остолбенел. Ему девятнадцатилетнему пацану обучать приемам секса тридцатилетнюю женщину? У него, конечно, был кое-какой опыт общения с противоположным полом, все таки за спиной два курса института, но ничего такого он и предположить не мог.
Однако общими усилиями справились вполне успешно, так что железная кровать перестала жалобно скрипеть всеми своими пружинами только глубокой ночью. Потом они долго лежали обессиленные на кровати не в силах ни пошевелиться, ни даже говорить. Однако через пол часа силы начали возвращаться к Андрею, и он подполз к лежащей с закрытыми глазами Свете и стал целовать ее упругую грудь. Она открыла глаза, ее дыхание участилось и она прошептала:
- Ну ненасытный! Неужели еще можешь?
И он доказал, что да может. Потом они обнявшись заснули, а когда он проснулся рядом никого не было, на столе стоял обильный завтрак и лежала записка:
- Дорогой, я ушла на работу, завтракай, гуляй и набирайся сил. Вечером продолжим начатое.
Так он и сделал. Искупался, полежал на пляже, сходил в лес за грибами, которых вокруг было видимо-невидимо и когда стало смеркаться постучался к Свете. А дальше все покатилось по накатанному сценарию — снова жалобно скрипела кровать, жалуясь на свою нелегкую долю, снова всю ночь в комнате горел свет, так как ни один из них не мог ни на секунду оторваться от другого, встать и выключить горевшую люстру.
Следующим утром Свете идти на работу было не надо и они долго валялись на кровати и провалялись бы еще дольше, если неожиданно в дом не вошла его мама, приезда которой они не услышали. Увидев открывшуюся картину, мама улыбнулась и сказала:
- Не застав тебя дома и видя не разобранной постель, которую я сама заправляла, так и подумала, что ты можешь быть здесь, но чтобы до сих пор в постели, ну ты даешь! Давай одевайся и пошли в домой полдничать, а то я долго ехала и жрать хочу как волк.
Минут через пятнадцать, когда он пришел к себе домой, на столе уже стояли продукты, привезенные из Питера. Они с мамой быстро поели, а наевшись, мама стала его снова подкалывать:
- Господи, на один день оставить кобеля нельзя! Сразу великовозрастную любовницу нашел, ну хоть не опозорился?
- Да вроде никто не жаловался, все остались довольны.
Но вот потом мама стала абсолютно серьезной.
- Андрюша, я конечно понимаю, что в твоем возрасте во всю играют гормоны и хочется залезть на любую красивую женщину, а Света действительно умопомрачительно красива, но все же и мозги надо иногда включать. Она же почти в два раза старше тебя и если она позарилась на мальчишку, то значит имела какую-то цель, подумай над этим.
- Ну какие у нее могут быть цели, кроме получения удовольствия? Надоело женщине жить без секса, ведь я у нее был первым в жизни.
- Первый?!
- Ну да, первый.
Мама на несколько секунд задумалась, а потом сказала:
- Ну ладно, что сделано — то сделано. А я приехала с не очень хорошим известием. Меня как минимум на ближайшей месяц вызывают на работу, так что сегодня отдохну, а завтра по утру поедем в город. Будет в конце августа или в начале сентября просвет на несколько дней — приедем еще раз. Так что сходи попрощайся со своей подругой и давай потихоньку паковать вещи.
И Андрей медленно пошел к дому Светы, он шел не представляя, как сказать женщине с которой провел две прекрасные ночи — я уезжаю, до свидания?
Но подойдя к крыльцу дома, он заметил на дверях висящий замок и это обрадовало его — по крайней мере будет время продумать разговор. Однако время шло, а замок как висел на двери, так продолжал висеть. Он висел и поздним вечером, когда он и мама вернулись с озера, висел и ранним утром, когда он забегал к Свете перед отъездом.
Всю дорогу до города Андрей размышлял над поступком Светы, сбежать не попрощавшись, не сказав ни одного слова, не оставив записки.
А в городе началась привычная суетная жизнь. Да, в середине августа у мамы образовалось окно в работе, но она достала путевки в Турцию, где они и провели прекрасную неделю. Не были они в деревне и в следующие несколько лет. И он все реже и реже вспоминал о том странном приключении жарким июльским летом у озера.
Так прошло шесть лет. Он закончил институт и поступил на работу в один из Питерских НИИ. А потом произошло несчастье. Мама, как обычно мотающаяся по области в поисках клиентов, попала в страшную аварию и погибла на месте. И Андрей остался один, практически без средств, живущим на одну зарплату рядового инженера (все накопления ушли на приличные похороны мамы и, поскольку ее признали виновницей аварии, на компенсации другим пострадавшим).
Вот тогда он вспомнил о домике на озере и в конце дождливого июня, когда по графику получил очередной отпуск, собрался в Псковскую область. Поскольку машины у него не было, Андрей долго добирался до деревни - сначала на поезде, затем на автобусе, а последние полтора километра на своих двоих. Подошел к своему домику он уже в сумерках.
Войдя в дом он повернул выключатель, свет в комнате на секунду вспыхнул раз в пять сильнее обычного и мгновенно погас.
- Этого еще не хватало, подумал Андрей, теперь сидеть в темноте до утра. И тут он вспомнил, что в тумбочке у окна вроде видел запасные лампочки. Он подошел к тумбочке, подсветил себе фонариком мобильника, в нижнем ящике тумбочки нашел лампу, а потом случайно взглянул в окно и уже не мог оторвать глаз от соседнего дома.
А там на крыльце стояла маленькая девочка с длиннущими косичками, заканчивающимися огромными белыми бантами. На взгляд ей было лет шесть — семь. Примерно через минуту открылась дверь, из дома вышла Света и остановилась рядом с девочкой. За эти годы она практически не изменилась, только немного пополнела, да волосы, раньше укладываемые в прическу, были стянуты в длинный «конский» хвост. Она что-то сказала девочке, обняла ее и они ушли в дом.
И вот он уже битый час сидит на стуле у окна и неотрывно наблюдает за жизнью в соседнем доме. А в голове крутится целый рой мыслей, которые, почему-то, никак не могут выстроиться в логическую цепочку. То, что это его дочь он практически не сомневался — возраст совпадает, до него у нее точно никого не было, а сразу после него, так она сама говорила, что вроде и не с кем. По всей видимости Света не замужем, по крайней мере в доме никакого мужчины точно не было. И что теперь ему делать?
Постепенно у него сформировались три возможных варианта дальнейших действий, каждый из которых обладал целым рядом плюсов, но и таким же рядом минусов.
Во-первых, он может ничего не делая дождаться рассвета и тихо уехать домой в Питер. Этот вариант обладал рядом преимуществ для него лично — не надо взваливать на себя ответственность за чужую жизнь, не пострадают его отношения с Наташей, сослуживицей, к которой он питал самые теплые чувства и с которой все постепенно шло к свадьбе. Но как быть с совестью … с мужской гордостью …с отцовскими чувствами? Как жить дальше, зная что где-то живет твоя дочь и ты ничего не знаешь о ней, не помогаешь, не принимаешь участие в воспитании?
Во-вторых, он может завтра с утра придти к Свете, все выяснить, подтвердить свое родство с дочерью при помощи анализа ДНК, и на этом основании официально стать ее отцом. Это позволит ему видеться с ней, помогать материально, хоть с помощью алиментов. Но как на это посмотрит Наташа, если узнает, что где-то на стороне у него уже есть дочь?
В-третьих, он опять же может завтра с утра придти к ней, все выяснить, но не предпринимать никаких шагов по установлению родства с дочерью. Стать как-бы «другом семьи» Светы. Договориться со Светой, что будет часто навещать их, помогать по мере возможности материально. Но согласится ли на это Света, да и потом правда может вылезти наружу в самый неудобный момент?
Четвертый вариант — остаться со Светой или взять ее с собой в город, он даже не рассматривал. Ведь он не любит Свету сейчас, да вообще-то не любил и тогда, тем жарким летом. Кроме того, он совершенно не хотел расставаться с Наташей, которую давно и искренне любил.
Наконец свет в доме напротив погас, а он как сидел, так и продолжал сидеть, смотря невидящими глазами в темноту за окном. Кругом наступила полная тишина, стих ветер, прекратил накрапывать дождь, даже надоедливый комар куда-то делся, отказавшись от попыток получить свой кровавый ужин.
И в этой полной тишине он вдруг отчетливо услышал звук отворяемой входной двери и приближающиеся легкие шаги. Он резко обернулся и увидел в темноте перед собой очертания стоящей женщины.
- Света?
- Ну привет Андрюша, сидишь?
- Сижу.
- А что в темноте, чтобы я не узнала, что ты здесь? Так если хотел спрятаться, не надо было вовсю светить фонариком.
- Да нет, лампа перегорела, а поменять не успел.
- Думаешь о том, что делать дальше?
- Если честно, то да. И вот, что я надумал …
Но в это время Света подошла к нему вплотную и закрыла ему рот рукой.
- Андрей, пока ты не наговорил много лишнего послушай меня. Оля моя дочь и только моя, запомни, не наша с тобой, а именно моя и ничья больше.
- Но ведь я отец …
- Не перебивай, какой ты отец? Неужели ты думаешь, что я тогда влюбилась в восемнадцатилетнего пацана? Ты мне был нужен с одной, весьма специфической целью, и этой цели я достигла. И спасибо тебе за это, но никакого твоего участия в воспитании Оли я не потерплю. Считай, что ты просто сдал свою сперму в банк для ЭКО, причем не просто так, а получая удовольствие при этом, а я ею воспользовалась.
- Но я ведь знаю, что Оля моя дочь! Разреши иногда ее навещать, хоть в качестве твоего друга.
- Андрюша, не начинай! Я ведь прекрасно понимаю, что если ты познакомишься с Олей, то это навсегда. А мне этого не надо. Прошу тебя, завтра отдохни с дороги, а послезавтра уезжай и забудь о нашем существовании. Так будет лучше и для меня и для тебя. Если хочешь, я эту ночь проведу с тобой, а потом ты уедешь.
- Да нет, спасибо. Как-нибудь обойдусь и без твоих жертв.
- Ну как хочешь, могли бы прекрасно провести время. Тогда прощай, не говорю до свидания, так как надеюсь, что этого не произойдет.
Света повернулась и направилась к выходу, хлопнула входная дверь, а через несколько секунд он увидел тень на крыльце ее дома.
Андрей медленно встал, на ощупь нашел в сумке припасенную бутылку вина, резким ударом, отработанным в институтские времена, выбил пробку и одним махом выпил практически всю терпкую жидкость. Затем пошатываясь подошел к кровати и не раздеваясь свалился на нее. Заснул он почти мгновенно.
А ранним утром, когда он проснулся и вышел из дома, на Светиной двери красовался знакомый замок. Перед отъездом он решил посетить озеро, так поразившее его в первый приезд. По знакомой тропинке спустился к берегу. Снова было раннее утро, снова вокруг была оглушающая тишина, но темная неподвижная почти черная гладь озера не вызывала в нем никаких
Вы ещё и великодушны плюсом к таланту — это здорово)