- Она была моложе меня? - перебила его рассказ Люда.
- Моложе, на восемь лет, но какое это имеет значение. Ты не поверишь, но полюбив Свету, я не переставал любить и тебя. Я понимаю, любить двух женщин одновременно — это по крайней мере странно, но это было так. Пока я был с ней я тосковал о тебе, а когда был с тобой, о думал о ней. Оставить одну из вас было выше моих сил. Даже когда через два года у нее родился сын, а ты знаешь как я хотел ребенка, я не смог, да и не хотел, если совсем честно, сделать окончательный выбор.
Вот такого поворота событий она явно не ожидала, готовясь выслушать стандартные объяснения о задурившей голову женщине, кризисе среднего возраста, мольбы о прощении. Но такой спокойный рассказ, без тени раскраивания, привел ее в полное замешательство. Она абсолютно не знала как на это все реагировать. А между тем, он продолжал:
- Люда, пойми, я любил и люблю тебя также сильно, всем сердцем, всем существом, всей душой как и в первые дни нашего знакомства. Но в тот момент, ты же помнишь в каком состоянии ты была — частые, зачастую ничем не обоснованные истерики, раздражительность, упреки и слезы, а иногда наоборот ты ходила как сомнамбула, ничем не интересовалась, вся погруженная в себя и свои переживания. Ну и меня, может быть неосознанно, потянуло к спокойствию, умиротворенности, простому житейскому счастью.
Я понимаю, что глубоко виноват перед тобой и заслужил все то, что ты мне высказала и если ты не можешь простить мне это, то я готов принять любое твое решение.
Я понимаю, что глубоко виноват перед тобой и заслужил все то, что ты мне высказала и если ты не можешь простить мне это, то я готов принять любое твое решение.
Но Людочка, с момента их смерти прошло четыре года, все в прошлом, прошу тебя не зачеркивай нашу двадцатилетнюю совместную жизнь. Я клянусь тебе чем угодно, Богом, жизнью, что никогда больше не предам тебя.
Она сидела и молча слушала его. В голове был полный сумбур. С одной стороны, ревновать к давно умершей женщине, как-то неправильно, не по людски, что-ли. С другой стороны — предательство есть предательство.
Но тут она вспомнила о своем поведении тогда, девять лет назад, после неожиданного выкидыша на пятом месяце, как она буквально упивалась своим горем, как срывала свою боль и раздражение на муже, как-будто он был виновником ее несчастья. Вспомнила и слова ее лучшей подруги, от которых она тогда легко отмахнулась:
Но тут она вспомнила о своем поведении тогда, девять лет назад, после неожиданного выкидыша на пятом месяце, как она буквально упивалась своим горем, как срывала свою боль и раздражение на муже, как-будто он был виновником ее несчастья. Вспомнила и слова ее лучшей подруги, от которых она тогда легко отмахнулась:
- Люда, если ты будешь продолжать так себя вести с Сережей, то он может не выдержать и ты потеряешь его. Ты этого хочешь?
Так значит и на ней есть часть вины за его обман? Это не логично, но почему-то ей стало легче от этой мысли, она смогла хоть частично понять его. А понять — это значит почти простить.
Она взяла его за руку, их взгляды встретились. Они смотрели друг на друга долго, долго, а потом она тихо произнесла:
- Ладно Сережа. Давай попробуем простить все друг другу и начать заново. Пошли домой. Да, и позвони Андрею, чтобы он не ждал тебя вечером.
Господи, за што?)