Биографические листки (продолжение)

76
     В первую школьную зиму моё внимание привлекла одежда учителей. Она отличалась от той, что мелькала среди сугробов на улицах Старых Бобовичей и дома. Одежду нашей учительницы Анны Павловны можно назвать простой и опрятной. Такими же выглядели коридор и класс.
     Дома не то. Мать носила лоснящуюся от верной службы кухвайку (так произносили у нас слово "фуфайка"). Подобные я видел у тётки Гашки, бабки Алёны. Зимние хлопоты по хозяйству, поход в магазин за хлебом... Куфайка согревала, берегла тело от колючего ветра. Если намокала в снежную погоду, её просушивали на грубке, которую топили по вечерам в дополнение к печке, протапливаемой спозаранку.
     Я привыкал к тому, что нашу Анну Павловну и других учителей можно узнать за версту. Большинство женщин походили друг на дружку, занятые однообразными в эту пору хлопотами. Школа, класс, учительница превращались для меня в мир, не знакомый ранее. Педагоги жили умственным трудом. Им не надо было таскать корыто с мешкой и ведро с пойлом. Внешняя аккуратность по-своему воспитывала и меня, первоклашку.
     Когда мороз старался завладеть любым тёплым уголком, занятия отменялись, о чём оповещали по радио. Мать, накормив живность, шла в магазин. На ней была, помимо кухвайки, хуста - большой платок, сложенный по диагонали. Один конец закрывал грудь, другой обматывался вокруг шеи. Холоду не подступиться никак. Учительницу в будничной кухвайке и хусте с длинными махрами я не видел ни разу. Общими для старобобовичских женщин оставались лишь валенки, спасающие ноги от январской стужи.