все эти интриги, кипящие страсти, и проблемы, больше всего волнует не вопрос мести. Странно, да? Ты, как сухопутный человек, наверное, не можешь этого понять – как так: моего отца и мать подло убили, а я даже не хочу расквитаться за их смерть?
– Ну… – Конан поймал себя на том, что снова чешет многострадальный затылок, – Да! Я в этом смысле – реалист. И как-то привык к мысли о том, что за плохие поступки преступникам обязательно должно воздасться! А зачастую и сам служил орудием такого… Возмездия!
– Нет, Конан, не нужно тут никому мстить. Или кого-то убивать. Или даже – рассказывать о чьих-то преступлениях императорскому Суду. Все эти дела, вся эта грязь – неотъемлемая часть нашей жизни! Жизни тех, кто властвует, или близок к Власти…
Впрочем, можно не объяснять – так обстоит дело, наверное, и у вас?
– Ну… – киммериец вздохнул. Вспомнил невольно десятки случаев из своей обширной практики, – Согласен. Примерно так и обстоит. Но… Как же ты собираешься жить дальше? Ведь получается, что над твоей головой всегда будет нависать угроза убийства!
– Нет, Конан, не будет. Если ты действительно отнесёшь меня в непроточное озеро, там я буду в безопасности – ищейки деда не смогут меня обнаружить. А мне ничего другого и не надо: только вот именно – спокойно жить, расти, плавать. И никем не править! И думать всегда только о себе, ни под кого не копая, и никого не предавая! Ну, и, естественно, не ожидая поминутно острой клешни в спину!
– То есть, ты не хочешь «предавать» деда – только потому, что он – твой дед?
– Ну да! В том числе – и поэтому. И рассказав о тех гадостях и подлостях, которые творили он, и его отец и дед, я как бы бросаю тень и на своего отца. И на мать. Да и на себя! Что ни говори – а колоссальный опыт закулисных действий имеется теперь и у меня! И мне не хотелось бы…
– Применять его на практике?
– Точно!
– Так… – Конан побарабанил пальцами по рукоятке меча, – В таком случае понятно, почему ты говоришь, что жизнь одинокого отшельника тебя устроила бы. Но непонятно другое. Как ты можешь гарантировать, что дед оставит свои попытки найти тебя?
– Никак. Но я знаю, что он очень рационально мыслящий, и практичный правитель. Он не захочет больше терять преданных и могучих слуг, посылая их на верную гибель. Потому что сделать их верными и преданными достаточно… э-э… Затруднительно! А в том, что ты без проблем убьёшь и других, если он пошлёт их, он уже наверняка не сомневается. Поскольку найти следы твоей «работы» будет нетрудно.
– Да уж… На том, как говорится, стоим. У нас, наёмников, жизнь обычно… сложная. И отнюдь не мирная. И за мной шлейф из трупов и покалеченных воинов тянется в прошлое, как ни за кем другим… Единственное, что может меня хоть как-то оправдать – так это то, что все они были плохими! И нападали обычно первыми!
– Конан. Я ни в коем случае не хочу тебя ни в чём обвинять. Да и вообще: хоть мы, живущие в Океане, и следим за тем, что происходит у вас, на суше, но никогда ни во что не вмешиваемся! То, что меня преследовали и пытались убить достаточно далеко в глубине континента – скорее, исключение! А так…
У нас, жителей пучин, и своих проблем хватает!
– Ну, это-то я понял… – Конан подбросил валежника в начавший прогорать костерок, – Думаю, так обстоит дело и везде. И если и правда – есть подземелья Мардука, так и там наверняка то же самое: интриги, зависть, подсиживания и убийства из-за угла… Чтоб сесть на трон, и получить «почётное» звание самого крутого и злобного в мироздании какашки!.. На то и верховная Власть – чтоб каждый хоть чуточку амбициозный и мнящий себя хитро…опым умник стремился опустить в заветное кресло – трон! – свою задницу!..
– Вот уж точно. – черепашонок не по-детски задумчиво смотрел в огонь, и никакой детскости или наивности в его огромных глазах Конан не видел, – Власть, она… Влечёт!
– Это ты от деда знаешь?
– Да. И от всех остальных. Но именно поэтому она меня самого и страшит. Отсюда, с большого расстояния, и из наивности моей юности, я могу точно сказать: я не желаю её! Уж слишком много хлопот и проблем от всех этих закулисных интриг! Наверное, со временем я бы и смог находить удовольствие от всего этого… Остроту, так сказать, ощущений… Но покамест всё это меня лишь пугает. И угнетает. Эта игра – ещё не по нраву мне!
– Что ж. В трезвости подхода тебе не откажешь. – Конан подумал, что даже если малец говорит то, что думает, это не гарантирует, что на тех же позициях он останется, когда подрастёт. И заскучает там, в Бирсакельмесе, – Но сейчас… Как ты смотришь на то, чтоб просто поспать – чтоб отдохнуть?
– Отлично смотрю. Правда, я в отдыхе нуждаюсь не столь сильно как ты. Мы, юные черепашата, спим куда меньше, чем взрослые. Или люди. Потому что всё свободное время проводим в поисках еды. Чтоб побыстрей вырасти!
Так что спи, Конан-киммериец. А я посторожу. Если что – я разбужу тебя!
Спал Конан, если честно, отлично. Как бревно – без сновидений или беспокойства. Юный Улюкен и правда: сторожил. Это варвар видел, когда пару раз просыпался, чтоб подбросить дров в костерок: внимательные чёрные глаза иногда моргали, но охватывали, казалось, всё, что окружало походный лагерь. На вопрос киммерийца малыш ответил:
– Ничего страшного! Отосплюсь, когда буду ехать в суме на твоей спине.
Конан посчитал, что это вполне логично. И справедливо.
В путь они отправились, подкрепившись, как на ужин: Улюкен прожевал пару мочёных сухарей, Конан доел вяленное мясо. Вот теперь варвар имел новую заботу: где взять добычу на прокорм?
Впрочем, за этим дело не стало: на одной из прогалин, куда он вскоре вышел, паслось небольшое стадо не то оленей, не то – газелей. Конан похвалил себя за то, что не стал выбрасывать свой плохонький, но вполне рабочий лук. Первая же стрела уложила одно из небольших животных на густую мягкую траву. Грохнувшееся наземь травоядное стало биться, но ранение явно оказалось смертельным: стрела прошила шею насквозь! Стадо, высоко подпрыгивая, и косясь на человека, ринулось в чащу. Конан поспешил облегчить мучения жертвы, подойдя, и перерезав ей горло. Огляделся. Нет, никого и ничего подозрительного… Ярко светило, пробиваясь сквозь листву и лианы, утреннее солнце, и приветливо чирикали какие-то птички, нисколько не встревоженные коварным убийством одного из обитателей леса. Варвар криво усмехнулся: стало быть – не пуганные они тут все.
Иначе и газель не подпустила бы его столь близко.
Собственно, он так и думал, что не найдёт в этих местах особо много охотников, землепашцев, торговцев, или вообще – хоть кого-то из людей. Никто не хочет селиться, или даже просто проходить по проклятым землям!
Суму с черепашонком Конан аккуратно поставил под толстую сосну. Осторожное приоткрывание клапана выявило, что малыш мирно спит: его даже не побеспокоил выстрел. Ещё бы: бесшумное же оружие!.. Конан принялся за разделку туши.
К обеду они добрались до очередной реки. Киммериец разбудил Улюкена:
– Давай-ка, полежи пока на травке. А я намочу одеяло, да пообедаем! Ты, кстати, как относишься к жаренному мясу?
– Думаю, что плохо отношусь. Поэтому если пробовать – так только сырое.
– Ага. – Конан кивнул, – Тогда подожди. Сейчас нарежу.
Варвар действительно очень быстро нарезал тонких полос с одного из уже лишённых шкуры окороков, и покрошил их на мелкие кубики:
– Ну-ка, попробуй.
Улюкен попробовал. Пожевал на одной стороне рта, склонив голову туда, попробовал пожевать и на другой стороне. Задумчиво, как бы оценивая вкус, проглотил. Сказал:
– Нет, Конан. Кушать мясо не смогу. Это же – не рыба, к которой привыкли десятки поколений моих предков!
– Ну и ничего страшного. Значит, тогда поделим припасы просто: тебе – все оставшиеся сухари и сухофрукты. Мне, – Конан кивнул лохматой головой, – весь шашлык!
– Спасибо! – Улюкен действительно принялся за выложенные перед ним варваром намоченные сухари, Конан же занялся разведением костерка, и нанизыванием на прутики кубиков мяса. Через полчаса с трапезой было покончено.
– Ну что? Попробуем и дальше передвигаться по воде? – Конан уже перетаскивал к берегу приглянувшееся ему полусгнившее бревно.
– Да, наверное. Ведь плыть всё-таки – намного легче, чем пробираться через такую чащу! – черепашонок обвёл глазами гущу зарослей, которую они покинули.
– Ну… – Конан подумал, что для кого – как, но малышу об этом не сказал, – Определённые трудности есть, конечно, у каждого способа передвижения. Ладно, залезай обратно – одеяло готово!
Действительно, черепашонок уже легко и привычно забрался в суму, и расположился там быстро. Конан подумал, что донести его нужно бы поскорей – а то малыш и правда – растёт! Буквально на глазах. И занимает уже почти всю длину сумы! Если так пойдёт дальше, задние ласты и хвост просто будут свешиваться оттуда!
Но пока что варвар взвалил суму снова на плечо, да оттолкнулся от берега очередной вырубленной в лесу палкой-шестом. Путешествие вверх по течению началось…
Через трое суток они наконец прибыли на побережье Бирсакельмеса.
Для этого пришлось проплыть по двум рекам, уже вброд пройти по трём горным ручьям, с весьма бурным и непредсказуемым течением, и перебраться через три горных хребта – каждый следующий выше и круче предыдущего! К концу путешествия задние ласты Улюкена действительно свешивались из сумы. А сам «малыш» весил никак не меньше половины барана. Очевидно, роль сыграло и то, что Конан смог выловить на походную рыболовную снасть пару здоровенных форелей, прямо-таки кинувшихся на немудрёную наживку из того же сухаря.
Поэтому к вечеру очередного нелёгкого дня Конан, спустив суму с подопечным наземь у ног, и осматривая действительно дикую местность глубокой горной лощины, где и находилось трёхмильное в длину и полумильное в ширину озеро, испытывал определённое облегчение. Правда, кое-что ещё предстояло выяснить:
– Улюкен! Просыпайся. Ты должен выяснить, достаточно ли для тебя здесь прокорма. Потому что если нет – пойдём искать следующее озеро. Правда, я не знаю, как оно называется – оно не подписано! – но на карте оно есть. И – недалеко.
Малыш весьма шустро работая подросшими и окрепшими ластами, легко преодолел пять шагов до воды. Поводил головой по сторонам, нюхая – Конан отлично слышал, как в окружавшей их умиротворяющей предзакатной тишине работают маленькие лёгкие, гоня воздух через ноздри! – попробовал воду. Обернулся:
– Ты подождёшь минут пять? Всё, что мне нужно, я выясню быстро!
– Да я подожду тебя всю ночь. Потому что ночевать так и так буду здесь, на берегу.
– Ну, тогда я поплыл!
– Давай-давай.
Глядя, как расходятся круги на месте, где из глаз скрылся уже не столь маленький, как вначале, хвост, Конан испытывал определённую грусть.
Задача, вроде, выполнена: черепашонок доставлен. Однако… Определённое сомнение всё же имелось у варвара глубоко в душе. А ну как упрямый дед всё же захочет разделаться с малышом?! Кое-какие мысли и задумки в этом плане у киммерийца уже имелись, но делиться ими с малышом он не хотел. Незачем внушать тому, возможно, несбыточные надежды.
Киммериец занялся разбиванием лагеря и сбором валежника – благо, в густых зарослях уже настоящей северной тайги, обрамлявшей водоём, опавших сучьев и поваленных стволов
