Глава 1. Знакомство.
Он ждал заветного звука. Ключ уже показался в руках. Значит осталось немного. Рука погладила ставшую привычной поверхность стола. Щелчки неповоротливого замка слишком громкие для такой безмятежной ночи. Закрывать двери изнутри – это явный признак страха. А страх сейчас не нужен. Это чувство отражается в дрожащих руках. Закрывать двери изнутри – это надежность. Надежность избавляет от страха. Она позволит им каждое мгновение отведенного времени провести замечательно.
- Помнишь, как это произошло в первый раз?
Нойбауэр обернулся к сидящему на столе Верберу, и задумался. Вопрос стал неожиданным, но он решил ответить:
- Помню. Конечно, помню. И первый твой день помню. Такое уже невозможно забыть…
Нойбауэр помнил этот день знакомства. Вербер не понравился ему сразу, как только тот вылез из кабины грузовика. Долговязый и худой с тощим вещь-мешком через плечо. Ездить в грузовике и таскать мешок – дикарство и признак упадка взглядов на собственную значимость. Его форма казалась на несколько размеров больше и совсем не сидела по фигуре. Но Нойбауэр решил проявить дружелюбие к новому человеку и сквозь клубы пыли пробрался к нему. Он был удивлён тем, как этот человек молод, на вид лет тридцать не больше. По телефону коменданту заявляли, что Вербер профессионал своего дела. Благодаря трудолюбию и таланту дослужился до оберштурмфюрера, лично участвовал в берлинских погромах, более пяти лет в тайной полиции, а теперь выходит здесь. Но карьеристы остаются в Берлине или оседают в крупных городах, а этого отправили на другой конец страны в горы. Профессионально превысил полномочия, позволил себе лишнего или слишком много пьянствовал. Нойбауэр встретился с серым омутом глаз. Скорей всего первое. Они пожали руки.
Вербера тоже не впечатлил здешний комендант. Низкий и весь какой-то мягкий. Он бы доверил ему сервировать стол перед официальным ужином, но не командовать лагерем на пять тысяч душ. Вербер удивился насколько нежная у начальника рука, как только пухлые короткие пальцы еле заметно обхватили его руку. Он не рассчитал силу и в мгновении побоялся раздавить Нойбауэру кисть. Если бы он не знал, что это рука коменданта, то поцеловал бы её, как и положено по этикету.
Нойбауэр предложил показать новому помощнику территорию и тот не отказался. Было заметно, как только что прибывший человек измотан дорогой и жарой, но отказаться значит проявить слабость. Вербер оглядел территорию и ощутил, как форма начала нагреваться. Они решили начать с жилых бараков.
- Вербер, так ведь? – Нойбауэр коротко взглянул на идущего рядом человека.
- Да, всё верно, – Антон снял фуражку и Нойбауэр заметил светло-русые волосы, зачесанные назад.
- У нас обычно не так жарко. Горы сами понимаете. Но эти дни стали для нас настоящим кошмаром. Предположительно на следующей неделе погода проявит к нам милосердие и жара отступит. Смертность в лагере возросла, но что мы можем с этим сделать? Ведь посудите сами, если заключенные не в состоянии справиться с жарой самостоятельно, тогда чем они могут быть полезны нации? Абсолютно ничем. Естественный отбор, в котором у нас есть преимущество. Я ещё не видел ваших документов и мне интересно сколько вам лет? Вы очень молодо выглядите и уже оберштурмфюрер.
Вербер неодобрительно скосил глаза понимая на что намекает начальник. Пытается найти родственную причину его положению и указать на неё своим пухлым пальчиком.
- Мне тридцать два и оберштурмфюрером я стал, потому что много и упорно работал во благо нации. Начальство оценило это и поэтому…
- Поэтому вас отправили упорно работать подальше от столицы, – Нойбауэр засмеялся.
- Не совсем так…
Он только хотел объяснить, как Нойбауэр перебил его:
- Выходит, вы не участвовали в войне?
- Нет. Когда началась война мне было семь лет, а моей сестре десять. Наш отец участвовал.
- Так у вас есть старшая сестра? Она приехала с вами? Можете привести её если хотите. Мы организуем танцы по такому случаю.
От мысли что сестра может пересечь лагерные ворота сделалось дурно. Он остановился, разглядывая покосившуюся деревянную постройку за проволочным ограждением и на секунду заметил край оливкового подола. Как она любила этот цвет в юности. Пришла провожать его на вокзал в летнем платье именно этого цвета. Да уж лучше танцевать в аду, чем здесь.
- Вербер? Почему вы там встали? Заметили что-то?
Вопросы вернули Антона в действительность. Он перевел взгляд на начальника и мысленно удивился тому, как быстро комендант успел отойти.
- Нет, нет. Всё в порядке. Задумался просто. О чем мы говорили?
Нойбауэр удивленно поднял брови.
- Вы легко отвлекаетесь, Вербер. И так же легко забываете заданные вопросы. Это не лучшие черты, согласны? Надеюсь, больше не увидеть их. Мы говорили о вашей сестре. Она приехала с вами?
- Нет, Гретэлль осталась в Дрездене. В нашем родном городе. Два года назад вышла замуж. Кажется, к ноябрю у них будет ребёнок.
Они подошли к сердцу лагеря – крематорий. Нойбауэр без остановки рассказывал о всех его преимуществах:
- Опора нашего лагеря. Оснащён по последнему слову техники. Печи как новые и работают бесперебойно. Данные модели позволяют нам быстро избавляться от умерших, что обеспечивает высокую проходимость лагерю в целом. Даёт нам возможность принимать новых подопечных. Уже три года и ни единой поломки. Согласитесь, всё становится проще, когда у Вас есть крематорий. А кстати вы женаты Вербер?
- Я не женат, - Вербер был удивлён как резко комендант перескочил с темы.
- Были?
- Нет, не был.
Они вышли из душного крематория на воздух. Вербер облегченно достал пачку сигарет и закурил. Постояв, они направились в служебные помещения. Лазарет, гараж, помещения специального назначения. У него уже болела голова. Везде пожимали руку и улыбались. Солдаты вскидывали руки вверх. Целый список имён. Лазарет понравился Антону больше всего, окна его выходили на восточную сторону и солнца здесь не было как пару часов. От кафельной плитки приятно веяло прохладой. Он хотел просто лечь на одну из кроватей и, пожалуй, остаться.
- Почему вы не женаты? Партия сейчас очень нуждается в молодых семьях и потомстве.
- В Берлине я очень много работал. Порой было так, что заканчивал с рассветом и смысла домой идти уже не было. Так что времени на знакомства и ухаживания у меня не оставалось. Вы как я заметил женаты, - Вербер метнул взгляд на кольцо, хоть и заметил его, как только комендант пожал ему руку.
- Да, осенью уже как пятнадцать лет будет.
- И как вам?
- Я бы вам не советовал, – они оба засмеялись, - сомнительное удовольствие, которое по прошествию прожитых лет связывает вас лишь долгим молчаливым уважением с оттенком печали в глазах. Если бы не лагерь, то, признаюсь вам честно, не выдержал бы такой жизни. Я дам вам один совет в подарок по случаю вашего прибытия - не женитесь.
Они подошли к казармам. Верберу полагалась отдельная комната в жилом блоке, в крыле, где жило начальство. Ему предстояло жить на одном этаже с комендантом. Когда они вошли в его комнату, то Нойбауэр отдал ему ключи. Как только дверь закрылась Вербер скинул вещь-мешок на пол, вылез из душного кителя, сбросил сапоги и упал на кровать. Палящее солнце и бесконечная дорога вытянули из него последние силы, но в комнате стояла приятная прохлада. Он расправил руки, ощущая кожей холод белья.
- И да Вербер, забыл вам сказать….
Нойбауэр вошёл без стука. Ведь он здесь хозяин и не видел нужды утруждать себя такими мелочами. Вербер раздраженно поднялся с кровати мысленно перебирая ругательства .
- Господин оберштурмбанфюрер?
Вопрос повис в воздухе. Верберу показалось, что он заметил смущение в глазах коменданта.
-Я хотел поговорить о ваших обязанностях, но видно сейчас неподходящее время. Поговорим завтра утром.
Вербер опять устало свалился на кровать, обдумывая произошедшее сейчас. «Какой-то он странный или просто неуклюжий дурак. Неужели на таких сейчас оставляют объекты? Это очень смешно» - заключил для себя Антон.
Нойбауэр помнил, как у себя в кабинете долго изучал документы Вербера. Вглядывался в серые глаза и рассматривал черную форму. Пять лет строевой. Блестящие результаты. СС приняло его радушно. Позже в гестапо он продолжил удивлять начальство своими достижениями. Немец по цвету крови предков. Правильный человек по стороне убеждений. Профессионал по немому холоду в глазах. Родился в Дрездене, где осталась его сестра и родители. Нойбауэр вспомнил как обещал свозить жену в Дрезден, как только они поженились. Должно быть, она уже забыла о его обещании.
