За Курильскою грядою

улыбнулась Надя.
— Для меня он всегда будет маленьким. Ну, проходите в дом.
Мария Матвеевна проводила гостей до их комнаты. Там у одной стены стояла двуспальная кровать, около другой — детская.
После позднего ужина Надежда извинилась и попросилась отдохнуть с дороги.
— В самолёте мало удалось поспать, — оправдывалась она, — да и сыну вашему не мешало бы отдохнуть, уболтала я его дорогой.
Утром оказалось, что Егора в доме нет.
— На комбинат убежал, — пояснила Мария Матвеевна, — на неделю отпуск взять, чтобы вам остров показать.
— Стоило ли? Такие хлопоты… Мы бы сами как-нибудь.
— Сами бы дальше посёлка не ушли. И не в этом дело.
— А в чём?
— Кушайте, что за едой болтать. Кушай, Дашенька.
— Спасибо, — застенчиво сказала Даша.
— А зови меня — баба Маша.
— Какая же вы баба? — удивилась Надя. — Вы ещё молодая женщина.
— У меня же есть внук… или был. Сейчас непонятно.
Мария Матвеевна увидела удивлённый взгляд Надежды и пояснила:
— Егор служил здесь, пограничник. Ему тут понравилось, работу предложили. Сами-то мы из Хабаровска. Егор и перевёз нас, меня и Людку, свою невесту, поженились они, сын, Славочка народился. Да только жизнь не заладилась у них. Схлестнулась тут Людка с лейтенантом, его перевели в Хабаровск в Амурскую флотилию, и она со Славиком с ним уехала. Лейтенант-то тот Славика усыновил и фамилию ему свою дал и отчество. Теперь непонятно: есть у меня внук или нет?
— Есть, конечно.
Мария Матвеевна вздохнула.
— Только Людка даже по скайпу нам общаться со Славиком не разрешает. А Егорушка шибко осерчал. Грозился ни на одну бабу больше не взглянуть. Слава богу, ты ему, Наденька, встретилась. Понравилась ты ему, дочка, вижу. Глаза загорелись, как на крыльях летает, а ведь два года как в воду опущенный ходил.
Надежда смущённо слушала и подумала, что вот откуда в доме детская кроватка.
Ближе к обеду вернулся Егор, шумный и весёлый.
— Сегодня я вам наш посёлок покажу, а завтра поедем остров смотреть.
Посёлок оказался не таким уж и маленьким и местами даже красивым. Побывали возле маяка на мысе Южно-Курильский.

— В шестидесяти километрах отсюда, — сказал Егор, — остров Шикотан Малой Курильской гряды, а за ним уж до Америки никаких островов. — Видишь, скальные породы выступают на поверхность, остров имеет вулканическое происхождение.
— И землетрясения бывают?
— А как же, бывают.
День прошёл великолепно: Егор шутил, развлекал своих гостей, как мог. Домой вернулись усталые, но довольные. Мария Матвеевна встретила их пирогом с рыбой.
— У нас еда, Наденька, в основном из морепродуктов: крабы, креветки, кальмары, красная рыба, икра. А мясо редкость.
— А Москве это называется одним словом: деликатесы, — улыбнулась Надя.
Утром поехали на юг острова, опять через аэропорт, мимо гор, потом выехали на берег океана. Егор остановил машину, вышли наружу и подошли к берегу.
— Вон, смотрите.
Егор показал рукой вниз и в сторону.
— А вы говорили вчера на пляже, что вода холодная. Купаются же.
— Да ну вас, Егор, это же тюлени, наверное.
— Да, это тюлени, Надя.
Егор достал два бинокля, чтобы Надя и Даша смогли получше рассмотреть животных. Тюлени спускались в воду, ныряли, высовывали усатые морды из воды, с неохотой выбирались на берег. Наблюдать за ними было очень интересно. И вдруг тюлени засуетились и стали торопливо выбираться на берег.
— Смотри! Смотри! — громко сказал Егор, показывая вдаль. — Вон, чуть левее.
Чёрно-белые животные грациозно выныривали и так же грациозно входили в воду.
— Дельфины? — предположила Надя.
— Почти, касатки. Не росомахи, конечно, но звери серьёзные.
Касатки ушли куда-то на север.
— Ну, ладно, поехали, — сказал Егор.
Дорога свернула в горы. Вдали показались крыши домов.
— Посёлок Головино, — сообщил Егор.
Автомобиль свернул направо, объезжая посёлок, проехал несколько километров и остановился.
— Дальше пешком, — сказал Егор, — здесь недалеко.
Они прошли метров пятьсот до края каменной косы.
— Ну вот, здесь до Японии чуть больше шестнадцати километров, самая близкая точка.
Егор достал бинокли. Ничего интересного: такая же коса на другом берегу, проехала машина, наверное, там дорога.
— Слева от нас Тихий океан, а справа — Охотское море. Ну что? Насмотрелись на Японию, идём назад?
— Пошли, — согласилась Надежда.
— А стоим мы на берегу пролива Измены, а там, где посёлок — это залив Измены.
Надя взяла за руку Дашу, и они пошли назад.
— Интересное название.
— Многие считают, что неудачное, — сказал Егор. — А получилось такое название вот из-за чего. Флотские лейтенанты Хвостов на шхуне «Юнона» и Давыдов на тендере «Авось»… Слышали такие название кораблей?
— Конечно.
Надежда была несколько изумлена.
— Да, это именно те корабли. Лейтенанты на них немного занялись пиратством: и здесь, и на Итурупе, и на Хоккайдо. А всю добычу раздали местным айнам. Племя здесь такое жило. Этакие Робин Гуды. Посёлок японский сожгли, который был на месте нынешнего Головина. Это было в седьмом году, в год смерти графа Резанова. А в одиннадцатом здесь проплывал капитан Головин. В честь него посёлок назван. Японцы захватили Головина в плен и держали его два года и три месяца. Русское правительство сообщило японцам, что осуждает действия лейтенантов Хвостова и Давыдова, считает их виновными, но наказать не могут, так как оба преставились перед Господом. Но капитан Головин в их действиях не виновен, и если его не отпустят, то Россия будет вынуждена объявить войну Японии. Отпустили. Действия японцев наши посчитали изменой. Отсюда и названия. Хотя ни японцы, ни лейтенанты никому не изменяли.
— Интересно, — слегка безразлично сказала Надя.
— А вы, Надя, видели рок-оперу «Юнона и Авось»?
— По телевизору. А вы?
— Ходили на спектакль в Москве.
— Понравилось?
— Да, талантливо. Плохо, что в этой истории ни слова правды, кроме имён и названий.
— Да вы что? — удивилась Надежда.
— Да, на самом деле всё было не так романтично, как придумал поэт. Не хотел Резанов свести Америку и Россию. Зачем? У него была другая задача. На Аляске в Ново-Архангельске вот-вот должна была начаться цинга. Срочно требовалась капуста, лук, лимоны, апельсины, да и по хлебушку народ соскучился, питались-то мясом да рыбой. А испанцы упёрлись, продавать провиант не хотели. Вот Резанов и окрутил дочку губернатора Сан-Франциско. До обручения дело дошло, обещал через два года жениться. Думал, что через два года она его забудет, выйдет за другого. И Баранов, главный правитель русских поселений в Америке, когда через три года писал письмо брату Кончиты о смерти Резанова, тоже так думал. Но по обычаю испанцев, если девушка обручена, а жених её умер, должна уйти в монастырь, замуж её никто не возьмёт после обручения. Так что не ждала Кончита Резанова тридцать лет. Замуж ей в той дыре, именуемой Сан-Франциско, выходить было всё равно не за кого, а сама она хотела блистать на балах в Санкт-Петербурге, самом великолепном дворе Европы в качестве жены камергера Его величества графа Резанова.
— Эх, Егор, такую сказку разрушили. Это получается, что он её обманул?
— Получается, что так. Кто мешал ему в Ново-Архангельске обвенчаться с Кончитой? Никто. Но Резанов так не сделал. Он сам в письме писал, что приключение с Кончитой он затеял ради обеспечения продовольствием жителей Аляски.
— Да, жаль. Подлецом граф оказался, а его так воспели.
— Но опера «Юнона и Авось» от этого хуже не стала.
— Не стала, — согласилась Надежда.
Они проехали ещё несколько километров, пока дорога не кончилась.
— Пойдём вон с того мыса посмотрим ещё раз на Японию и дойдём до речки, перекусим и поедем назад.
В Японии ничего интересного не увидели: верхушки гор синели вдали. Направились к реке.
— Вода там, считай, минеральная течёт, — сказал Егор и показал направо, — вон вулкан Головина, самый маленький из здешних вулканов.
— В честь того капитана назван?
— Ну да.
Река скакала по камням, пенилась и звонко шумела. На том берегу возились двое маленьких медвежат.
— Это хорошо, что на том берегу, — сказал Егор, — где медвежата, там и их мамаша. А с ней лучше не связываться.
Надя и Даша с восторгом наблюдали на берегу за игрой зверят. Вдруг кусты сзади затрещали, раздался мощный топот и на поляну выпрыгнул бурый зверёк с длинными ушами.
— Заяц, — гаркнул Егор.
От неожиданности Даша вздрогнула и выронила своего зайца, а настоящий сделал длинный прыжок в сторону и исчез из вида.
— Ой, Тёпа, Тёпа, — заплакала Даша.
Тёпа скатился с берега, плюхнулся в воду и поплыл вниз по течению. Егор огромными прыжками погнался за ним. Игрушка плавно отдалялась от берега. Егор догнал её почти на середине реки, прямо напротив медвежат. Те прекратили свою игру и уставились на невиданное чудо — человека. Егор показал им плюшевого зайца, а потом помахал игрушкой, повернувшись к Даше. И тут ботинок соскользнул с камня, Егор не удержался и, взмахнув руками, упал в воду. На том берегу, над кустами показалась любопытная морда медведицы.
— Тебе-то чего ещё надо? — с досадой, замахнувшись на медведицу плюшевым зайцем, проворчал Егор.
Медведица коротко рыкнула, медвежата кинулись к ней, и медвежье семейство удалилось от реки.
Он вылез на берег мокрый и злой.
— Как низко я пал в глазах прекрасных дам, — сказал Егор, вручая зайца Даше.
— Нет, Егор, вы поступили как истинный рыцарь. Вы поднялись в глазах дам. Правда, Даша?
— Правда. А кто это выскочил из кустов, дядя Егор?
— Заяц-беляк.
— Он же не белый?
— Зимой будет белым.
— Егор, вы же весь мокрый. Как же мы поедем? Вам надо высушится. Костёр развести, раздеться, высушить одежду. А то замёрзнете.
— Надежда, на мне не совсем плавки.
— Ну и что? Мы с Дашей привыкли видеть мужчину в трусах. Наш папа так фланировал по квартире.
— Ладно. Если так, то это меняет дело и переходим на «ты», обращаться на «вы» к человеку в трусах мне кажется как-то не очень.
Надя засмеялась.
— Согласна.
Егор быстро натаскал валежника, соорудил костёр, разделся, высушил всю одежду, кроме ботинок.
— Они скорее сгорят, чем высохнут. Вам повезло с погодой, — говорил он, — в это время у нас дожди льют, а тут третий день солнце.
Егор говорил много, видно, что смущался, находясь в таком виде перед Надей. Она же вела себя естественно, не обращая внимание на его внешний вид.
— А почему Тёпа? — поинтересовался Егор.
— Вообще-то, первоначально — Стёпа, — улыбнулась Надя, — но Даша «с» почему-то не произносит. Она и зебру почему-то зовёт зёбра.
Даша терзала Егора вопросами про зайца и медвежат, Егор терпеливо и подробно всё ей объяснял.
***
Обратно доехали быстро, нигде не останавливаясь. Дома их ждал ужин, приготовленный Марией Матвеевной.
— Мария Матвеевна, может, вам денег дать? А то вы нас с Дашей кормите, мне неудобно.
— Что ты, Надюша, это я тебе должна денег дать. Посмотри, как мальчик разрезвился. Ходил угрюмый, небритый.
Погода стояла хорошая, компания разъезжала по острову, все сдружились за это время. Сходили на катере на Итуруп, где Надя сделала селфи: она и Даша на берегу Тихого океана. А потом зарядили дожди, Егор ушёл на рыбокомбинат работать. Надежда взялась готовить завтраки, обеды, ужины, а Егор не уставал нахваливать её кулинарные способности. Баба Маша читала Даши книжки, оставшиеся от Славика. Три дождливых