В помиловании отказать

Основную часть своей сознательной жизни Михаил Потапов провел в местах заключения.
Двадцать два года, он, изо дня в день, видел колючую проволоку, решетки, двери камер, солдат на наблюдательных вышках.
В перерывах между отсидками Потапов воровал, грабил, насиловал.

Он даже гордился собой, где-то считая себя избранным, тем, кому дозволено жить за счет других, и жить вопреки здравому смыслу.
Рестораны, свободная любовь, притоны, все ему – рецидивисту со стажем было по кайфу и Михаил ни сколько не жалел о прожигаемой жизни, да и тюрьмы, зоны были для него  родным домом.
Со временем,Потапов, весь, пропитался ароматом тюремных коридоров и камер, даже на воле его не спасал от этого запаха, въевшегося в его плоть, и дорогой парфюм.

Со временем, сколотив банду, он стал промышлять в буквальном смысле, на большой дороге,  используя для грабежей одну из федеральных трасс, грабя и убивая всех, не оставляя свидетелей.
Милиция сбилась с ног, пытаясь пресечь действия преступной группы. И однажды бандитам не повезло, они попали в засаду, устроенную операми.
Оставшиеся в живых судили по всей строгости закона, и приговор был ожидаемо, суров – высшая мера, а другого решения Потапов и не ожидал.
После его оглашения, на руках защелкнулись браслеты наручников. А дальше, этап и отдельная камера на всем следовании пути к конечной точке исполнения приговора.
Осуждённый, все же не терял надежды на замену высшей меры пятнадцатилетним заключением, и в тайне мечтал о возможности совершить побег, тем более такой опыт у него был.

Но подходящий случай не представился, всю дорогу его сопровождали опытные конвоиры, знавшие хорошо свою службу.
И вот, он в отдельной камере особого корпуса следственного изолятора исключавшего полностью общение с другими заключенными.
Ну и встречи с родственниками, разумеется, были запрещены.
С момента вынесения приговора до его исполнения проходило довольно много времени, ведь приговоренному давалась возможность подать апелляцию и написать прошение о помиловании, ведь даже самый закоренелый убийца всегда считает решение суда не обоснованным.

Хотя, иногда, среди ожидавших его исполнения, были и такие, кто отказывался от этого права.
В таком случае составлялся акт об отказе осужденного написать прошение о помиловании, который отправляли так же, как и заявления с просьбой о помиловании, прокурору по надзору, в прокуратору республики, которая, в свою очередь, отправляла все эти документы в президиум Верховного Совета СССР.

Там существовала специальная комиссия по рассмотрению всех заявлений. Пока оно рассматривалось, человек находился в СИЗО.
И вот однажды после двенадцати часов ночи, раздался скрежет отпираемых замков и в камеру зашли несколько человек.
Это были начальника тюрьмы, прокурор по надзору, врача, и хмурый не бритый человек в форме капитана. 
Потапову сообщили, что он этапируется в другое учреждение, поэтому, мол, с вещами на выход. Приговоренного повели по коридору, затем, по металлической лестнице спустились в подвал, и тут, сознание Михаила пронзила мысль, что время ожидания истекло, и конец близок.

Ему надели наручники, и повели в подвальное помещение.
Камера, в которой оказалась вся процессия, была не большой, при этом, оббитая изнутри резиной, пол покрывал слой опилок, в ее центре находился слив, как в большом душе.

Двери камеры за вошедшими закрылись, Потапову зачитали приговор и отказ в помиловании. Затем, прозвучала команда: «Лицом к стене». Перед носом убийцы оказался пулеулавливатель и слив.
Его сознание было как в тумане, казалось, он не понимал смысла происходящего, а может быть и вообще не слышал  слов прокурора, только выполнял команды: «лицом к стене, покажи наручники, пальцы растопырь».
И вдруг, бах! Все, занавес.

Пуля, покидает канал ствола пистолета и, врываясь в плоть черепной коробки, рушит нервную систему быстрее, чем успевает обработаться информация и отозваться хот каким-то чувством.
Потапов даже не испытал боли. Его мозг, превращенный в  кучу разорванных «проводов», потерял способность вырабатывать такие понятия, как чувства.

После совершенного действия, исполнители ушли, предоставив завершить начатое  врачу и другим лицам, которые проверив отсутствие признаков жизни, и подписали соответствующий акт.
Затем, осужденные из состава хозобслуги, через другую дверь, занесли ящик, уложили тело и погрузив  его сразу в автозак, подогнанный вплотную к выходу, вывезли на специальное кладбище.

В могильный холм воткнули палку без имени, а исполнителям было дано три дня и спирт, для снятия психологического стресса.






.