Пока прислуга готовила баню, - Антир, сбросив в руки слуги плащ и сартак, вышел на широкий полукруглый балкон материнских покоев. От этого места хорошо просматривалась лагуна моря. Она вдавалась в сушу наподобие извилистых протоков. В полу затопленных гротах сооружены стоянки для кораблей, невидимые с открытого моря. Спускались в гавань по лестнице, неимоверно длинной и извилистой; с одной стороны от мраморных ступенек располагались площадки с беседками для отдыха, с другой – обрыв, который заканчивался ущельем. Узким и глубоким. За той пропастью высился останец, отколовшийся от горы кусок скалы с плоской вершиной.
Отсюда, с широкого балкона, они с братом взлетели на крылатом коне-драконе…
И больше в родной дом не вернулись ни брат, ни Золотой Колаис…
… Молодого наместника, отважного и красивого сармата, с кудрявой белокурой бородкой и такими же зачесанными на затылок длинными волосами привязали к рыночному столбу веревками, вожжами, охомутали, как кокон. Его охрану прикончили. Здесь же разожгли высокий костер.
Приволокли жену наместника, - она держала недавно родившегося ребенка, замотанного в одеяльце, ребенка выхватили из ее рук. Филимер потребовал у Винитара сказать, где скрывается малолетний владетель Палакия Ариант-сай?
Винитар молчал, бешеными глазами уставясь на страшную сцену: его ребенка, сорвав с него одеяльце, Филимер грозился бросить в костер. Жену, чтобы она не билась в истерике, не рвалась к орущему младенцу, ударили по голове топором.
Затылком Винитар приложился к скобе, вбитой в столб, коротко и сильно. Чтобы наступил вечный мрак.
И вдруг. Кто-то из воинов, задрав голову к безоблачной синеве неба, в ужасе заорал.
К Палакию, на высоте полета птиц, приближалось нечто. Вынырнуло из солнечного марева и…превратилось в огромного коня, в два раза больше обычного. Распластав крылья, диковинный конь, отливающий золотом, летел к рыночной площади города. Алмазными были копыта подогнутых ног и алмазами усеяна пасть морды, похожая на морду дракона, грива заплетена косицами, хвост подвязан. Свирепые глаза горели огнем.
Конунг готов потерял дар речи.
Филимер, кого Рим считал своим дьявольским наказанием, стремился к власти неограниченной, чтобы народы лежали в пыли у его ног. А за спиной - груды богатств всего мира. Он хотел быть всем! Далеко не глупый и расчетливый Филимер понимал: одним оружием власть диктатора мира не завоюешь. Даже золотом, покупая преданность вождей разных племен. Нужна сила помощнее. Оберег на всю жизнь. Он верил в Магический амулет, что привязывает реальное к нереальному, и неистово искал эту силу.
Вначале он выбрал Оберегом свое поклонение богу войны великому Одину. Сам уподобился Одину, приказав выколоть себе глаз, чтобы стать одноглазым, каким был, согласно мифам, владыка Валгаллы.
Однако Один, как и все неодушевленные боги, оставался безучастен к его державным устремлениям. Тогда, гневный Филимер отринул всех богов, не веря в их неодушевленную силу.
Оберегом на всю жизнь, он решил - должен стать Золотой Колаис.
Не однажды Филимеру рассказывали волхвы и друиды, локопалы и жрецы разных культов, которых для полной откровенности поджаривали на костре, - что есть-де в Тавро-Скифии, в дебрях южных гор Киммерии обитель Караниу. Якобы там, в крепости, и находится крылатый золотой конь, загадочная энергия которого изначально связана с божественными близнецами. Их мать - очеловеченная богиня Левкиппа. Отец еще более загадочная фигура, даже имя его было тайной. Но после долгих пыток, в речах полу замученных жрецов - друидов оно проскользнуло – Дий! И был он главой древнейшего жреческого клана клейтистов, не от мира сего человек. И человек ли?
И вот оно – воплощение мечты!
Правили конем мальчики, лет пяти, оба как одно лицо. Они сидели на спине коня, покрытой попоной, которая держалась ремнями. К ремню, на крупе коня, была пристегнута большая черная сумка. Мальчишки одеты в золотистое сарматское платье: штанишки, курточки. Светловолосые головы украшены обручами с разного цвета драгоценными камнями: рубином и сапфиром. На шее сверкали золотом витые крылатые гривны.
В руках мальчишек легкие изогнутые красные луки, заряженные серебристыми стрелами.
Легендарный крылатый золотой конь-дракон?! Им управляет магическая энергия божественных близнецов! Они есть. Они не выдумка. Они – явь!
Бесстрашные воины конунга Филимера пали ниц, простирая дрожащие руки к крылатому коню.
Стрелы сорвались с тетивы луков, которые держали мальчишки, насмерть поразив двоих, охранявших привязанного наместника. Филимер, выронив ребенка, - тот орал, захлебываясь, - нырнул под днище большой повозки, спрятался.
Конь грохнулся копытами на плиты площади. Близнецы съехали на землю по опущенному крылу коня. Один подхватил плачущего ребенка. Другой бросился к Винитару, срезать ножом путы с его тела. Пленник, очнувшись, закричал мальчику, назвав его Ариантом, чтобы немедленно улетали. К площади со всех сторон бежали воины с копьями, защищаясь щитами.
Конь повернул хищную морду: из его алмазной пасти, как из пасти дракона, вырвался огонь, сжигая первых смельчаков - воинов Филимера.
Ариант, срезав веревки с тела Винитара, схватил его за руку, увлекая за собой. Брат Арианта, с ребенком на руках, уже сидел на спине коня, плюющегося огнем во все стороны.
Не успел Винитар забраться за мальчиком. Стрела Филимера, выбравшегося из своего узилища, ударила ему в плечо. Сгибаясь от боли, тот выкрикнул:
- Спасите моего сына, Савлия, божественные близнецы! Немедленно улетайте!
Мальчики и сами понимали: надо поспешить. Золотой конь не был драконом, чтобы постоянно гнать из себя струю огня. Его запасов хватало ненадолго.
Оттолкнувшись копытами от земли, взмахнув широкими крыльями, Дивноголов взмыл в синеву неба, как огромный орел.
Вскочил в седло быстроногого жеребца Филимер. Крикнул всем, кто сохранил остаток разума, идти в погоню.
Филимер понял: это шанс! Догнать! Хотя бы одного близнеца захватить вместе с конем! Хотя бы одного!
Мальчики встревожено оглядывались.
Как стая голодных шакалов неслись вдоль широкой реки готы во главе с Филимером. Черная туча, настигавшая золотое облако.
Забыв обо всем на свете, не иначе с ума сошедший, Филимер выжимал из своего жеребца последние силы. Догнать! Во что бы то ни стало - догнать!
Уменьшаясь в размерах, всё ниже приближаясь к верхушкам деревьев, крылатый золотой конь уже планировал, поджав под себя ноги.
Оставалось совсем немного. Впереди, в просвете лесной чащи, проглянули высокие шпили таинственной крепости Караниу, окруженной каменной стеной. Мальчики видели, часть стены ушла в сторону, выпуская из крепости мать, в окружении вооруженных воинов. На жеребцах колаксайской породы они скакали на помощь непослушным, непредсказуемым божественным близнецам, кто без спросу полетел спасать Винитара и его семью.
- Арис, - закричал Антир, - Колаис сейчас станет игрушкой! Внизу река, спрыгиваем!
- Тири, я боюсь! Я воды боюсь! Я утону!
Долго не думая, Антир с крохой Савлием на руках соскользнул со спины Дивноголова в воду, протекавшей под ними широкой белой реки. Погружаясь в волны, закрыл рот ребенку своими губами, чтобы самому не нахлебаться и дать вдохнуть воздух малышу.
Не получилось у брата последовать за близнецом. Крылатый конь взмыл выше. Поворачивая в полете, взмахнул крылами, и полетел в сторону готов.
- Ти-ри, ма! Я падаю! - испуганно кричал Ариант, цепляясь в гриву коня. Колаис уже был с локоть величиной. Тяжелая черная сумка, прикрепленная к крупу, перевесила, и мальчик вместе с ней и статуэткой упал под ноги, взмывшего свечкой жеребца Филимера.
Филимер ринулся к потерявшему сознание божественному близнецу. Но замер. Вскинул глазами, услышав зычный женский голос, приказавший ему отойти от мальчика.
Перед конунгом готов стояла высокая стройная женщина в кружевном серебристом платье богини Высочайшей.
Её красота могла с первого взгляда влюбить в себя: нездешняя красота, неземная. Прекрасное тонкое высоколобое лицо, унаследованное близнецами, было юным. Синие глаза, присыпанные маковой пыльцой с расширенными зрачками, источали затаенную ярость. Идеально очерченные губы блистали кармином.
Она вскинула руки жестом оранты, но поразить магическим ударом врагов не успела, – стрелы запаниковавших готов вонзились ей в грудь.
Мать упала, накрыв собой очнувшегося сына.
Волки Филимера, запихнув в мешки золотую статуэтку крылатого коня, внезапно омертвевшего; мальчишку, кого пришлось оглушить, чтобы не орал, вскочили на лошадей и помчались обратно. На скаку, оборачиваясь, метко поражали стрелами воинов из крепости Караниу.
На помощь Филимеру подоспели остальные готы-терквинги.
Филимер, потрясая дротиком, орал хвалу богу Одину до задыхания!
Он победил!
- Берегись человечество, - я иду!
…Вот так, примерно, описывали события пятнадцатилетней давности очевидцы - оставшиеся в живых охранники погибшей богини Левкиппы.
…На глаза Антира навернулись слезы.
Мать он оплакивал всегда, когда посещал место ее гибели. Плакал там, чтобы отец не видел его слез. Что он скажет сыну, уже не маленькому, сильному, храброму главе алаунов, королю герулов, царю тавров? Что нюни
