству; вся озадаченность и грусть мудрецов, что, как ни усердно сидели за письменами и размышлениями, не могли отгадать принцессиных задачек и загадок; вся тоска лучших придворных танцовщиц и певиц, ведь их хозяйка танцевала и пела в разы красивее и изящнее их...
А принцесса все жеманничала об этом и кокетливо похихикивала, с первыми лучами солнца одевая рубашку, так и отливающую белоснежными искорками, которую не снимала даже, ложась спать, а всем придворным портным и фрейлинам строго-настрого запретила узнавать и малейшую деталь про то, из чего рубашка сделана (чтобы ни у кого на всем белом свете больше не было такой восхитительной рубашки, как у нее); и все загадывала, загадывала желанья, а...
Сама она все становилась сутулее и ниже пригибалась к земле, все больше стали это замечать, резко поредевшие и ехидно-заулыбавшиеся, гости и фрейлины; мудрецы поломали, поломали голову над тем, что это могло вызвать и бросили это, с их точки зрения, необъяснимо-бесполезное дело; и только девушка в простеньком платьице взволнованно бледнела и дрожала, наблюдая, как...
Принцесса все бешено-непоправимо-непрерывано загадывала разные желания, счастливо поглаживая всегда покоившуюся на ней рубашку из белоснежных искорок, не уставая перебирать день-деньской несметные сокровища, модные платья и диковинные угощения с игрушками, непростительно не замечая, как все больше и больше сгибается ее спина; а...
Молодой человек, вдохновлено все наблюдавший за ней, той, что была простенькой, но милей ему всех, уныло огибал в душащем одиночестве лабиринты пышных зал, толпы, игриво стреляющих в него глазками и с наслаждением сплетничающих про него, фрейлин; не притрагиваясь и пальцем к изысканным кушаньям, что учтиво-боязливо ставили перед ним вельможи; слушая докучающую музыку балов и шутки придворных...
Они завистливо глядели ему вслед, дуясь на его рассказы об судьбе "изгнанной в магический черный вихрь", не понимая, почему он все вздыхает в сторону девушки в простеньком платье (и у некоторых из них были небесно-задумчивые глаза, цвета мягкой темноты ночи волосы и хрупкие лепестки губ); словно выжидающе отмечая молниеносно-устрашающе съеживающуюся, мечущуюся мрачную, зловещую тень ее хозяйки, все прижимающую к животу скрюченные руки, чтобы никто не посмел отнять ее рубашку, так и манящую белыми искорками, и бормочущую желания; поглядывал на проносящиеся огоньки молний в, неведомо-пленительном, так близком ему мигом сказки, тумане, гулко приближающимся невидимыми шагами дождя...
А во дворце на него не глядели, предпочитая фальшивую радугу свечей и осуждения всего и никого, кроме принцессы, предусмотрительно-грозно прижимающей к своему телу, никогда не снимаемую, рубашку с белыми искорками, покрикивавшей, что она"устала" или "хворь приключилась вдруг, ничего" и что"так модно ходить нынче" (потому... будто и спина ее все ниже и ниже пригибалась, а молодой странник в плаще и цилиндре будто рос, становился еще краше и элегантнее; поднимались полы его плаща все выше и выше от земли; все пригожее обрамлял цилиндр его лицо; и все стройнее он становился!)...
Девушка в простеньком платье, которой никто не верил, не могла больше молчать об этом, не могло больше тревожно шептать ее сердечко, не могла больше она ждать бед; и вот... в один, сверкающий молнией и капельками дождя глубокий вечер, когда принцесса легла спать, она, не помня себя, застучала в дверь ее опочивальни.
- Ваше Высочество, проснитесь! – не жалели сил ее дрожащие мягкие переливы голоса, - Прошу Вас, выйдите, это важно!...
- Ничто уж не важно! - позади нее раздался любезный мужской голос с молодыми, радостными нотками.
Девушка обернулась и, вскрикнув, припала к двери принцессы (мысленно коря себя за то, что могла разбудить хозяйку криком) - перед нею стоял высокий, стройный молодой человек в лихо надвинутом цилиндре и развевающемся плаще.
- Ничто уж не важно! - чуть ли не шепнул он, походя все ближе к ней и не отрывая от нее своих странно-сверкающих глаз, - По крайней мере, для той, что по виду уж давно не принцесса - на что тебе оставаться у нее? Лучше... пойдем со мною, где витает воля и ветра синевы покой...
- Ах, лукавый! - отвела глаза девушка, пряча слезинки и украдкой упорно тихонько стучась в дверь принцессы, - Знаю я, что рубашкой своей ты забрал принцессы красоту и младость - и все лишь из-за обиды!... Забудь ее насмешки и ступай домой с миром - я страже ничего не скажу и проведу тебя к вратам!... Только... верни принцессе красу и миг, забери рубашку, не тронь хозяйкины грезы ею больше... Уходи!...
- За преданность принцессе, - будто опьянено чуть рассмеялся тот, достав из плаща невиданной прелести розу, - Подарю тебе, одной, мою розу - она наделит тебя чудес силами, я сделаю тебя феей, добрее и красивее какой никто не встретит, ты сможешь помогать, кому пожелаешь (и нуждающимся, и унывающим)...
- Нет, прошу, спрячь свой подарок (не то увидит король и отступником объявит!)... - ахнув, отпрянула она, всеми силами не пуская его к двери, - Не нужен он мне, иди домой, молю!...
- Где роза?... Мне ее подать!! - громом вдруг разразилось... кряхтливое шамканье и из принцессиной спальни, в одной сорочке, держа рубашку, мокро-блестящую белыми искорками, выскочила ужасающе-сгорбленная старуха в короне, с беззубым, беспрестанно шепчущим желания ртом, белыми редкими волосами и трясущимися, тянущимися к розе, сильно сморщенными руками.
- О нет, Ваше Величество! - чуть не потеряла сознание девушка, бросаясь поддержать и прикрыть собою ее, шатко и тяжело бегущую к, все будто насмешливо протянутой, розе, - Что он с Вами сделали его рубашка!... Умоляю, берите ее прочь от нас, сожгите, чтобы к принцессе вернулся ее облик, и не возвращайтесь к нам!...
Молодой человек побледнел от этих слов и, необъяснимо-отчаянно, прикрыл лицо плащом, подскочив к девушке.
- Я сделал все это ради тебя! -шептал он, стыдливо отвернув лицо от нее, - Не мог больше знать, что ты, такая дивная, добрая, красивая, увядаешь в плену у самовлюбленной принцессы (Вы отвергли мои лучшие творения, единственно-волшебные дары, а дали мне право почти на все ради... собственной прихоти - знайте это, Вы сами приблизили себя к черте безудержными мечтами, можете хоть казнить меня!)... Что ж, я, с удовольствием, исполню твою просьбу...
С этими словами, он повернулся и отчаянно-твердыми шагами пошел к старухе, упрямо сжавшей в пальцах бело-искристую рубашку.
- Только подойди кто из вас!! -неузнаваемо-пронзительно захрипела она, оттолкнув девушку и судорожно схватив колокольчик для
