оправдание никто не даст. И даже то, что Цепеш всё-таки существовал (хоть и не в человеческом понимании), не давало ему права свою память отстаивать – Тёмный Закон, тот самый, что регулировал всё посмертие вампиров, и тот самый, за который так ратовал сам Цепеш, и который так яростно соблюдал и призывал соблюдать – не позволял ушедшему от жизни заявлять какие-либо права на память.
Были исключения вроде Варгоши – тот ещё вписывался в людской возраст и потому мог пользоваться правами и памятью отца. А Цепеша в мире людей не было уже не одно столетие…
Во-вторых, Цепеш не считал себя настолько кровавым. В минуты редкого хорошего расположения, он, бывало, заявлял так:
–Время тогда было другое. Если ты не был жесток, то получал клеймо слабака и труса. Если твои земли не вызывают страха, а твоё появление во главе войск трепета – не жди уважения и почитания, и знай точно – стоит ослабеть, стоит продоверяться, и всё будет кончено: ближайшие друзья будут в числе тех, кто сплетёт против тебя заговор. Держать надо страхом. Только страх помогает людям помнить о том, что они смертны. И потом – жестокость – следствие проступков. Как следует наказать человека, который выдаёт тайный хлебный обоз твоему врагу и тем обрекает на голод целое поселение? Как наказать воина, что входит в дружбу с врагом, ища себе девку краше и кошеля толще?
И вроде не перед кем Цепешу было оправдываться – Совет Высших Вампиров, в котором и сам он состоял, не требовал объяснений, извинений или оправданий. Но перед самим собой Цепеш досадовал.
Надежда родилась в нём полвека назад, когда какой-то очередной охотник за тайнами Цепеша явился в его бывшие земли, и…заплутал. Влад помог ему. Благодарный идиот обещался рассказать об этом, и Цепешу стало радостнее на какое-то мгновение от этого обещания. И как же он был разочарован, и как разгневан, когда благодарный идиот выполнил своё обещание и выпустил поганую статейку в общество. В ней он рассказывал о том, что пережил встречу с вампиром Цепешем, что тот пытался затемнить ему рассудок и сожрать…
Больше людям Влад не верил. Вампиры были не лучше, но вампиры подчинялись если не закону чести, то Тёмному Закону, а люди жили непонятно. Влад Цепеш слишком давно не был человеком, и не понимал уже людской сути. Человек стал для него сосудом для крови. Сосудом силы. Сосуд следовало беречь, не следовало налегать на этот сосуд, следовало оберегать его, и убивать, если придётся – милосердно.
Но не верить, не привязываться, не ждать чудес.
Впрочем, сейчас мрачность Цепеша ничего общего не имела с привычными ему страданиями об опороченной памяти. Сейчас его разочаровал вампир. И какой! Агарес! Лорд Агарес – один из способных вампиров, заклинатель и последователь старой вампирской чести, сторонник Тёмного Закона, и рьяный его страж.
В одно время Влад Цепеш даже предлагал, с осторожностью, неспешно, но предлагал кандидатуру Агареса для включения в Совет Высших. Пока сам же и придерживал окончательное решение, рассудив, что Агарес ещё молод, для полноценного включения, но Агарес появлялся на общих заседаниях, на которых присутствовали все вампиры, имеющие положение «хозяев», и к нему приглядывались.
И тут такое разочарование!
–Повтори ещё раз! – велел Цепеш. Он не оставил своей людской привычки ходить взад-вперёд в минуты волнений. Где-то там, в далёкой людской жизни, скрывшейся за серостью настоящей силы он, помнится, точно также принимал решения о казни и помиловании, о походе и перемирии – точно также ходил. Вместе с каждый шагом блуждали и его мысли. Но в этом он находил упорядочивание.
Цепеш не мог успокоиться. Агарес не казался ему глупцом, и всё же…
–Повтори, Амар! – нетерпеливо затребовал Цепеш снова. Не давая своему верному слуге собраться и перевернуть лист с донесением. Алели красные чернила, складывающие крамольные строки. Нехорошие строки.
–По свидетельству короля Стефана, достопочтимого и уважаемого…– Амар в покорности начал заново.
–Дальше! – Цепеш даже прикрикнул.
Он не был яростен в обычный час. Более того, если и впадал в гнев, то редко тому были свидетели из числа вампиров или людей. Даже сейчас, когда люди вроде бы ничего Цепешу и не значили. Амар, пожалуй, был немногим исключением, поскольку стал Владу совсем родным за годы посмертия, да и пришёл он оттуда, из жизни, из его жизни. Он сражался с Владом в одних рядах, нарекал его господином и верил ему. А прознав, случайно прознав о новой, нечеловечской сути Цепеша, отрёкся от креста и сказал, что последует за ним и дальше, в ад.
Адом назвать это было нельзя, но Цепеш умел ценить преданность. И высшей формой его признательности и были эти редкие окрики, придирки, нетерпеливость, которую можно позволить по отношению к близкому, и которая так не подходит древнему вампиру.
–Кровосос, нарекшийся лордом Агаресом, предлагал поручительство…
Предлагал! И Цепеш ещё хотел его рекомендовать в Совет? Тьфу! Как можно рекомендовать того, кто так глуп? Во-первых, что за вопиющее самоуправство? Договаривайся Агарес о чём-нибудь своём, о землях или жертвах, ещё можно было бы понять. Но он договаривался за Варгоши! В обход Совета!
Мятеж? Бунт? Самоуправство, рождённое наглостью? Алчность? Забылся Агарес?
И странно, что не удивился даже тому, что король – твёрдый, кстати, сосуд, с характером, не удивился даже такому понятию и такому гостю, как «вампир». Что с нюхом Агареса?
Влад Цепеш раздражался не на Варгоши. Тот идиот, сволочь, подлец, весь в отца, которому, надо признать, досталось по делу! Но Агарес! Каков ублюдок-то! змеёныш подколодный. За спиной Совета сторговался с королём за Варгоши! Выгородил его, вступил в переговоры, и…
–Дал слово, – безжалостно закончил Амар.
Да… это было камнем в крест. Полынью в мёд. Осиной в мозг. Да как угодно! это было ужасно. Он дал слово. Дал слово, что будет контролировать Романа Варгоши. Дал слово человеку в обход решения Совета. Конечно, вампир имеет право дать смертному своё слово, если того требует ситуация и нет времени согласовывать решение с Советом. Но здесь речь шла не об Агаресе, а о том, что он оказался слишком тщеславен, что гордыня переполнила его отверженную смертью плоть!
Да, это была гордыня. Тщеславие. Желание доказать Совету. Желание спасти утопающего, но не для утопающего, не для его блага, а для себя самого – себе доказать, да и других ткнуть в собственный успех.
Вы не смогли, а я смог – вот она, глупая, наивная формула. Влад Цепеш полагал, что с жизненным опытом эта формула сходит на нет. Во всяком случае, за пару столетий можно от неё было избавиться, и всецело отдать себя Тёмному Закону. Но лорд Агарес был, похоже, другого мнения.
Что ему? Устал служить? Решил, что умнее Совета, прозорливее Закона? С этим надо было решать. Надо было что-то делать, и Цепеш страшно и мрачно тряхнул головою, приняв этот вывод. Тяжелее всего было то, что Цепешу, который сам представлял Агареса, прославлял его, нужно было признать ошибку: Агарес отвратительно молод, не зрел.
Совет, без сомнения, поймёт, простит. Но себя как простить?
–Пошли весточку Высшим, – прошелестел Цепеш, совладав с собою и досадой.
Амар мгновенно исчез. Влад опустился в кресло. Какое разочарование было в каждом его жесте! В каждом движении, в каждом…
–Хозяин?– Амар вернулся неслышной тенью. В руках его был изящный маленький золочёный подносик с тяжёлым кубком.
Кровь. Надо же – Цепеш только раздумывал о том, что было бы здорово выпить лишнюю порцию, воистину говорят: слуга и хозяин, в конце концов, либо ненавидят друг друга, либо учатся понимать друг друга без слов.
–Благодарю, – Влад взял свой кубок. – Скажи Высшим, что я их жду.
–Уже сделано, – Амар даже не загордился такой исключительной, даже для вампира, скоростью. Он и в самом деле был удивительным слугой.
Совет Высших Вампиров вместе с Цепешом был из всего тринадцати представителей. Этого, разумеется, было бы мало, если бы речь шла об управлении среди мира людей, но для вампирского долголетия, для неспешности посмертия этого хватало. К тому же, Совет Высших разбирал такие вопросы как нарушение Тёмного Закона, договорённости и поручительства перед людскими представителями, а также – судилище над теми, кто имел статус «хозяина», то есть, мог обращать себе слуг, собирая собственный клан.
Роман Варгоши не имел своего клана. Его хозяином был его отец, и после его убийства, Роман остался в одиночестве. У него ещё не было возможности, не было права обращать других людей. Это право нужно было заслужить, а Варгоши пока этого права не заслужил. Именно поэтому он должен был предстать перед Советом Высших, когда король Стефан начал бы в его сторону расследование. Но вмешался горец! Агарес, будь он не ладен.
–Прибывают, – коротко сообщил Амар. Цепеш поднялся из кресла, поставил кубок на половину опустошённый в сторону, направился в сторону Зала Совещаний.
Там было холодно. Как и в любом помещении, отданном под власть неживых. Зачем им тепло? Зачем им еда? Это людское.
Гости прибывали. Из двенадцати ожидаемых Цепешом представителей, появилось семеро. Остальные передали коротко извинения и обещали ознакомиться с делом позже. Цепеш оглядел длинный стол из тёмного дерева, за которым уже располагались его гости.
Что ж, примерно так он и ожидал. Мария Лоу – настоятельница приютов, благодетельница, ответственная за открытие и содержание домов презрения и лазаретов, никогда не пропускала ни одного совещания. В этом и была черта её вечно строгого, нарочито серьёзного и собранного образа. Она всегда подчёркивала свою добродетель, утверждая, что её жизнь была пуста и не имела смысла, а вот посмертие…Мария Лоу, пожалуй, была одной из немногих высших вампиров, кто никогда, даже в минуту гнева или великой скорби не полагал своё вампирское состояние как проклятие. Для неё это всегда был дар.
Она кивнула Цепешу первой, затем подняла левую ладонь:
–Приветствую тебя, Влад.
–Рад, – искренне признал Цепеш.
Рядом с Марией Лоу одно место пустовало. Ну что ж, и этого отсутствия Влад Цепеш ожидал тоже. Высшие вампиры могут жить долго, но это не означает, что они полностью избавляются от человеческих привычек. Зато следующее место было занято. Вампир Самигин – человек древний, сменивший ещё при жизни три десятка профессий. Поговаривали, он был знаком с Христом. Правда, Влад Цепеш в это особенно не верил. Он полагал, что этот слух идёт от клана самого Самигина, таким образом подчёркивающего своё древнее происхождение. На сегодня Самигин занимался переводами древних трудов. Надо сказать, что бумажная работа всегда его влекла. Он по памяти восстанавливал и уничтоженные работы, тем самым оставляя важный след для людей.
–Рад тебе, – промолвил Цепеш. Несмотря на то, что Самигин не сделал ему ничего дурного, напротив, с ним всегда было легко договориться, Влад всё-таки чувствовал к нему какое-то неприятие и старался на лишние договорённости не выходить.
Помимо этих двоих Влада посетили также маркиз Лерайе, князь Малзус, Зенуним, герцог Гриморрэ и принц Сиире… лучше, чем Влад ожидал. Совещание было не запланировано, и Цепеш не знал, сколько из высших откликнется. Откликнулось большинство.
Обменялись короткими
