Уже выходя, председатель обернулся, чтобы еще раз взглянуть на главную достопримечательность иконостаса золотую менору - подсвечник-семисвечник, подаренный раввином Савиком Иудбергом в знак полного взаимопонимания. Чуть ниже меноры скромно зависло серебряное православное распятие, презентованное отцом Михуилом в благодарность за лихо прокрученную коммерцию с партией конфискованных сигарет.
Владимир Фомич подошел к окну и обомлел. На бульваре неподалеку от гостиницы «Центральная», где обычно обитают самые дорогие отвагинские проститутки, нарисовался несущийся шар. Наливанов, - шалея от увиденного замычал Дундуков, - на ворота. Остановить этот ебаный мяч. Щас Думу снесет вместе с нами. Футболист в прошлом и нынешний руководитель думского аппарата Наливанов, человек с оттопыренными ушами и крысиной угодливо-рябой физиономией, всю свою сознательную жизнь притирался к тем сильным и властным мира сего, от которых зависела его судьба. Вот и приходилось бывшему спортсмену наливать им крепенького, баловать пивком, проходиться по их жирным и потным раскрасневшимся спинам веником, угодливо подкладывать под них баб. Но главное - неукоснительно исполнять все их, пусть даже самые нелепые желания: открывать пачки сигарет, разменивать у менял почтенные баксы на деревянные рубли, да корчить перед ними шута, обыгрывая в образах очередной похабный анекдот. Сынок его, которому «оставлен был ключ», изрядно располневший Федичка Наливанов, служил неподалеку, ведая кадрами думского аппарата…
Наливанов, внезапно выбежавший из дверей Думы тщетно пытался оторвать перекладину от ближайшей лавки, чтобы заклинить этот сумасшедший шар. Поздно.Огромный мяч, укатавший бывшего нападающего в плитку, победно подпрыгнул и курочилуже краешек думского фасада. «Это же боулинг, со страйком в первом же фрейме» - проносились в голове председателя сумасшедшие ассоциации. Вот так же, наверное, чувствовали себя голубоглазые бестии, захватчики-нибелунги, пролетая в вагонах со взорванного отвагинскими партизанами Голубого моста, впоследствии стыдливо переименованного блюстителями нравственности в Синий.
Однако случившееся было только началом низвержения властных атлантов, державших в своих волосатых неандертальских руках энергетику и строительство, криминальные схемы чернобыльских махинаций, незаконную вырубку леса, распил многочисленных гектаров земли... гигантскую машину наживы, человеческого повиновения и унижения.
Подчиняясь неведомой силе, вопреки закону всемирного тяготения другой шар качнулся раз, другой и покатился вверх по улице имени Михаила Доки, кузнеца, бывшего в годы войны руководителем партизанского движения в Отвагинском крае.Изготовленный незамысловатым скульптором в память о чернобыльской катастрофе шар, сделанный в скульптурном стиле тяп-ляп, уже успел треснуть. Прав был старый мудрый губернатор Кораблев, назвавший его странным треснутым шариком, поставленным не в том месте. Лучше бы чернобыльский шар не ставили и вовсе. Пока его футбольный брат сокрушал бизнес-центр, а затем бывший обком КПСС, ставший теперь развалинами облдумы, справедливо окрещенной кем-то из многочисленных просителей «боблодумой», и весело скакал по ступеням местной «потемкинской» лестницы, спускающейся на набережную к серому архитектурному образчику эпохи заката соцреализма киноконцертному «Единству», чернобыльский шар выскочил на проспект вождя мирового гегемона и начал крушить сплошь один за другим раздобревшие на казенных харчах храмы. В них, как и в старые добрые времена две тысячи лет назад, процветала торговля, несли свою службу фарисеи и саддукеи, книжники, жрецы золотого тельца, воспевая осанну святой для них Мамоне. Рушились раззолоченные до неприличия купола, слетали с них плохозвучные колокола, словно ударами ржавой железки о кусок подвешенной рельсы на комсомольской стройке отбивающие: бун-дан, бан-дун, смены не будет, дан-дун, дун-дан, не ждите перемен.
«Спаси мя, Господи, - не переставая, крестился отец Михуил, - да святится имя твое в злате куполов храмов наших. Убереги нас, Господи от суда твоего праведного».
Михуил почувствовал нарастающее под ногами гудение, приближающийся из-под земли гул. Словно дьявол, заточенный в своей подземной огненной темнице, рвался наружу.
«Спаси мя, Господи, спаси и сохрани все нажитое молитвой твоей за нас грешных»,- в панике бился головой старый извращенец, кладя поклон за поклоном.
Крак! Широкая трещина поползла от земли вверх по новоявленному отстроенному мусульманами - гастарбайтерами на оброчные рубли атеистов кафедральному собору. Крак! Вторая трещина расколола надвое фаллическую колокольню.
Символ чернобыльского лиха летел над Верхним овражком, над застывшими в металле русским витязем Пересветом и гусляром Баяном, безмолвно взирающими на чудо, непостижимо проносящееся над их головами.
Спустя мгновение шарообразные братья встретились и сообща врезались в здание «Единства», по-новому обозначившего единение мирской и небесной властей, а также цивилизованные партнерские отношения между стаями волков и отарами овец, превратившееся в прибежище сумасшедших диджеев. Удар был настолько тяжелым, что и здание, и сами шары рассыпались в пух и прах. Впоследствии экспертная комиссия предположила, что внутренние физические связи в несущих конструкциях здания были нарушены магическими звуками клубной музыки, привезенной на Отвагинскую землю из гаитянской обители чудовищного культа ужасного Вуду.
Но странное дело, совершенно не замаранный стоял посреди серой пыли чудом уцелевший, отливающий благородным лаком, словно на сюрреалистическом полотне великого Дали, великолепно сохранившийся экземпляр знаменитого и легендарного рояля фирмы «Стейнвэй и сыновья», на котором впервые в Отвагинске играл Мусоргского своими огромными и нежными лапами могучий лев - народный артист СССР Николай Петров.
Но катаклизм еще не достиг своего пика и даже не вышел на плато. Подземный гул сменился скрежетом. Тектонические глыбы вырвались из плена земной тверди. Гигантский подземный трактор, управляемый небесным механизатором, поднимал зябь, аккуратно запахивая в глубины земли никчемные и пустые пласты. Рушились здания прокуратуры и правительства… Опала, словно всемирный торговый центр, взорванный цэрэушниками для оправдания «борьбы с терроризмом» и подавления пресловутых американских свобод, и зарылась в землю девятиэтажка городской власти, пытавшаяся запугать шар своей цитадельной неприступностью. Летели останцы поруганных их горе-служителями храмов. Запахивал неведомый небесный коллега губернатора Гансова, «боблодуму», джипы депутатов,напоминающие боевые машины пехоты. Исчезали с лица Отвагинска продажные суды. Провалилась статуя отвагинской Фемиды, с глаз которой судебные переустроители сорвали повязку, дабы современная богиня правосудия с пристрастием относилась к судимым, защищая свое мздоимство щитом закона.
Проваливались сквозь землю громады бизнес и торговыхцентров, с продающимися разглаженными тряпочками, купленными в Китае на вес, уродливые центры досуга с барами и ресторанами, саунами и блудницами. Лишающие горожан ума и фантазий, уносились прочь с лица отвагинской земли в ее глубины «академии» мебели, «галереи» дамского белья, «музеи» генно-модифицированной и просроченной пищевой продукции. Летели в тартарары безумные «симфонии вкусов», «сюиты запахов», «апассионаты мод». Рушились банки. Превратился в пыль, рассеявшуюся в воздухе ХАМ-КРЕДИТ-БАНК, забросавший жителей области навязчивыми СМС-предложениями по беспроцентным кредитам. Кредиты были бесплатными, но их оформление стоило денег и еще каких… Кружились и обесценивались прямо в воздухе евро, доллары, фунты стерлингов… И только израильские шекели, набирая высоту, формировали огромный косяк и улетали к себе на обетованную землю Палестины, чтобы порадовать население общественных кибуц ловкими воздушными виражами невиданных птиц. Мировые валюты никто не замечал, до них никому не было дела…
[justify]Поразительно, но не тронул (то ли по необъяснимой случайности, то ли по непонятой закономерности), аккуратный небесный пахарь ни бегущих по улицам в панике людей, ни жилые дома, таким образом, не только не нанеся жителям Отвагинска ущерба, но наоборот, удовлетворив их моральные устремления к правде и справедливости, не реализованные в прозрачных кабинках для тайного голосования. Не коснулся он ни драматического театра имени писателя Алексея Толстого, ни разбитого напротив романтичного сквера имени поэта и дипломата Федора Тютчева. Зато в отвагинском центральном парке культуры и отдыха провалились сквозь землю пивные шатры и нелепые древнегреческие портики. Но сохранились деревянные скульптуры. Ушла под землю посрамленная отвагинскими астрономами церквушка. На ее место поднялась из земных недр идеально ровная строительная площадка, как будто специально предназначенная для восстановления сожженного рукой неведомого Герострата музея отвагинского леса. Тайная сила перевернула пласт земли под краеведческим музеем, и парадный вход здания оказался там, где и должен был находиться - лицом на проспект. Провалились и первые этажи высотного дома с часами. На фоне укороченных башни и ее архитектурных спутников, гордо возрос памятник отвагинским партизанам. Вечный огонь, кстати сказать, во время всего этого точечно направленного катаклизма, так и продолжал гореть, даже не пошелохнувшись. Сломалась, ударилась оземь и рассыпалась колонна с двуглавым орлом, крючконосым результатом радиационной мутации, символизирующим уродливые пережитки царского прошлого и современную российскую «суверенную
