Мальчишка всё ещё плакал, не замечая ничего вокруг. Ноги автоматически привели его в сад, к любимой им скамейке. Он плюхнулся, по-прежнему не приходя в себя, и утирая рукавом текущие слёзы.
Скамейка эта находилась в уединённом месте в Ботаническом саду. Сад, фактически парк, был большой и красивый от разнообразия и со вкусом подобранных сортов деревьев, как хвойных, так и лиственных. За парком следили, здесь были проложены плиточные дорожки в его самые дальние уголки. В нём не мало было таких тайных мест, куда редко кто заглядывал из гулявших даже днём. Однако для бегающих за здоровьем ранним утром и бродящих влюблённых поздним вечером были предписаны свои законы: их эти уголки притягивали из-за скрытости своей..
–И что же ты так отчаянно отвергаешь? – раздался рядом чей-то голос.
И только от этого голоса Колька прозрел, и душа его рухнула в реальность, тут же войдя в тело. Рядом с ним, на скамейке, опираясь руками и подбородком на костыль, сидел какой-то сгорбленный старик.
– Вы что-то мне сказали? – спросил старика мальчишка.
Старик помедлил немного, словно вопрошая свои мысли, и наконец произнёс:
– Ты рухнул, как с небес, рядом со мной. И ты не кричал – ты орал одно и тоже, словно хотел убедить весь свет, вот я и посчитал вправе спросить: А что же более всего не может быть на этом свете?
Николай окинул незнакомца беглым взглядом: старик лет 60, лицо морщинистое, обе руки из под коротких рукавов рубашки в тату, цвет кожи какой-то бледно-серый. Очевидно, старик был не здоров.Однако улыбка и тон речи предлагали добро и откровенность – и мальчик неожиданно для себя шагнул в эту открывшуюся душу.
– Я был один, против всех, – начал он со сладострастием исходить из самого себя. – А они все, все смеялись надо мной! Я бросился на них, я успел ударить двоих, но остальные уложили меня на асфальт. Потом они подняли меня и сказали: «Проваливай, придурок! Чтобы на нашем дворе ты более не тасовался».
И вдруг старика ослепила вспышка. Мальчик был безмятежно чист, и открыт для всех ветров. Да, да, старик уже разгадал это отчаянное «Не может быть!».
Но только сейчас подросток заметил, как тяжело дышится старику. Он сгорбился ещё более, а цвет кожи его ещё более потемнел.
– Дедушка, Вам плохо? – забеспокоился Николай. – У меня есть мобильный, я вызову Вам скорую.
Старик сделал отрицательный жест рукой. Немного отдышавшись, он сказал:
– Лёгкие – одни лохмотья. Ты близко не садись, можешь заразиться… Ну, так раскрывай далее свою отчаянную тайну.
Мальчик, уже спокойно, продолжал:
– Пацаны рассказывали, как мужчина с женщиной делают секс. Как ложатся они…
Мальчик с надеждой взглянул на доброе лицо старика. Однако, оно было задумчиво, само в себе, смотрело и не смотрело на подростка. И всё же Николай решил всё выложить до конца. И он выпалил все эти невероятные слова – сразу, чтобы не было в нём их никогда.
– Но ведь это всё гадость, и не может быть такого, – заключил он уверенно. –Это нечисто, это мерзко… И потом, как может женщина позволить мужчине с собой делать это.
Старик взглянул всё-таки на мальчика и странно улыбнулся.
– Но последнее, что они сказали: твоя мать делает это тоже. Ведь к ней приходят иногда мужчины. Вот тогда я и бросился на них.
Старик что-то решил окончательно, и улыбнулся очевидно своим мыслям. Наконец, определившись, он спросил:
– Они показывали тебе какие-нибудь фото, или ролики?
– Они обещали, но я не верю во всё это.
Вдруг старик удивил мальчика – и чрезвычайно:
– А ведь я знаю всё про тебя. Когда-то ты также кричал: «Я не умру, я буду вечно жить!» А ныне ты – звездочёт. Сам построил себе телескоп и ходишь между звёзд.
Колька сидел ошеломлённый.
– Но… я не знаю вас.
– Давай познакомимся: я – Валерий Васильевич.
– А я – Колька, – отвечал парень машинально. – Только я действительно Вас не помню.
– Помнишь, не помнишь, – задумчиво говорил Валерий Васильевич. – Особого значения это не имеет. А ещё знаешь, что я тебе скажу? – он улыбнулся чуть лукаво, и лукавство это мальчик не заметил. – Приходи сюда завтра, я раскрою последнюю тайну про тебя. Ты увидишь грядущее своё.
Он встал, уже легко опираясь на костыль.
– Приходи часов в 7 утра. Ты ведь жаворонок, как и я.
Так, загадав сразу несколько загадок, старик бодрой походкой пошёл на выход из Ботанического сада.
Валерий Васильевич по большому счёту никогда не лгал. Обладая с юности цепким «взглядом Холмса», он моментально определил психологический портрет юноши – угловатая фигура, домашнее бледное лицо, прерывистый стиль речи – и сразу расколол его – небожитель. А значит ходит в одиночестве по Вселенной – а значит имеет домашний телескоп. Увы, почти у всех таких небожителей типичные биографии: они из неполных семей, и матерям зачастую не до них. Ошибка молодости преследует их всю оставшуюся жизнь.
Однако самое печальное было в нём самом. Валерий шёл и было в мозгу и в душе его одно и тоже: «Всё по спирали, всё опять пришло. Вот также и я не верил, не мог поверить в этот мир».
На следующее утро, ровно в 7 Николай уже сидел на скамейке. Через минуту появился и Валерий Васильевич. Однако он был не один. Какая-то девчонка, лет 12, похоже ровесница Кольки, шла вместе с ним. Мальчишка чуть не взвыл от досады. Девчонок он не то, чтобы не любил, они были ему совершенно непонятны. С ними просто не о чем было говорить. Печальный опыт он уже имел.
– Вера, моя племянница, а это Николай, – представил он подростков друг другу. – Я думаю, вам многое будет, что друг другу рассказать.
И более, не сказав ни слова, Валерий Васильевич повернулся и пошёл прочь от молодых. Хотел было Николай крикнуть вслед: Вы же хотели мне предсказать будущее, но отчего-то эти слова так и не вышли из него.
А Валерий меж тем знал, что это последний его ход. «Кажется, я сделал единственное благов своей жизни», – мелькнула и погасла мысль.
Между тем у Веры к Николаю было наготове несколько вопросов:
– Дядя мне говорил, ты знаешь много про Вселенную. Это твоя обитель?
– Да, – отвечал ей юноша с гордостью. – У меня есть телескоп, я сделал его сам, и с ним я путешествую по небу.
– А что ты видишь в него? – любопытствовала она.
– Кратеры на Луне, спутники у Юпитера, кольца у Сатурна.
– Не может быть! – воскликнула девчонка. – Ты мне покажешь это?
Николай чуть лукаво улыбнулся, но Вера ничего не заметила и спросила:
– Ты,наверное, прочёл много книг по астрономии? А фантастику ты любишь?
– Да, очень, – с удовольствием отвечал он.
– А ты мне расскажешь что-нибудь? – не унималась Вера. – Слушай, – к ней вдруг пришла сумасшедшая идея, – у тебя есть гараж, или сарай?
– Да, у нас свой дом, есть и сарай.
– Давай попробуем в сарае построить звездолёт! И только так, чтобы никто не видел.
От удивления у Николая захватило дух.В голове мелькнуло с восхищением: «Сумасшедшая девчонка!»
Они пошли, и Вера, как нечто естественное, взяла его за руку. Она даже не догадалась, что для мальчишки в этот момент перевернулся мир! Рука её была мягкой и тёплой, он впервые соприкоснулся с девичьей рукой. Между тем, откровенная на язык Вера выкладывала далее ему:
– А я люблю читать. Кино – это чужое, переданное тебе. А в книге писатель только подсказывает, а ты творишь всё сам. Ты, кроме фантастики, читаешь что-нибудь?
Колька замялся, не зная, что ответить.
– Ну, если не читаешь, то я буду рассказывать тебе. Я знаю столько удивительных историй.
Вдруг она побежала вперёд и закружилась. Лёгкое платье её в кружении приподнялось и он увидел белое продолжение её загорелых ног.
– А ещё я пишу стихи и сочиняю музыку! – почти запела она в кружении. – Может быть я напишу такое, что в небо улечу. Ты понимаешь это? Душа твоя улетала в музыке? Значит может и тело улететь.
А он уже не слушал, а рассматривал её. Только сейчас произошло это волшебство: она вдруг вся, беззащитно, открылась для него. У неё было простое, но чрезвычайно играющее лицо. Как в ритме, по нему пробегала мимика: то улыбка, то смех, то вопрос, то загадка. Под лёгким платьем у неё уже обозначивалась грудь.
«Я буду защищать её, – пришла вдруг шальная мысль. – И никто не посмеет сказать ей гадость, грязь».
Но спросил он у неё другое:
– Вера, твой дядя, какая-то загадка. Говорит, что всё знает про меня.
Девушка вновь взяла его за руку и сказала просто:
– Он не жилец. Мама сказала, ему остались считанные дни.
– Но он похож на пророка, – говорил Николай задумчиво. – Хотел мне раскрыть будущее и не раскрыл. Откуда это у него?
– Почему не раскрыл? – сказала Вера. – Он всегда держит своё слово.
Николай задумался. После некоторой паузы Вера опять продолжала просто, без затей:
– Он сам себя убил. Ему 38 лет, и 20 из них он просидел. Видишь, какой он больной и как будто старый. Но он умный. Он говорит: «Свою жизнь я украл у себя сам».
Мальчишка задумался ещё больше и девочка незаметно прижалась к нему.
– Но я люблю дядю Валеру. – Полгода, как он пришёл, а столько сделал для меня.
– Он кого-то ограбил, или убил? – спросил её Николай.
– Кажется, было и то, и это. Знаешь, что он однажды мне сказал: «Молодость – это самая высокая ставка. А платишь потом всю жизнь». Однако, что-то ты загрустил, мой друг. – И она впервые взглянула в его печальные глаза.
