Пока живы родители, живет и детство.
Вот оно — лето! В заливных лугах — состязание. Бордовые бобышки кровохлебки, загорелые гребенки дикого щавеля, медовые гроздья пижмы — все схлестнулись длинными стеблями в споре за высь. В зеленой сочной поддевке Костра, среди его режущих листьев бесчисленными зрителями мелькают луговые цветы.
Кругом — марь вездесущей люцерны — невесомая мгла, желтый дурман, наполненный серфингом быстрокрылых пчел, нырками тугих шмелей и стремительным сафари безжалостных слепней.
Сессии — конец! Где вы, кандидаты и доктора, со своими замысловатыми теориями?! Кому нужны ваши профессорские звания здесь, где безудержное цунами разнотравья разметало очертания полевой дороги? Кто вспомнит душную аудиторию, когда из-под переднего колеса байка выпорхнет трясогузка и, долго следуя впереди, будет вычерчивать темным пером шуструю синусоиду и, умаявшись, с криком махнет в сторону, оставив в воздухе невидимую надпись: «Каникулам быть!»
Северные реки, как своенравные люди, все — с характером: объемные, напористые и мятежные. И отношения с твердью у них сугубо деловые: я тебе — мощь фарватера в крутой берег, ты мне — песчаные острова, приплески и длинные пляжи взамен.
В речной пойме далеко слышен металлический звон выхлопа мотоцикла. Водитель легко и уверенно режет юзом мокрый песок. Мастерски маневрируя, он пересекает мелкие поперечины воды, отбрасывая в стороны зубастыми шинами искрящиеся брызги. Колес у мотоцикла два, но стоит снять шлем, как появится третье, такое же темное и шипастое — развесистый ободок из густых вьющихся волос на мальчишеской голове. Это Миша — младший из братьев, поднимаясь на подножках байка, дает резвого джазу.
Широко расставив ноги в прибрежной траве, скрестив руки на груди и, периодически потряхивая такой же темной курчавой шевелюрой, слегка улыбаясь, следит за ним брат. Это Данил. Он окончил очередной курс института и приехал на каникулы.
Съехав с песчаной полосы, Миша выскочил на траву и притормозил. Заглушил мотор. Сняв шлем и перчатки, пятерней взъерошил взмокшие кудри:
- Ух! Спина устала.
Данил подошел и, присев, прикоснулся тыльной стороной ладони к ребру мотора:
- Горячий! Слушай, как ты научился?
- Только потеплело, батон мотак купил. С тех пор гонял. Еще по снегу.
Откинув боковую подножку, Миша поставил мотоцикл. Качнувшись из стороны в сторону и убедившись, что он стоит надежно, слез с него:
- Держи шлем.
- Ты ни одной фотки не прислал, маман тоже не проговорилась…
- Батя сказал молчать, чтобы сюрприз был.
- И что? Так просто денег отвалил? Или ты выпросил?
- Перед юбилеем он всех предупредил: ничего не дарить, кроме наличных. Коплю на диски к джипу, типа. Он зимнюю резину переставляет туда-сюда.
- Столько подарили?
- Такое… Директор вроде премию выписал, ну и остальные. Понятно, что на мотак не хватило. Он добавил. Хе… Основное.
- А мама что?
- Она спросила: «Как же диски?» Батон: «Подождут».
- Сам катался?
- Раз проехал. Сказал: «Вертлявый. Юпитер лучше был». Ну и добавил: «Не забывай, все, что между ног — небезопасно». Больше не садился... Давай, я подскажу, как по песку нужно. Главное, сам — назад, переднюю вилку разгружай. И газу!
Солнечно. Безоблачно. Жарко.
- Балда ты, Мишка! Как мог прозевать?
- У меня такое в первый раз. Когда выезжали, я в бак заглянул. Там вроде прилично бултыхалось.
- Я не про это. Нечего на резерве гонять. Сейчас бы ехали.
Данил, проваливаясь, с усилием толкал заглохший мотоцикл по рыхлому песку.
- Потому что, ты – чайник. Надо сначала инструкцию читать. Теперь будем топать, как лошары.
- Докатим.
- Дока-атим, — передразнил Данил, выходя с мотоциклом на траву. Случайно поймав ногой яму, он оступился, и подножка больно въехала в голень, развивая растущее недовольство:
- Ты докатишь! Я позориться не буду.
Миша растерянно посмотрел на брата.
- Скиллы надо прокачивать! Иногда, — кривя рот, опалил злобной досадой Данил.
- Сам справлюсь, — младший, буркнув, перехватил руль и, приминая траву, энергично двинулся в направлении полевой дороги, накатанной вдоль реки.
- И думать. Всегда! — потирая ушибленное место, Данил крикнул ему вдогонку.
Чуть помедлив, он вытряхнул песок из кроссовок, поглядел на реку, развернулся и пошел вслед за братом.
За ивовыми зарослями, в низине, раскинулась поляна. Вода сошла, но земля, пропитавшись влагой, не успела просохнуть. Колеса мотоцикла оставляли четкий след на сырой почве. Преодолев поляну и взобравшись на пригорок, где красовалась раскидистая ива, Миша остановился. Убрав предплечьем пот со лба, поставил мотоцикл на подножку. Присел на траву, обхватил руками колени, пальцы — в замок.
- Обиделся? — поставив шлем на землю, Данил уселся рядом. Миша глядел прямо перед собой и молчал.
- Ладно. Извини, вырвалось. Не хотел тебя шамить, — продолжал Данил.
Большие пальцы рук младшего брата разогнулись, и, на мгновенье устремившись вверх худыми мальчишескими костяшками, снова свернулись в сцепку.
Оба молчали. Синь-тишь. Солнце в знойной бархотке. В водоворотах курлычет река. Большая река.
Видавшая виды бежевая японская пузотерка, крадучись, протискивалась сквозь кусты со встречного курса. Крыша, лобовое стекло щедро припудрены серой дорожной пылью. Свет одной исправной фары промаргивает сквозь густую траву; на ухабах машина замирает — верный признак неопытного или очень аккуратного водителя. Данил поднялся, дождавшись, жестом остановил автомобиль. В салоне — две девушки, на торпедо связка ключей, дамская сумочка; бухтит музыка. Положив руку на крышу, он, сверкнув улыбкой, наклонился к открытому водительскому окну:
- Здравствуйте. Бензин в запасе есть? Мы заплатим, сколько нужно.
- Только в баке.
- Шланга тоже нет?
- Нет.
- Жаль.
Автомобиль медленно, словно прощупывая дорогу, спустился на поляну.
Вернувшись к брату, Данил заявил:
- Теперь я покачу мотак… Ого! Смотри-ка! Мужик шпарит в белой рубашке и носках, — воскликнув делано удивленно, — в надежде исправить ситуацию, он, эмоционально переигрывая, продолжил, — точно, в носках идет по дороге. Поддал, видать. Нефорский мужик!
Но Миша не реагировал и продолжал хранить молчание.
Дернув несколько раз стартером, Данил попробовал оживить мотор, но тот не подавал признаков жизни.
- Черт! Сейчас посмотрим, что советуют, — достав смартфон, уткнулся в него.
Тем временем в сторону юношей, неуклюже надламываясь на каблуках, от автомобиля, застывшего посреди поляны, возвращалась пассажирка в длинном светлом платье и такой же светлой широкополой шляпе. Девушка то и дело махала рукой, надеясь, что юноши ее заметят.
Данил оторвался от экрана:
- Видимо, что-то случилось. Ожидая девушку, он присел на сиденье мотоцикла, по-деловому облокотившись на бензобак:
- Лук, смотри, какой зачетный! Наверняка, для фотосессии.
Миша краем глаза стрельнул в ее сторону.
Сняв шляпу и, обмахиваясь ею, как веером, подошедшая пассажирка сказала:
- Ребята, у нас машина застряла. Помогите, пожалуйста.
- Хе! — Данил хотел что-то сказать брату, но наткнувшись на остекленевший взгляд, осекся. Пожав плечами, он пошел к машине.
Миша, помедлив, поднялся и, отряхнув штаны, двинул туда же.
Пузотерка пыталась выбраться в небольшой подъем, тщетно шлифуя мокрую землю передними колесами. Девушка-водитель сбросила газ в низине, и автомобиль увяз.
- Сильно не газуйте. Плавно. Мы подтолкнем.
Юноши уперлись руками со стороны багажника. Ноги заскользили по мокрой почве, не позволяя как следует приложить силу. Водитель нажала на педаль, автомобиль чуть сдвинулся и тут же остановился, буксуя колесами. Девушка-пассажир, размахивая шляпой, стояла рядом, играя роль переживающего болельщика.
Отряхнув ладони от пыли, Данил скомандовал:
- Давай назад!
Миша, не глядя в сторону брата, обошел автомобиль.
Водитель включила заднюю передачу, и юноши снова, как герои мультфильмов, заскользили подошвами. Автомобиль чуть сдвинулся и снова замер. Ребята, меняя вектор, пробовали толкнуть его вперед, потом назад, но облипшие грязью шины, наматывая сырую траву на протектор, вращались на одном месте. Протяжно, периодически выключаясь, выл вентилятор, пот катил градом из-под длинных кудрей юношей. Ничего не получалось — автомобиль не двигался ни вперед, ни назад.
- Это экстремум, и мы в его власти, — хлопая ладонью по стойке лобового стекла, Данил размышлял вслух.
- Нужно что-то подложить под колеса.
Неожиданно возник мужчина в белой рубашке. Отутюженные брюки закатаны до щиколоток, туфли держит в руках, пиджак переброшен через плечо. Одежда и обувь выглядят дорого. Аккуратно подстрижен. На глазах — темные очки, на ногах — пыльные носки.
«Точно — нефор», — ухмыльнулся Данил.
- Привет. Вы тут белый Прадик не встречали?
- Нет.
- Застряла?
- Ага.
- Автомат?
- Вариатор.
- Сыро здесь, — переступив с ноги на ногу и нащупав ступней бугорок, мужчина переместился на сухое место.
- Давай еще попробуем, — юноши уперлись в переднюю часть.
Аккуратно поставив туфли в траву, мужчина закурил. Вместе с выдыхаемым дымом сипло выдавил:
- Лучше нажимай, там, где фара, а то капот помнёшь.
Автомобиль буксовал, еле-еле продвигаясь.
Мужчина внимательно смотрел, но не помогал:
- Надо враскачку, только аккуратно. Сначала чуть вперед, потом назад и в этот момент толкнуть.
Ребята попробовали — никак.
- Нет. Надо толкать в фазу, когда машина сама начнет катиться обратно, чтобы получился резонанс. Иначе не выйдет, — глотая дым, он невозмутимо и не без удовольствия закручивал уголок рта в спираль.
Только со второго раза финт удался. Автомобиль, надрываясь, выехал-таки назад, на сухую возвышенность. Девушка-пассажир села в машину, и подруги, ко всеобщему удивлению, снова медленно и аккуратно поехали вперёд.
Увидев это, мужчина закричал:
- Газу, газу! Еще газу!
Его голос загремел так громко, а спираль рта вздулась так круто, что девушка-водитель с испугу вдавила педаль настолько сильно, что пузотерка, нервически подпрыгивая, вихрем проскочила низину, миновав опасный участок.
Юноши вернулись к мотоциклу. Мужчина стоял и всматривался вдаль, затем достал мобильник и стал звонить кому-то, громко переговариваясь.
В это время из машины, остановившейся на пригорке, вышла та же девушка в шляпе и, вновь неуверенно шагая по сырой колее, поспешила назад, в сторону юношей.
