угла, а снова запрыгнул на него – теперь с другой стороны. Ротик с милыми зубками снова возник, но теперь Джо не стал ждать, когда тот приблизится к ногам, а сам что было сил ударил пяткой внутрь разверстого отверстия, постаравшись попасть по нёбу – если только можно назвать нёбом гладкую и покрытую слизью воронку, сходящуюся в небольшое чёрное отверстие на глубине фута.
Эффект превзошёл все ожидания!
Хорошо, что Джо успел выдернуть ногу сразу после удара, и спрыгнуть!
Если раньше скорость движения шара была высока, то сейчас она увеличилась в разы: терзаемое мучительной болью существо буквально наматывало круги по арене, иногда, словно сослепу, ударяясь о стены, а Джо только успевал перепрыгивать через него, стараясь не дотрагиваться лишний раз до туловища врага.
Но вот наконец шар замер. Он стоял у стены, словно задумчиво пялясь на странного противника, и как бы потел: под туловищем натекла приличная лужа. Джо не форсировал, просто стоя в десяти шагах и наблюдая. Шар внезапно поменял форму: превратился, как бы перетёк, в тварюгу, похожую на лягушку. Только чудовищных размеров: с добрый стол. Буркалы-глаза с добрый апельсин взирали на человека с лютой ненавистью и злобной решимостью убить сволочное существо, причинившее столько боли!
Вот оно как. На самом-то деле это – вовсе не бесформенное аморфное существо, как Джо было подумал. Да и слава Богу: потому что существование в природе тварей-шаров, без прочих полагающихся по теории эволюции конечностей, органов чувств, и систем жизнеобеспечения, реально ставило под сомнение все принципы организации живой материи, про которые Джо вычитал в учебниках и справочниках по ксеноморфной биологии.
Лягушка оказалась способна очень далеко прыгать: первым же прыжком покрыла шесть из десяти разделявших их шагов. Когда она сделала второй, Джо не стал ждать: кинулся вбок и навстречу, и, сделав разворот, чтоб набрать инерции, ударил ногой в основание челюсти!
Теперь, когда кости, или что там имелось у твари внутри, не было скрыто за чудовищно прочной и упругой кожей спины, удар явно достиг цели: раздался отвратительный хруст! Существо ещё не успело удариться о землю, где Джо только что стоял, а он уже запрыгнул на холку сверху, и, охватив морду скрещёнными ногами, врезал по обеим глазам тренированными пальцами, выбив чудовищные буркалы из их глазниц так, что они повисли на нервных отростках: ну не дать ни взять – пара ёлочных шаров-украшений!
Делать после этого оказалось ничего не надо.
Соскочивший Джо просто стоял, и наблюдал, как неуклюже, и даже словно поскуливая, лягушка-мастодонт тычется в стены, пытаясь убраться отсюда подальше к такой-то матери, и вероятно сожалея, что вообще родилась на свет…
Вот тогда Джо и подумал: возможно, что «испытывают» тут не только его.
Но и тех тварей, что сейчас противостоят ему. Хотя…
Неужели дикобразы, осы, и даже лягушки – настолько разумны, что понастроили космических кораблей, и тоже добрались сюда, к этой затерянной в пространстве далёкой от центра Галактики планетной системе?!
Однако особенно долго размышлять на эту тему ему тоже не пришлось: лягушка исчезла, на её месте возник новый противник.
У Джо опустились руки: это нечестно!
Напротив него стоял…
Он сам.
– Ты понимаешь, что я говорю? – Джо решил, что попробовать договориться нужно. А вдруг – удастся? Человек же!..
– Отлично понимаю. Но сути это не меняет: ты же – мой новый противник!
– Нет, это ты – мой новый противник. Джо пробрала невольная дрожь от кончиков пальцев до вспотевших волос на затылке, – И я думаю, что после чёртовой лягушки проклятый Испытатель мог бы придумать что-то и поумней. Потому что выставить меня – против меня же, достаточно примитивно. Такое решение напрашивается само-собой.
– Пожалуй, да. И вот ещё что, – было заметно, что эта мысль только что пришла в голову и тому, другому, Джо, – У тебя ведь тоже наверняка сохранились все мои – ну, вернее, теперь наши! – воспоминания, и ощущение того, что это именно ты – настоящий!
– Проклятье. Да, думаю, что это именно так. То есть ты – это я, но скопированный с меня того, каким я был всего минуту назад. Поколотив бедолагу-лягушку.
– Ха. А как ты докажешь, что я – это копия, а ты – настоящий?
– Ну… – Джо пошкрёб в затылке, – Например тем, что ты сейчас стоишь на том самом месте, где только что была лягушка. У стены.
– Вот как? А с моей точки зрения кажется – что это ты стоишь там, где только что была лягушка.
Джо затравленно осмотрелся: действительно, они оба стоят у стены, на равном от неё расстоянии. И нет никакой гарантии, что чудовищный Испытатель не воссоздал заново их обеих, расположив сейчас так, чтоб никто ничего не мог определить точно. Да и правильно: раз его сознание помещено в псевдо-тело, почему оно не может быть помещено одновременно и во второе, такое же, раз мозг Испытателя уже сделал матрицу?!
– Ладно. Будем драться или договариваться? – а в реалистичности и конкретности подхода его второму «я» не откажешь. Эта же самая мысль терзала и самого Джо в последние две минуты.
– Боюсь, драться придётся. Потому что один-то из нас – точно фантом. Дубль. И ему нет места там, снаружи… И знаешь ещё что…
Теперь я понимаю, что имели в виду древние легенды, говоря, что никто отсюда прежним не выйдет!
Схватка отличалась упорством и жестокостью.
Джо отлично знал свои слабые стороны, но знал их и его противник, если его можно так назвать.
Поэтому когда через неизвестно какое время полумёртвый от усталости и ударов Джо перебил-таки горло запыхавшегося и обессиленного себя самого ударом сложенных в кистевой хват пальцев, никакой радости от победы он не испытывал…
– Джо! Ты что – плачешь?! Да ты в своём уме?! Последний раз ты плакал, когда закусывал криоскотч сырым луком!
Услышать этот голос было так приятно…
Но голос Матери сейчас был Джо куда нужней:
– Мать! Сколько?..
– Две с половиной.
– А мне казалось, что вечность… Или минимум – сутки. Но…
Ты уже догадалась?
– Конечно. Всё-таки я не намного глупее даже двухсполовиноймиллиардолетнего Мозга. Он же – искусственный. Так что в воображении ограничен. И если ты, как я втайне надеялась, справишься с обычными противниками, на финальном этапе тебе неизбежно подстроят подлость.
Подбросят самого тебя.
– Точно… Точно.
– И вот теперь тебя неизбежно должно мучить сомнение: тот, кто победил – настоящий ты?
– Точно. – Джо сглотнул слёзы, чуть отстранив схватившего его в объятия Пола, пытавшегося, как только недавно он сам, поприветствовать «вернувшегося».
– Могу тебе сообщить уверенно: кто бы из вас, матриц тебя-оригинала, не вернулся – сомнения и все привычки и прочие комплексы и прибамбасы останутся, так сказать, «оригинальны». Поскольку бился-то – не ты!
– Да, я понимаю… Что моё тело в скафандре где-то там, внутри, две-три секунды просто зависало. А сознание, ну, настоящее сознание – было отключено. И бился, побеждая врагов, только мой воссозданный этим мозгом Дух. То есть – двойник. Но…
– Но зачем это было нужно? Хм-м… Ответить без привлечения заумных категорий из Философии Общей и Философии людской достаточно сложно – там много заумных специфических терминов. Скажу проще. Это же у вас, у людей, есть «народная мудрость»: «Познай себя сам, и ты познаешь всю Вселенную!»
Ну как? В-смысле, как тебе – Вселенная?
– Мать! А не пошла бы ты в задницу со своими идиотскими «приколами» «в моём духе»!
– Ну вот! Что и требовалось доказать! Ты – это ты! Даже раздражаешься так же мило и незлобливо как всегда!
– Ладно, – Джо был вынужден признать, что хоть здесь Мать права, – Извини за традиционное хамство: доконаешь ты меня когда-нибудь своим юмором и иронией.
А серьёзно?
– А серьёзно – на твой вопрос нет ответа. Потому что, повторяю: дубликат твоего Духа бился с дубликатом твоего Духа. И главным здесь является то, что хоть кто-то – победил! Поэтому у того тебя, настоящего, должно появиться чувство законной гордости. За то, что преодолел самого страшного врага любого человека.
Самого себя.
Джо помолчал, переваривая.
– Да… Вроде, должно. Но почему-то – не появляется!
– А-а, это ты – о чувстве вины? За то, что пришлось убить самого себя? Не парься, как говорит Пол. Это тоже входит в Правила игры. Чтоб тебе – тебе выжившему и вернувшемуся в настоящее тело! – жизнь-то малиной не казалась! Чтоб помнил: ты придушил сам себя. Чтоб выжить. И вернуться.
– Ты сейчас – о совести?
– И о ней в том числе. Но – повторяю в третий раз. В угрызениях нет никакого смысла. Потому что дрался-то – не ты. А двойник с двойником. Вот этого-то, похоже, никак и не могли усвоить твёрдо те «слабовольные и подверженные психозам» особи, что кончали суицидом.
Но ты не парься – ты-то – цельная и
