Он очнулся. Инстинктивно попытался потянуться и вдруг резкая боль пронзила все его тело, она начиналась где-то в районе шеи, в полную силу расцвела в районе груди и закончилась многочисленными отголосками в районе ног. Он испуганно замер, попытался открыть глаза и не смог этого сделать. Нет, он даже чуть-чуть приоткрыл глаза, но ничего не увидел кроме слабого, едва заметного, отголоска света.
Попытался поднести правую руку к глазам, чтобы протереть их и не смог этого сделать. Рука была настолько тяжелая, а боль в груди, вызванная попыткой пошевелить рукой, столь сильна, что он немедленно прекратил эту попытку и замер неподвижно. Через некоторое время, когда боль стихла, он сделал попытку дотянуться до лица левой рукой и, не смотря на боль в груди, это ему удалось. Головы не было, вернее она, конечно, была, но представляла собой какой-то шершавый кокон и ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это бинты, целиком покрывающие голову.
Тогда он попытался сосредоточиться и вспомнить, что с ним произошло и вдруг понял, что не знает, а кто он. Он не помнил ни своего имени, ни фамилии, вообще ничего. И вот тогда он испугался по настоящему. Страх вызванный болью, это был не страх, вот сейчас ему стало по настоящему страшно, животный ужас сковал все его тело. Разум не выдержал и он снова впал в забытье.
Прошло какое-то время и он снова очнулся. Сколько прошло времени, он не знал. Но видимо его прошло достаточно много, так как бинтов на глазах у него не было. В помещении, где он лежал, царил полумрак. Источник слабого рассеянного света находился где-то справа от него и, слегка повернув голову, он увидел небольшой столик, стоящий рядом с его кроватью и женщину, уронившую голову на руки, лежащие на столе.
Густые, чуть завивающиеся, черные волосы волнами спускались на ее плечи. Даже сквозь больничный халат были видны почти идеальные пропорции тела, заканчивающегося длинными стройными ногами. Но вот на ее, скорее милом, чем красивом лице, едва-едва тронутым косметикой, была заметна смертельная усталость. Было видно, хотя он так и не мог сформулировать по каким признакам, что она сидит здесь очень давно. Он пытался вспомнить, кто это, и не мог этого сделать, она даже не вызывала никаких ассоциаций. Жена, сестра, друг?
Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться, желание вспомнить хоть что-нибудь полностью овладело им и вдруг сквозь сплошной туман стали проступать какие-то образы. Он совсем маленький катается на самокате в парке. Вдруг поднимается сильный ветер, несущий прямо в лицо пыль, откуда-то взявшиеся обрывки бумаги и прочий мусор. Почти мгновенно потемнело, ослепительная молния вспорола небо и почти сразу, как выстрел, прогремел гром.
Он испуган, разворачивается и как можно скорее едет к выходу из парка. Ему на встречу бежит женщина и он понимает, что это мама. Она заключает его в объятия, гладит по голове и тихонько шепчет:
- Алешенька, успокойся это просто гром.
Ему так хорошо и уютно в объятиях матери, что он сразу успокаивается и радостно улыбается ей. Ой, он вспомнил — его зовут Алексей. Он так обрадовался своей первой победе, что невольно дернулся и вновь резкая боль в груди бросила его в небытие.
Прошло еще какое-то время и он очнулся вновь. Палата, освещенная солнечным светом, была пуста. Закрыв глаза, он вновь занялся привычным делом — попытками еще хоть что-то вспомнить. И снова перед глазами встали и исчезали какие-то странные образы. Вдруг перед глазами встала целостная картина. Он на байдарке летит, именно летит, а не спускается по горной реке. Холодные жгучие брызги заливают лицо, попадают в глаза и мешают смотреть, хочется протереть их рукой, но нельзя ни на секунду выпускать весло из рук.
Кругом такой грохот, что можно орать во все горло, все равно тебя никто не услышит. В душе полный восторг, а в голове абсолютная пустота, свобода. Исчезли заботы, неурядицы, тревоги, все, что накопилось в ней за предыдущую жизнь. Но одно неловкое движение и все, весло зацепило за камень, лодку развернуло поперек течения, он пытался выгребать, но не смог. Лодка перевернулась, головой он ударился толи о камень, толи об корягу и потерял сознание.
Очнулся уже за порогом, когда его друг Сергей, ведь точно вспомнил Сергей, сам весь мокрый и в синяках, делал ему искусственное дыхание.
И тут же нахлынуло еще одно воспоминание, он стоит на кладбище у двух могил за одной оградой. Весна, теплый почти летний ветерок слегка шелестит листьями берез, растущих вокруг. Где-то в отдалении слышна радостная песнь соловья. Одна могила чуть более старая с установленным довольно давно красивым памятником, могила мамы.
А рядом, простой холмик, весь заваленный венками и цветами - свежая могила его жены. Все родственники и знакомые, участвовавшие в похоронах, отошли и ждут его сразу за поворотом кладбищенской дорожки. Ждут довольно давно, а он никак не может отойти от могилы, покинуть двух самых дорогих для него людей.
Вдруг сквозь приоткрытое окно раздался резкий, длинный гудок машины и визгливо-противный звук тормозов. И эти звуки стали спусковым крючком для полного возрождения памяти. Он мгновенно вспомнил все, свою поездку на машине по оживленной пригородной трассе, девочку пяти-шести лет неожиданно выбежавшую на проезжую часть за летящим по ветру большим красным шариком.
Мгновенное понимание того, что затормозить он уже не успеет и единственное, что можно сделать — это вывернуть руль и вылететь на сторону встречного движения. Затем картина надвигающегося грузовика и все… Теперь понятно, как он оказался в больнице.
Он вспомнил всю свою жизнь, легко и просто, как-будто никогда и не забывал ничего.
Но вдруг он вспомнил женщину, сидевшую тогда у его кровати, вот ее он вспомнить не мог. Значит еще не все, значит, память вернулась не полностью?
Раздался звук открываемой двери, он повернул голову и увидел ее, усталую, осунувшуюся, но такую красивую. Увидев, что он очнулся, она подбежала к нему и поцеловала в лоб, потом, как-будто устыдившись своего порыва, густо покраснела и растерянно смотрела на него.
- Кто Вы? Почему я Вас не помню? - прошептал он.
- Меня зовут Марина, я мама Наташи. И видя непонимающие глаза Алексея, добавила:
- Той девочки, которую вы спасли на дороге.
- Марина, а почему вы здесь, со мной?
- А где же мне быть, как не рядом с человеком, который, рискуя жизнью, спас самое дорогое, что у меня есть на свете, мою дочь.
- И давно я лежу тут?
- Почти три недели, врачи уже боялись, что вы так и не выйдите из комы.
- И все это время Вы были здесь? Марина, честно говоря, не знаю, что и сказать, единственное, что могу и хочу - это поцеловать Ваше прекрасное лицо. Правда для этого Вам придется самой подойти ко мне и нагнуться.
Она растерянно посмотрела на Алексея, затем, тряхнув кудрями, как-будто отбрасывая все сомнения, подошла к нему, погладила его по голове, посмотрела на него своими большими серо-голубыми глазами, полными не только сострадания, но и чего-то большего, наклонилась к нему, трепетно и осторожно коснулась его губами, такими мягкими и соблазнительными.
Здоровой рукой он обнял ее за шею и прижал к своему лицу. Она не сопротивлялась, наоборот, полностью отдалась обуревающим ее чувствам. Поцелуй все длился и длился и никто не хотел прервать его. У него даже голова закружилась. Ведь от неё так сладко пахло духами, а её губы были такими нежными.
Этот поцелуй решил все. Больше они не расставались. Сразу после выписки она, вместе с Наташей, переехала в его квартиру, а еще через месяц состоялось свадьба и венчание в церкви.
Они прожили вместе больше тридцати лет, так, по моему, ни разу не поссорившись и не было на свете пары более любящих друг друга, чем они.
