Чем глубже они зарывались, тем более рыхлым становился грунт в круглой яме – цель явно была близка. И, наконец, их усилия оказались вознаграждены.
Вот она – плита, перекрывающая вырытый ими широкий вертикальный колодец, на глубине более пяти ярдов от поверхности. Что это на ней за дурацкая надпись?
Он попробовал прочесть её вслух. Ничего не получилось.
Буквы, вроде, знакомые, а вот язык… Язык, скорее всего, канул туда же, куда и те, кто высек надпись. Дамир грязно выругался с досады.
Удивил Парэс. Он попросил прочесть надпись ещё раз.
О, да, он знает этот язык. Это старо-маснийский. Его мать была маснийкой. Захватили её при набеге, увели в плен, продали, и потом она… Плевать Дамиру на перипетии судьбы давно почившей женщины – переведи, наконец, надпись, тугодум несчастный!
Не понял с первого?.. Ну вот: слушай звучание ещё раз!
Ага. Вот, значит, как. Смерть и проклятье. Древнее Божество. Опасно для всего Мироздания… Ага. А на голову, значит, того, кто посмеет потревожить покой… и так далее. Довольно типичные угрозы, заклинания и прочее в том же духе.
Д…мо собачье.
На всё это ему десять раз наплевать.
Он видал заклятья с угрозами и грядущими карами – куда заковыристей и страшней! Всё это способно остановить только трусов, слабаков, и женщин.
Но трусы, слабаки и женщины и не раскапывают могильники.
Однако чтобы вынуть плиту, им пришлось запрячь всех четверых лошадей, присоединить шесть блоков в полистпас, установить мощную треногу из срубленных стволов на кромке шахты, и самим тоже тянуть – тянуть, как пр о клятым.
Вот именно. Верное сравнение. Но он понял это уже гораздо позже…
Край плиты, наконец, приподнялся достаточно, чтобы вбить туда надёжную подпорку из цельного ствола, дюймов десяти диаметром, и высотой достаточной, чтобы пролезть человеку. Теперь могучая – не меньше фута в толщину – плита, размером пять на семь футов, была надёжно зафиксирована – не закроется сама.
Свою безопасность и гарантированный отход Дамир ценил превыше всего. Но всё же жаль, что плита оказалась из столь прочного камня – не иначе, гранит! – разбить на части не удалось. И пришлось долбить ломами и кирками окружающую породу, чтобы подвести крючья.
Ну вот, всё и готово. Вот она – вожделенная Цель очередного похода. Сказочные богатства. Легендарные алмазы. Они почти у него в руках… Нужно спускаться.
Почему же он медлит? Что это за новый, незнакомый страх, сковывает его члены такой странной вялостью и истомой? Почему жажда наживы и лихорадка предвкушения не пересиливают, как обычно, все эти глупые предрассудки – насчёт проклятий давно умерших и бессильных теперь, спустя сотни и тысячи лет, обличённых Властью людей и их приспешников-магов?
Он вздрогнул, как от сквозняка.
Что-то есть здесь, всё же, особенное, незнакомое. Инстинкт не подводит его. Внутри таится какое-то Древнее Зло, сулящее неведомую опасность! Оно… Ждёт.
Но что же теперь?!
Бросить всё вот так, и… Уехать?
Уехать, выбив с такими усилиями вставленную подпорку, засыпав с таким трудом раскопанный колодец, и убив ставшего теперь ненужным помощника-свидетеля?
Но для чего же они тогда тащились сюда больше месяца, запутывая следы, продираясь по звериным тропам, заброшенным тысячи лет назад городам, чавкающим болотам, и кормя своей кровью сонмы гигантских комаров?!
Да ведь чтобы вернуться потребуется ещё месяц!
Вернуться пустым? Потратив столько усилий и денег? Потому только, что не хватило духу на то, чтобы всего-навсего – спуститься вниз?.. А как же… его предназначение?
Нет, он не должен изменять самому себе. Это – да, вот это – его подлинная Жизнь! Его выбор. Его Судьба.
Никакие древние Призраки и заклятья не останавливали его до сих пор. Не остановят, даст Мирта, и сейчас… И в будущем!
Он закусил губу. До крови – чтоб почувствовать её вкус.
Ну вот и полегчало.
Сбросив вниз, в непроглядную темноту, хорошо закреплённую за ближайшее дерево верёвку с удобными узлами, он взял у Парэса зажжённый факел, и полез навстречу Судьбе. Он не спешил, но и не мешкал: решение принято, значит – нужно делать!
Спустившись, свистнул Парэсу. На этот раз тот молчал, и не скулил больше, а молча следовал за ним, тоже подогреваемый алчностью, и тем, что хозяин был впереди. Но Дамир чувствовал его страх – так же хорошо, если не лучше, чем свой: крупное тело выделяло и больше пота, который здесь, в тесном пространстве, заметно было особенно хорошо: пах его «напарник», словно настоящий вьючный мул.
Но страх – необходимая приправа к работе потрошителя могил. Он нужен всегда. И он – гарантия выживания.
Ведь те, кто слишком расхрабрился, или утратил чувство бдительности, остаются в таких местах навсегда! Страх, и только страх – не даёт расслабляться, и стократ обостряет все чувства!
У Парэса на двадцатиярдовый спуск ушло минуты три – и пыхтел, он так, словно ворочал жернова мельницы. Теперь, стоя рядом, они огляделись. Да, пространство не слишком-то большое. Но – и не маленькое…
На осмотр первого «этажа» с его семью горизонтальными коридорами ушло больше часа. Затем они спустились в следующий колодец, ниже первого уровня ещё на двадцать ярдов.
Здесь горизонтальных штреков было пять, и они оказались значительно короче. Странно. Было похоже, что синяя алмазоносная порода вынута отнюдь не до конца…
Что же помешало?
Ещё один колодец, и очередной пустой уровень. И ещё!
Хорошо, что он припас верёвки сколько угодно: они взяли с собой ярдов двести.
Однако после пятого, казавшегося поистине бездонным, колодца, забеспокоился и Дамир.
Нет, не в том смысле, что они приближаются к подземельям Мандрата, и стало гораздо теплее, а в том, что придётся возвращаться в верхние этажи, и отрез а ть лишние концы, чтобы нарастить последнюю надежду – их действительно последнюю верёвку.
Он уже прикидывал, что есть ещё толстый канат с полистпаста. Но за ним уж слишком далеко возвращаться. Сегодня не успеть.
Сказать, что Дамир был впечатлён масштабом, когда они достигли-таки дна, значило ничего не сказать. Но они всё же добрались до него. Верёвки хватило. Хотя последний колодец был не меньше сорока ярдов в первом колене, и ещё двадцати – во втором.
Между колодцами было всего-то футов пятнадцать перехода – их соединяло что-то вроде маленького коридора. Здесь же валялись какие-то совершенно сгнившие доски, бадьи и канаты.
Все предыдущие осмотренные ими этажи вместе не достигали и половины той площади, которая предстала им теперь. А та штольня, которую они осматривали десять дней назад, вообще в подмётки не годилась здешней – её глубина не достигала и трети этой, поистине колоссальной, Пещеры.
Это оказалась именно Пещера – часть её несомненно была природного происхождения. Узкие, извилистые, и явно доработанные кирками для более удобного прохода, лазы и коридоры-трещины тянулись в разных направлениях на многие сотни ярдов от входного колодца – их концы терялись в темноте, рассеять которую жалкие факелы были не в состоянии.
Но сомнения насчёт того, где происходила основная добыча, у него, да и у Парэса, не было.
Невероятно высокая, невероятно широкая – в самых широких местах побольше пятидесяти шагов! – Пещера тянулась как минимум на пятьсот ярдов. То, что даже сквозь это гигантское пространство мерцающим волшебным светом искрилось в её дальнем торце, абсолютно никакого сомнения не вызывало – это были они…
Алмазы!
Воистину, это и есть легендарная шахта Сарасвира Рыжебородого.
Хотя Дамир не возражал бы, окажись она не столь грандиозна, и глубоко расположена… Впрочем, грех придираться.
Они с Парэсом медленно, сдерживая дыхание, двинулись туда – вперёд. По дороге у Дамира было сколько угодно возможностей вспоминать и сравнивать с этой, те, (выработанные до крох, конечно) подобные, древние, и не очень, копи и выработки, в которых он побывал – специально, чтобы понимать, знать…
Такое богатство всегда – неотъемлемая собственность Государства. Усиленно охраняется. Разрабатывается осуждёнными на пожизненный срок. Живыми они отсюда не выходят. Чтоб не вызывать ненужных слухов о…
В запустение такая шахта приходит не раньше, чем вынуты последние следы голубой алмазоносной глины. Так что с видом пустой породы вокруг он знаком отлично. Но что же?.. И почему?
Однако против фактов не попрёшь. Вон, в торце Пещеры явственно проступало ложе мощной алмазоносной жилы. Подойдя поближе, он сначала не поверил своим глазам: вот же они, алмазы! На самом виду! Огромные, и невероятно чистой воды! Как искрятся даже в жалком свете пары факелов, и даже без всякой огранки! И как часто сидят в характерной синей глине!
Почему всё-таки их…
Не забрали?!
Как можно было оставить такое богатство на месте?!
Снова странные подозрения и предчувствия ледяной рукой сжали его сердце.
Он замедлил ход. Остановился. Вздохнул, и сделал шаг… назад!
[justify]Парес же, напротив, забыл при виде такого великолепия все свои страхи. Вслух восхищаясь, рассуждая о цене, и причмокивая, он кинулся прямо к стене. Он ласкал и гладил обнажённые камни, говорил с ними, совершенно отключившись от всего