придумаем.
Много думать, впрочем, северянин не стал: мечом ударил в саманную стену торца коридора, в которую и была вмонтирована дверь. Остриё со звоном отскочило.
– Бэл раздери. Стена-то… Тоже заколдована. Но с таким я тоже сталкивался. Есть вариант.
Садриддин снова не без удивления пронаблюдал, как из необъятной сумы на свет божий вынимается странный набор предметов: несколько потемневших от времени до коричневости косточек странной формы – словно от неизвестного животного. Баночка из чёрного стекла, свёрток из плотной кожи, похоже, бычьей: очень толстой и негнущейся.
– Если опасаешься колдовства – лучше отойди!
Садриддин поспешил так и сделать, истово бормоча про себя молитву Мирте Пресветлому, однако взгляда от Конановских приготовлений не отрывал, не забывая оглядываться и в темноту коридора за их спинами.
Приготовления, впрочем, оказались чисто символическими: Конан, применяя вместо заклинаний ругательства на разных языках, полил на дверь густой ядовито-зелёной жидкости из баночки. Развернул свёрток, сыпанул на тягучие потёки – жёлтого порошка, оказавшегося там, и выкрикнул, воздев руки:
– Гаррат-Йешшади! Во имя Трёх! Откройся!
От двери пошёл пар. Затем повалил едкий зелёно-жёлтый дым, и вдруг доски вспыхнули ярким фиолетовым пламенем! И горели так, что гудел даже воздух вокруг!
Не прошло и минуты, как обломки препятствия попадали к ногам напарников, и проём открылся.
Внутри оказалось светло: странный голубовато-фиолетовый свет явно исходил не от солнца, и не от факелов или других светильников. Однако из проёма никто не выскочил. Садриддин сказал:
– Здорово ты меня… Насчёт колдовства. А я-то, я-то… Купился, как последний простофиля, впервые увидавший странствующего факира. А это – просто земляная смола и кхатайский порошок! А косточки-то тебе были зачем нужны?
Конан фыркнул:
– Ну – так!.. Факирские уроки даром не проходят: косточки – для нагнетания таинственности, и создания соответствующей атмосферы. Зато тебе точно не было скучно! А то за пять дней безделья мы совсем разленились. Отъелись, успокоились…
– Ага, все бы так бездельничали и отъедались!.. Ну что, посмотрим?
– А то!
Внутри оказался почти такой же интерьер, как в покоях принцессы: роскошная кровать с балдахином из драгоценного шёлка, столики-дастарханы, табуретки, занавеси…
Вот только окон, которым по-идее полагалось бы быть на своих местах, и дверей в помещения для слуг, не обнаружилось: стены казались монолитными, и сделаны были явно из чего-то получше и потвёрже, чем саманный кирпич.
Напарники рассматривали комнату с порога, не торопясь входить.
– Не нравится мне это. Слишком похоже на мышеловку.
– Почему?
– Стены. Видишь: какие блестящие и ровные. Готов заложить свой меч против зубочистки, что прочнее камня. Чтоб тот, кто будет иметь глупость забраться, не смог пробиться сквозь них.
– Но ведь они… Ну, вернее – мы! – всегда сможем выйти через проём! – Садриддин указал на догоравшие у их ног обломки досок.
Конан ничего не сказал, но посмотрел так, что юноша прикусил язык. Но всё же спустя минуту выдавил:
– Что же нам делать? Ведь пройти дальше мы можем только через эту комнату?
– Нет, не только. Можно ещё попытаться… – Конан, отошедший теперь к боковой стене коридора, попробовал потыкать в неё мечом.
Стена подалась: начала крошиться.
– Ага. – варвар удовлетворённо хмыкнул. – Всё правильно. На защиту стен уходит чертовски много колдовских компонентов, и сил мага. И её всё равно надо поддерживать. А маги обычно достаточно ленивы… Отойди-ка, чтоб не мешать, и прикрывай тылы!
Глядеть, как профессионал расчищает проём в стене мечом легче и быстрей, чем команда строителей – кирками и ломами, Садриддину было бы интересно. Если б он добросовестно не «бдил» в клубящийся неземным светом проём, и в черноту коридора.
Работа по выламыванию дыры, достаточной, чтоб пропустить человека, заняла не больше пяти минут:
– Давай-ка нашу плошку!
Внутри оказалась та же клубящаяся чернота, что и в комнатах вдоль коридора половины принцессы.
Дна или пола тоже не имелось. Киммериец покривил губы, и поработал языком, чтоб собрать побольше слюны. Плюнул вниз. Всматривался долго.
– Негралово отродье. Не повезло. Ладно – есть ещё другая сторона.
Когда взломали стену напротив, за ней черноты не оказалось. А оказалось там море. Вот так, буднично и просто: море! Под застывшим в зените жёлтым солнцем.
– Конан. Красиво-то оно, конечно, красиво… Но я и плавать-то не умею. У нас в Биркенте есть только хаусы, каналы, да арыки для полива!
– Понял. Но плавать не придётся. Думаю, тут мелко.
Действительно, когда киммериец попробовал, держась за стены, спуститься в «необъятный» океан, оказалось, что несмотря на громадные валы и завораживающую взор чернотой бездонную пучину, глубина этой самой «бездонной пучины» – по колено.
– Понятно. Иллюзия.
– Как это?
– Да очень просто. Нету тут никакой воды. И если б с нами был порошок цветка Парасты, мы бы посыпали себе на глаза, да и увидали… Как тут и что.
– А у тебя…
– Нет. Израсходовал на предыдущих магов. Так что закатывай штанины, и пошли.
Стена, вдоль которой они теперь пробирались вброд, тянулась и тянулась. Конан периодически похлопывал по ней рукой, Садриддин с тоской оглядывался: отверстия, через которое они влезли, не видно стало через несколько минут ходьбы. И хоть Конан и сказал, что вода – лишь иллюзия, это не мешало ей хлюпать в афганках, и быть чертовски холодной – почти как в потоке, который чуть не смыл их… Три? Четыре дня назад?
– Ну, думаю, что хватит. – киммериец остановился, и снова вынул меч.
Долбёжка прошла обычно: никто на той стороне их не ждал. И фиолетового тумана за дырой не оказалось. Зато луг с зелёной травкой и пышные деревья в душистых цветах сразу напомнил Садриддину о временах счастливого детства:
– Конан! Это же – сад! Сад принцессы! Здесь мы с ней и…
– Ага. Понятно. Что ж. Неплохо, Мардук раздери. Полезли.
В саду пели птички.
Сине-голубое солнышко светило на блёкло-голубом небе, быстро нагревая тела и головы. Конан буркнул:
– Не напекло бы… Тут оно светит как-то…
– Это – не солнце!
– Ну конечно. Хе-хе. – варвар глянул через плечо, ухмыльнувшись, – Ещё не встречал я чародея, который мог бы солнце – заколдовать.
Закрыть тучами, спрятать от людей – да. Изменить вид – тоже. Но что-то действительно сделать с самим светилом – никогда! Иллюзия, как всегда. Но – опасная для нас. Не забывай про тылы.
Напарники двинулись вперёд – туда, где посреди сада возвышалась беседка.
Из беседки доносились звуки арфы: кто-то перебирал струны, посылая в пространство меланхоличную восточную мелодию, словно наполненную дымком кальяна, запахом опиума, гашиша, и благовоний… Предлагающую расслабиться, и забыть о тяготах бренного существования, мирно уснув и отдавшись чудесным видениям!
Мелодии вторил нежный и приятный – женский! – голос.
Конан, пробующий ногой прочность газона, почесал спину и плечи. Садриддин и сам ощущал, как под пронизывающими лучами начинает зудеть и покрываться волдырями, словно от ожогов, кожа на открытых участках лица и рук.
– Проклятье. И ведь не пойдёшь быстрее – мало ли каких тут ям не припасено!
Вожделенная тень беседки приближалась медленно, но наконец они добрались и до неё. Голос и звон струн вдруг стихли.
Конан буркнул через плечо, не отводя взора от входа:
– Собственно, мы и не думали, что появление таких выдающихся личностей как мы, пройдёт незамеченным. Соберись. Сейчас уж точно – начнётся!..
Но ничего не началось, и они по пяти ступеням осторожно вступили в широкий проём между двумя ближайшими колоннами: а всего крышу над ажурным сооружением поддерживали десять резных деревянных столбов-опор.
В дальнем углу, если так можно назвать возвышение над круглой поверхностью внутри беседки, высилась восточная арфа, за которой стояла (Да, восточные арфы нужно во время игры крепко держать, чтоб не упали!) симпатичная даже на взгляд Конана, девушка. А рядом…
Рядом свернулась огромными кольцами змея. Вернее – змей. Потому что взгляд холодных стальных глаз не позволял усомниться в том, что их обладатель – самец.
Толщиной его тело казалось с торс Конана, а длинной – уж никак не меньше двадцати шагов.
– Малика! – в голосе Садриддина звучала такая боль, и одновременно – радость, что даже варвара проняло, – Ты жива! Это – главное! Сейчас я этого мерзавца!…
С боевым кличем Садриддин бросился вперёд, явно намереваясь всадить мизерикорд, который держал обеими руками над головой, в шею у основания головы змея.
Тот, казалось, едва шевельнул концом хвоста, и юноша отлетел к бортику беседки, так треснувшись головой о перила, что кинжал выпал, откатившись на пару шагов, а Садриддин потерял сознание, осев наземь безвольным мешком.
– Ну вот и встретились, Борруш ужасный. – Конан не спешил доставать меч, просто подошёл чуть ближе, и встал напротив девушки, буравя глазами её лучистые невинные очи, – Не думал, небось, что найду тебя?
– Нет, Конан, не думал. – девушка не открывала, вроде, рта, но слова звучали чётко и разборчиво, – Я думал что ты, как любитель наживы и новых приключений, и не собираешься исполнять своё обещание разделаться со мной.
– Киммерийцы слов на ветер не бросают – вот он я!
– Да. В упрямстве и мужестве тебе не откажешь. Ну что – как всегда?
– Да. Как всегда!
Дракон, в которого превратилась Малика, еле помещался в беседке, что Конану оказалось на руку: столбы-опоры хоть как-то сдерживали манёвры мускулистого чёрного тела. Киммериец прыгнул вбок а затем – вверх. Верный меч неведомо как оказался в руке, и рубанул что было сил… По пустоте!
Потому что чешуйчатое тело мгновенно – словно бы перетекло в сторону, а голова развернулась к северному воину, и изрыгнула поток пламени!
Который тоже встретил пустоту.
– Бэл. Забыл, какой ты быстрый. Ничего: я кое-чему поднаучился за это время!
Пол под бойцами вдруг подался, и словно ушёл в стороны, втянувшись под стены, и оба врага оказались как бы летящими в пустоте чёрного пространства. Тут дракону, разумеется, оказалось куда легче: крылья позволяли маневрировать, тогда как варвар мог лишь разворачиваться в разные стороны, чтоб встретить Борруша хотя бы лицом, и от пламени прикрыться мечом и сумой!
Однако Конан нашёл хитрый ответный ход: при очередном выпаде дракона бросил в его открытую пасть уже горящую суму!
Пока змей отплёвывался и чихал из-за оказавшейся внутри не то пыли, не то – муки, киммериец умудрился подлететь, управляя телом, опиравшимся на воздух, словно на подушку, и помогая себе руками, и смог зацепиться за одну из передних когтистых лап.
После чего забраться на холку врага оказалось делом техники!
Шея изогнулась, морда с разверстой огнедышащей пастью вновь возникла перед лицом Конана. Тот изо всех сил запустил свой меч – как копьё: внутрь пасти!
Ком огня застрял в глотке, и словно истаял, успев раскалить остриё до бела!
Волшебный меч, пущенный могучей рукой, сделал даже больше, чем варвар рассчитывал: пробил нёбо твари, прорубил затылок и вылетел наружу, пройдя насквозь!
В кровоточащей огромной дыре вдруг появился ослепительный свет!
Он рос, расширяя дыру, и становясь всё более обжигающим и
