отвращения.
…-Как я потом поняла, мама, они согнали в один барак всех заключенных, всех абсолютно, включая похоронную команду и даже капо, были у нас такие, нечто вроде старост в бараках, и подожгли его огнеметами.
А потом планомерно и педантично подожгли и все деревянные постройки в лагере.
Ты знаешь мамочка, может быть именно пожар и спас меня от смерти. Запах дыма, близкого, горячего, отогнал от меня мух и слепней облепивших меня поначалу, да и хоть как-то отвлекал от той вони которая была повсюду и вокруг меня да и во мне собой. Когда сверху посыпались первые обгоревшие доски, я поняла что нужно выбираться наверх, пока не рухнули стены и крыша.
Я не помню, сколько раз я подпрыгивала, стараясь ухватиться за край очка, сколько раз падала и срывалась, но раз я здесь значит мне повезло. А мне и взаправду повезло мама. когда я выбралась из пылающего сортира, пошел дождь. Сначала так себе, не чих не пых, но потом перешел в настоящий ливень.
Помню, я тогда разделась догола и каталась по сырой траве, пытаясь смыть с себя остатки человеческого говна, не догадываясь, что давно уже сдираю с себя лоскуты кожи, сожженной гниющими испражнениями. Лагерь сгорел практически полностью. Даже мощные металлические конструкции костедробилки искорежило пламя. На месте бараков дымились груды недогоревших досок и балок, на фоне облезлых оконных решеток светились жуткими ухмылками человеческие черепа.
Ливень размыл последнее захоронение, ближнее к колючке, наспех забросанное черноземом и я увидела торчащий из земли кончик женского платья, белого, в мелкий василек.
А на следующий день я вышла к нашим.
***
Входная дверь обитая войлоком чуть слышно хлопнула и устало- радостная дочь вошла в дом.
-А вот и мы, мамочка!
Люба сморщила нос как в детстве и сбросив туфли направилась на кухню.
Пацаненок ярко-голубыми, круглыми от счастья глазами смотрел на бабку и улыбался.
- Да-да…Сейчас вечерять будем…Сейчас.
За окном, раскачивалась на ветру лысая пока еще шелковица, пестрые куры бестолково бродили по двору, да соседка Верка, облокотившись о свою калитку, с тоской смотрела на уходящую вдаль дорогу.
Но написано так живо и ярко, что не оторваться.
Спасибо.