тем боле
….Вернувшись на виллу, Кай Валент предался воспоминаниям в саду, на полюбившемся своем месте. В том уголке, закрытом от солнца навесом цветущих глициний, где стояло уютное ложе с красной обивкой, а по бокам красовались мраморные его покровители: Аполлон и Артемида.
На столике, у ложа, на подносе поблескивал кувшин сирийского стекла с гранатовым соком. Рядом миндальное печенье и оливки. Раскрытый папирус, который дал почитать папаша Крейс, лежал под локтем. Не читалось. На коврике у ложа дремал Бипп, любимый пес отца, оставленный на попечение сыну. Породы кане- корсо, выученный охотиться за беглыми рабами. У Биппа были длинные лапы, в беге он мог обогнать любых других собак своей породы. Пес любил оставаться с молодым хозяином, старшего побаивался. С первым Биппу было спокойно, хозяин не носил с собой плетки, как это делал другой, старший. А плетку Бипп на дух не переносил, хотя же его никогда не били.
Кай смотрел на ажурное плетенье цветов, что нависали над ним полными, пьянящими купонами. Губы его шептали:
- «Плачущей, плача, тебе о несчастьях рассказывать долго
И наслаждаться в слезах встрече нежданной с тобой!»…
Нельзя сказать, что Овидий был его любимым поэтом, просто ожили в памяти эти незатейливые строчки.
Откуда и как Элин оказалась у Мария Алкивиада, понятия не имел. Впервые увидел ее в Ольвии, римской провинции на северном берегу скифского Понта, где с отцом они жили одно лето. Элин показалась двенадцатилетнему мальчишке ровесницей, с венком полевых цветов, украшавшим ее золотые косы. Позже он узнал, была она старше лет на семь. Отец никак ее не представил.
У мальчика тогда появились раздражения на коже, ухудшился сон. И без того капризный, он становился неуправляем. Отец сказал: «Пора отдать должное Овидию!» Какое это «должное» Кай потом понял, когда прочел его «Искусство любви».
Алкивиад за руку отвел сына в местный лупанар. Оттуда мальчишка сбежал, напуганный ярко накрашенным ртом проститутки, с ходу влепившей ему поцелуй в губы.
Возвращаться к отцу не хотелось. Кай вспомнил, к Алкивиаду как-то приводили бесстыдных голых женщин. Он боялся, что и к нему приведут. Так бы и слонялся по, городу, кишевшему варварами и иудеями, кабы не девчонка, поймавшая его за руку.
Стройная и гибкая, в короткой тунике и с венком на голове. Густые, солнечного света, волосы уложены двойным кольцом кос. Увлекла купаться в теплое море. Они плавали, дурачились, прижимались друг к другу, и не заметили, как попали в волшебный плен Эроса. Кай и не понял, что тогда случилось между ними, что такое сотворила Элин, как его «раздраконила», - ему понравилось это словечко, - но только ощущения необычные, приятные, восхитительные!
Они не видели стоявшего на скалистом берегу Алкивиада. Насмешливо он улыбался, когда юные любовники, обсохнув на песке, наряжали друг друга: она надевала на него прозрачную вуаль. Он – ей цеплял ракушки на грудь. Веселились, как малые дети…
Играя с ее длинными косами, Кай силился вспомнить, где и когда он любовался такой же красотой? Золотые волосы у той девочки были до пят, почти по полу волочились. Только та девочка была маленькой, как кукла. Из-за нее он набил себе синяк под глазом. Упал, что ли? Не помнил Кай. Может его кто ударил? Но синяк под глазом помнит…
А потом Кай увидел Элин в их доме, и услышал, как отец выговаривал девушке: «Он не для тебя, ты кто? – Гетера чужого роду-племени! А сын мой – Бог! И не устраивай мне сцену обманутой Медеи! Твоя задача – обучить мальчишку таинству любви, всему, чему тебя учила мать-гетера. И всё! На том и закончится вся ваша связь, запомни, Элин, и я прошу, не зли меня!»
В конце лета Марий Алкивиад увез Элин в неизвестном направлении. Тогда впервые Кай почувствовал холодок одиночества в душе. Она была ему и друг, и советчик, и даже заботливая нянька. Была нежной любовницей, ласковой и все понимающей. Загадочной до кончиков пальцев, а они были у нее, как у арфистки, тонкие и длинные.
Если Аулия Велиана ищет в нем тысячу разных мужчин, то он видел в Элин одну-единственную женщину, кого невозможно заменить. И сейчас, когда его любовные связи позволяют ему сравнивать, он не может вырвать из сердца эту одну-единственную.
Через пару лет Алкивиад снова привез Элин. Жили они тогда в Тримонциуме, фракийской столице, которую захватили готы Филимера. Каким-то образом отцу удалось договориться с их королем, и готы, получив контрибуцию, удалились из города. А спустя время, Алкивиад заключил с Филимером мир, который привел тогдашнего легата Августа Требониана Галла на трон Империи.
Элин уже было 21 год, но она мало изменилась. Такая же тоненькая, гибкая. Только волосы слегка потемнели,- косы она укоротила,- и в раскосых зеленых глазах поселилась неизбывная грусть. Писаной красавицей ее нельзя назвать. Но шарм странной загадочности превращал ее в мифическую Елену Прекрасную. Она великолепно владела массажем. Плавала, как рыбка. Разбиралась в видах оружия, но фехтовать не училась. Была зрителем на его учебных поединках, и могла похвалить или не одобрить. Верховой ездой она занималась со всем старанием. Наверное больше, чем проводила время у зеркала. Но Кай не любил всадничество, и не одобрял ее увлечение. Она пела, танцевала и подолгу нежила его в своих неощутимых объятиях.
Но что-то опять случилось в домашней политике Мария Алкивиада. Элин он отправил, как говорил, в херсонесское поместье Мариев. Потом еще куда-то. Говорил, якобы есть некто, кто хотел бы выкрасть у них Элин. Ведь ее мать была верховной жрицей богини Амате-Ра. Чтобы точно выяснить, кто он, охотник за дочерью жрицы, Марий Алкивиад велел затаиться, выжидать. Два года уже выжидают, вот в Рим приехали, а таинственный преследователь как под землю провалился.
Но вот оглушающая новость: отец навсегда привозит Элин домой и дарит ее сыну.
Кай, блаженно улыбаясь, не заметил, как заснул….
