когда Елена была рядом.
И всё-таки это была не Людмила. Егоза-стрекоза выросла, повзрослела, похорошела. Немудрено, что он влюбился в неё чуть ли не в тот момент, как только переступил порог их квартиры. Внешне Леночка была очень похожа на мать. Но в отличие от той, с которой у него отношения так и не сложились, она не пила, не курила, не ругалась.
Он нежно поцеловал Елену и обнял.
Разница в тринадцать лет не смущала их, и Елена, которая за последнее время научилась звать его просто Митей, не добавляя при этом привычного «дядя», вдруг тоже ощутила, что неравнодушна к такому близкому и такому родному своему бывшему соседу.
- А конфеты ты до сих пор любишь? – вдруг спросила она, вспоминая картинки из детства.
Митя усмехнулся:
- Не помню, когда и ел в последнее время. У нас на Дальнем Востоке другая пища была более востребованной.
- А я помню… - вдруг задумчиво произнесла Елена.
- Что помнишь? – обнимая её всё сильнее, спросил Митя. – Когда конфеты последний раз ела?
- Да нет, - Елена прижалась к Мите и спрятала лицо на его груди. – Помню, как ты мне маленькой конфеты приносил. С запахом машинного масла. И как я их любила. У бабушки денег особо не было меня конфетами баловать, а мама… Ну, сам понимаешь. Не до конфет ей было.
- Понимаю, - вздохнул Митя. – Я всё помню, моя родная егоза. И про конфеты, и про машинное масло, и про то, как ты их ела за столом в кухне.
- Теперь таких уже не поесть, - покачала головой Елена.
- А надо ли? – удивился Митя. – Не грусти, не надо. У нас с тобой теперь будет новая жизнь. Уедем с тобой во Владивосток и Лизавету Павловну заберём тоже. Ты в свой фармацевтический там точно поступишь, у нас провизоров нехватка. А прошлая жизнь ушла. Понимаешь, ушла навсегда. И вместе с ней ушли конфеты с запахом машинного масла.
И, задумавшись на мгновение, повторил ещё раз:
- Навсегда ушли.
