отдохнем…
Я залезла на удачу в шкаф, и обнаружила на самых верхних полках комплект свежего постельного белья. Ах, хороша Франческа! Всё у нее есть!
– Живем! – уверилась я. – Каталина, где тебе постелить?
Она не ответила. Я обернулась на неё и очень вовремя, чтобы увидеть, как слёзы, давно, видимо, сдерживаемые, накрыли её настоящей волной.
В следующее мгновение девчонка забилась в истерике. Она сползла на пол, её рыдания стали судорожными, некрасиво закраснелось лицо, исказились черты. Почти секунду я осмысливала происходящее, затем бросилась к ней.
Но как было мне успокоить её горе? А оно скопилось. Её мать лгала ей всю жизнь, накачивая, пока могла, своей собственной магией, не решаясь открыть правду – и сейчас Каталина, рыдая, кляла её и шептала о ненависти.
Её родной отец обрёк её на собственное презрение, пытался сбагрить её, и когда не смог, остался холоден.
– Я видела…ни разу не подошёл, – разобрать даже эти простые слова в её истерике было сложно, но я это и так знала. Ричард таился от дочери, боялся её беспомощности и своей тоже.
Она ненавидела всю, что было вокруг. Проклинала последними словами, которые не предполагалось бы ей произносить, тех сокурсниц, которые родились в настоящей магии.
Из меня всегда выходил плохой утешитель. Больше того – отвратительный. Но я должна была что-то делать. Я обнимала её, а она заливала мне плащ слезами, пачкалась о его пыль, но не замечала этого.
Я гладила её по вздрагивающей спине, шептала глупости о том, что всё будет хорошо, а она всхлипывала, плакала, просила за что-то прощения. Я так и не знаю за что.
Но, кажется, я говорила ей, что всё прощаю, и что всё наладится. Но как оно могло наладиться, я не представляла, благо, Каталина не спрашивала этого.
– Я обуза…– её истеричные рыдания стали затихать, голос стал спокойнее и в то же время ещё срывался, она пыталась овладеть собой и вывести из ситуации какие-то выводы. Неправильные, но как донести мне это было до неё? – обуза…
– Это не так! уговаривала я, в который уже раз чувствуя, что утешения – это не моё, я просто не умею успокаивать боль. – И твой отец поймёт это, и…
– Лучше бы мне умереть, – вдруг совершенно спокойно и отчётливо произнесла Каталина.
Меня прошибло. Теперь уже моя ненависть колыхнулась, обожгла грудь и почему-то язык. Сила, великая сила! За что же это так? ладно её мать, слабая, дурная, никчемная ведьма, которая, натворив дел, не нашла ничего лучше самоисхода.
Но Ричард… это же твоя дочь. Почему ты довел её до того, что она, не вступив ещё в пору взрослости, хочет умереть? А она хочет, я слышу намерение в её голосе, это не просто запальчивая фраза – это то, что она уже обдумывала не раз и не два.
Ненависть новой волной захлестнула меня. Ричард – какая же ты слабовольная, ничтожная…
– Ненавижу…– прошелестела я, сама не давая себе отчёта в своих словах. Моя ненависть остудила её окончательно, смяла.
– Меня? – сразу предположила Каталина, и обречение в её голосе стало железным кольцом.
– Твоего отца, – признала я. – Я ненавижу его, надо было его убить. У меня был хороший шанс. Он не заслуживает жизни после того, что ты сказала.
Она не понимала, нет, не могла даже понять.
– Ты не обуза, – я строго взглянула на неё, – и если ты попробуешь что-то с собой сотворить, это значит, что все мои старания, мои и Франчески, ничего не стоят. Значит, напрасно я рискнула последним приютом и работой у де Рэ, напрасно ушла. поняла меня?
Что было в моём голосе? Или истерику и отчаяние побеждают совсем не утешением? Не знаю, но она кивнула, совсем по-взрослому взглянула на меня и пообещала:
– Я ничего не сделаю. Простите меня, пожалуйста. Просто…
Она не знала чем закончить. Просто паршиво? Просто плохо? просто мой отец – Ричард? Я бы на её месте тоже не знала.
– Бедное, бедное дитя, – странно, до недавнего времени я сама воспринимала себя как ребенка, но вот передо мной сидела совершенно незащищенная от этого мира девчонка, и я обнимала её, и чувствовала, как растёт моё чувство ответственности. Это раньше я могла делать то, что хочу, не считаясь ни с чем, забывая себя. сейчас всё было по-другому, я была должна позаботиться о ней. Я должна была.
***
– А чего тебе не нравится? – Рудольфус де Рэ не скрывал откровенной издевки в своем голосе. А чего ему было таиться? Тем более, этих магов не поймёшь: то нужна ему дочь, то не нужна, то нужна, но в людском мире и непременно с Магрит, а теперь…
– Она её увела…куда-то увела! – Ричард и сам не мог понять, что именно его раздражает в этой ситуации. То ли то, что Магрит узнала про его намерение отправить её со стертой памятью в мир людей вместе с Каталиной, то ли внезапное вмешательство де Рэ в его семейное дело, то ли своеволие Магрит, но что-то ему не давало покоя. А этот издевался!
– Ты не знал, что с ней делать, похоже, Магрит знает! Я рад, что хоть кто-то поступает по-мужски, – Рудольфус, кажется, даже наслаждался его страданиями, вон как смаковал, пока рассказывал, как Магрит ушла с его дочерью.
– Она моя дочь! – рявкнул Ричард.
– И ты оставил её в Сером Доме. С неприкаянными.
– Это была ошибка.
– И ты хотел отправить её в людской мир.
– Это было лучше для неё.
Рудольфус развел руками:
– Извини, добрый человек, но ты, похоже, и сам не знаешь что тебе нужно. Магрит взяла это в свои руки. Не знаю, куда она её поведет и что будет делать. Может, зелье из неё сварит…не знаешь, у ведьм есть рецепты, куда нужно тело молодой девушки, а?
У Ричарда даже в глазах потемнело. Конечно, он знал, что Магрит ничего плохого не сделает с Каталиной, но кроме Магрит есть еще и ведьмы, и маги. И если кто-то из них решит, что они – легкая добыча? Маги и ведьмы не ангелы, они и друг с другом сталкиваются.
Ричард хотел для Каталины хорошего будущего, в людском мире, где он мог бы убирать своим влиянием вмешательства и все дурное, а здесь?
Нет, Магрит хотела ему отомстить. Она узнала про его план, про его намерения и вот, да, именно так – она увела его дочь! Увела, чтобы…
Что?
Чтобы он мучился от незнания. И хорошо, если это единственное, что она ему приготовила. А если нет? Если она её отдаст куда-то? в тот же Серый Дом? Или скинет в людской мир? Или переправит за море? Или…
Один вариант был хуже другого. Магрит знала куда бить, чтобы ему было больно. Да, это была презренная и вызывающая дрожь в его мыслях дочь. Но она была его дочерью. Он не мог сидеть спокойно.
– Она решила твою проблему! – Рудольфус не думал прекратить издевки. Нет, он упивался ситуацией. – Жаль, она не прихватила с собой и мусор, но, это, наверное, от того, что мы с ним знаем что делать. А вот ты, мой друг, никак не знал, что тебе делать с твоей дочерью и как к ней относиться.
Да, не знал. Он думал, что оно само образуется. Как? Спросил бы кто об этом у Ричарда. Он не знал какой верой живет, но продолжал верить в то, что надо просто немного подождать…
Чуда ли? Смерти девочки? Или нервов Магрит, которая утащила её в неизвестном направлении?
– Найдите её, я боюсь, она может что-то…не знаю даже. Найдите! Вы же сами хотели, чтобы Магрит на вас работала. Найдите! – Ричард молил де Рэ, но мольба была пустой. Де Рэ, в отличие от Ричарда, уже прекрасно знал, где прячется и Каталина, и Магрит. Ему сказала мадам Франческа, и он собирался нанести им визит. Зато услуги Ричарда – услуги, в свое время бесценные, перестали себя оправдывать. Слишком много от него было проблем и шума. Нужно было избавляться.
– Не пошевелюсь даже, – ответствовал де Рэ, – надо сказать, твоя история была интересной, но ключевое слово тут – «была». Это больше не так и я не заинтересован в том, чтобы искать для тебя какой-нибудь дороги. Ты лучше приди в норму, отдохни, успокойся, соберись с мыслями, пойми, что Магрит тебе помогла и вернись к делу. Ну, или не возвращайся совсем.
Де Рэ это было почти безразлично. Хороших магов много, есть и те, у кого проблем меньше. А вот Магрит значилась специалистом по узкой области магии, да ещё и как ведьма. И поведение её было интереснее. Красиво она мстила Ричарду, безо всякой магии, без драмы и мордобитья – просто утащила его дочь.
Ричард шёл от де Рэ и чувствовал, как земля качается под его ногами. Да, он мечтал, чтобы Каталина куда-нибудь исчезла. Он очень хотел, чтобы её не стало однажды, и ничего не стало, и никто не связал бы его больше не с одной неприкаянной душой. И он жил бы, и всё было по-старому. И было бы агентство его услуг для людей, и были бы шутки с Магрит…
Магрит, чертова Магрит!
Она сделала доброе дело для намерений Ричарда, но он ненавидел её всей душой. Она избавила его от дочери, и теперь Ричард готов был её за это прибить, если бы мог.
Но для этого нужно было её найти. Её и дочь. И снова решать что делать. Да, может быть, Каталине не так и плохо было бы с Магрит, это казалось и самому Ричарду совсем недавно, но сейчас, когда она увела её, когда он не мог удостовериться в том, что Каталина в безопасности и у неё всё есть? Нет, Магрит показалась удачным вариантом.
И то, что де Рэ так легко отпускал её, когда говорил, что она ему нужна для работы, тоже не нравилось Ричарду. И тоже раздражало его. он понял, что у Рудольфуса есть какой-то выход на неё и дальше он поведет дела с ней напрямую.
А Ричард? Что ж, он почти не нужен. Таких как он много. И менее проблемных магов найти легко. так что Рудольфус просто развлек себя, позволяя Ричарду страдать от неизвестности.
Может они и вовсе были в сговоре?
Благо, Рудольфус – это не единственная сила в этом мире. Де Рэ полагал Ричарда слабым и трусливым, но Ричард был зол и трусость, смешавшись со страхом за дочь, оказавшуюся непонятно где, окрасилась в какой-то новый цвет решительности.
Именно таким он предстал перед профессором Карлини.
– Неожиданно! – признался Карлини, когда увидел Ричарда, узнал его и убедился, что тот не пришёл как враг. – Я не ведьма и откровенно выражаю удивление.
– Мне нужна ваша помощь, профессор, – Ричард не узнал бы сейчас и своего голоса. – Моя просьба вас удивит…
– Хорошо, что я ещё умею это, – усмехнулся Карлини, – а то у меня тут с утра была дискуссия о том, что жизнь теряет всякий цвет, когда пропадает из неё удивление. Франческа разглагольствовала об этом четверть часа, пока я снимал со своей мантии меловые линии, оставленные каким-то шутником и всё говорил о том, как удивлен ловкостью этого
