Взрослый человек

Перед входом в Венецию они снова поссорились, и Алиса, тяжело вздохнув, остановилась на Пьяццале Рома, перед мостом, ведущим в город. Только перейди - и ты в сказке, о которой так долго мечталось. Уже виден был канал, который резво бороздили лодки и катера, и там шла совсем другая жизнь - быстрая, легкая, волшебная.

Близнецы тоже остановились и тут же начали задирать друг друга - от скуки, жары и голода - им сколько не дай, все мало, недавно обедали и опять ноют, требуют Макдональдс. Родителей не было слышно, они стояли поодаль, только видно, как мама яростно размахивает руками перед папиным лицом, а он неподвижен, как всегда, просто ждет, когда это закончится. Проходящие мимо люди с интересом оборачивались и Алиса закусила губу. Господи, как стыдно. Ну сколько можно?

В этой поездке они ругались уже раз пятьсот, и каждый раз Алиса поднимала глаза к потолку машины, глубоко вдыхала и считала про себя - раз… два… Обычно считать приходилось долго. Наконец мама отворачивалась к окну и выразительно молчала, отец сосредоточенно вел машину и Алиса видела, как он судорожно сжимает зубы.

Братья, притихшие во время ссоры, снова начинали ныть и пихать друг друга, не лучшая идея запирать детей на заднем сиденьи машины так надолго, в неподвижности, духоте, со старшей сестрой посередине (ее всегда так сажали - чтобы близнецы не передрались), приходилось ехать, практически ничего не видя, выполняя функцию буфера, Алиса, ты взрослый человек, хватит скулить, всегда говорила мама, и Алиса привыкла все принимать молча. Она успокаивала себя мыслью, что братья, скорей всего, ничего не понимают - слишком мелкие еще. Она-то видит, что все не так. Давно уже не так. Ссоры, скандалы, разговоры о разводе (Алиса подслушала ночью, подкралась к кухне, где горел свет и раздавались приглушенные голоса - раздраженный мамин и безразличный папин), а потом вдруг это путешествие. Неожиданно сорвались и поехали по Европе - наскоро выдумав маршрут, не глядя, заказав гостиницы для ночевок, у папы внезапный отпуск, а у мамы премия - а не поехать ли нам, детки, мы так редко бываем вместе?
Близнецы сначала не хотели, ныли, что далеко и так надолго без компьютеров, но потом начали активно собираться, спорить с друг другом, кто что берет, на это всегда было забавно смотреть - как будто смешной вихрастый мальчишка ругается со своим отражением, у них становилось одинаковое выражение лица, и краснели они тоже одинаково, и в Алисе сквозь раздражение (а кого не раздражают младшие братья!) пробивалось что-то похожее на нежность.

С самого начала, с момента, как они отъехали от дома, Алиса старалась все время быть в хорошем настроении, всех мирила, она же взрослый человек, хотя это требовало огромного напряжения - быть взрослой в свои еле шестнадцать. Алиса почти не видела городов, в которые они заезжали, все сливалось в ее сознании в один нескончаемый фильм, она механически фотографировала дома, церкви, площади, снимала видео со смотровых площадок, делала селфи, со смутной надеждой потом, дома, пересмотреть фотографии и получить свою долю впечатлений. Как в тумане помнила какой-то шумный праздник в Брно, с музыкой и шествиями, тупо смотрела на белоснежный замок Мирамаре в Триесте, заставляя себя хоть что-то почувствовать - но не чувствовала, одна гулкая пустота была в ней. Море искрилось в буйных зарослях, пряталось между скалами, солнце назойливо пробиралось под темные очки, и Алисе отчаянно хотелось в темную комнату. Побыть в тишине. Одной. Набраться сил для последнего дня. Для Венеции.

Венеция была ее мечтой. Ее условием. Иначе Алиса никуда бы не поехала - так она решила с самого начала. Проявила твердость, и, хотя пришлось существенно менять маршрут, отец пошел Алисе навстречу. И всю эту бессмысленную поездку она ждала, когда же. Венеция снилась ей в виде маленькой музыкальной шкатулки, откроешь - и попадаешь на узкие каменные улочки, которые всегда заканчиваются водой, на миниатюрные лодочные пристани, и Алиса бесконечно бродила по этому магическому лабиринту, переходила мостики, заглядывала в низкие арки двориков, качалась в гондоле - одна! - даже во сне осознавая, что этого точно не случится, не по карману им такие развлечения, и конечно, встречала на одной из площадей Его. Ничего серьезного, обмен взглядами, улыбками, может быть пара фраз на итальянском (разговорник в сумке) - дальше Алисина фантазия не заходила. Этих воспоминаний с лихвой должно хватить на долгие зимние месяцы, а то и долгие пустые годы.

И в самые тяжелые моменты предвкушение Венеции приятно покалывало Алису - через три дня. Через два. Завтра… Шкатулочка приоткрывалась, являя драгоценности, видимые только Алисе, принадлежавшие только ей. Она снова поднимала глаза к потолку и терпеливо считала про себя под звуки очередной перепалки родителей.

Алиса стоит на Мосту Конституции, несколько шагов - и настоящая Венеция, виднеется зеленый купол церкви Святого Симеона, туда-сюда снуют люди, громко разговаривая на всех языках мира, смеясь, бесцеремонно задевая ее, по зеленой воде, чудом не сталкиваясь, носятся пассажирские катера и моторные лодки, но Алиса тупо смотрит под ноги. Она устала. Все. Она сейчас убьет кого-то - отца, мать, братьев. Или себя. Сейчас все обернется тем, что Венецию она не увидит. Ей опять придется лезть из кожи вон, чтобы не дать родителям поругаться окончательно. Она опять ничего не воспримет, не почувствует, все ее внимание будет направлено на то, чтобы сохранить мир в семье - хоть какой-то. Она будет смеяться через силу, заискивать, отвлекать. Искусственно восторгаться, а внутри плакать и скулить. И затыкать этот плач - потому что она взрослый человек.

Из толпы появляется высоченный худой длинноволосый парень, одетый то ли из мусорного бачка, то ли от ультрамодного дизайнера. На него все смотрят, и он это знает, идет уверенно и независимо, глядя поверх людей с легкой полуулыбкой на лице. Задерживает взгляд на Алисе, улыбается чуть шире, не замедляя шага проходит мимо - прямиком  в волшебный город, и весь мир принадлежит ему. Сегодня, завтра и всегда.

Алиса хватает братьев за руки, тащит к родителям. От неожиданности они даже не сопротивляются. Отец отнимает ладонь от лица, мама прекращает орать, словно ее выключили, удивленно смотрит на дочь, которая толкает близнецов к ней - обоих сразу, разворачивается и убегает по мосту в Венецию, на ходу отключая звук телефона.