приходят? Раз в три-четыре месяца. По два-пять человек. Иногда потом уходят на "материк" - в Россию, а в основном обратно - в горы, леса. Послушно перечислила всех, кого знала, помнила. Сообщила приметы, в чьих бандах состояли. А также, кто в деревне поддерживает с бандитами связь, принимал их на постой. Она была как в трансе, отвечала на вопросы монотонным голосом, качаясь на стуле. Вперед-назад, вперед-назад. Как маятник. Голос был тих. Было видно, что она устала от всего этого. И не скрывала своей вражды к нам. Монотонно перечисляла известные ей факты, фамилии, адреса, способы связи. И точно таким же голосом, не меняя интонаций, раскачиваясь в такт своим словам, оскорбляла нас и призывала на наши головы всевозможные проклятья, мешая чеченские и русские слова.
Муж дамочки погиб при штурме Грозного в первых числах 95-го. Старший сын - при обороне Комсомольского, младшему сейчас 14 лет, воюет где-то в горах. Ну, а мамаша содействует боевикам. Несколько раз выезжала в банды - помогала врачихе, с которой работает здесь, проводить операции.
Да многие деревенские помогают боевикам. Некоторые ходят в горы на несколько месяцев, потом полгода отсиживаются дома и снова в горы. Несколько милиционеров также являются боевиками. Получалось, что примерно полдеревни замешано в этом. А может, и не стоило военных сдерживать?
Но надо сказать, это была оперская удача. Медсестра рассказывала три часа. Называла фамилии, адреса тех, кто помогал боевикам. Дело оставалось за малым: взять эту банду с поличным.
Тем временем возле нашего домика собралась толпа, примерно человек пятьдесят. Они требовали, чтобы им отдали медсестру, незаконно, по их мнению, удерживаемую, и чтобы мы убирались в свою Россию. Многовато они хотели, за один-то раз.
"Расколол" медсестру старший опер - майор Иванов, к которому я сейчас и шел. История для мадам закончилась скверно: ее отправили на "фильтр" - фильтрационный пункт. В тот же день она повесилась в камере. Как утверждали женщины, которые сидели вместе с ней в одной камере, она обмотала себе горло мокрым вафельным полотенцем: по мере высыхания то сжималось, и перекрыло, в конце концов, сонную артерию. По словам тех же "товарок", она убивалась, что русские, мол, ее изнасиловали, и поэтому она добровольно отправляется на тот свет, не вынеся позора. Да кому она нужна, насиловать ее!
Только вот ногти у трупа были почему-то обломаны, руки исцарапаны, лицо в ссадинах и гортань переломана, что полотенце ну никак не могло сделать.
Иванов испуганно клялся и божился, что пальцем ее не трогал. Представители прокуратуры хищно поглядывали на нас и задавали провокационные вопросы. Вскрытие расставило все по своим местам. По крайней мере, для прокуратуры. Но не для местных. Как рассказывали, через три дня на одном из прочеченских сайтов в интернете появилась информация о том, что федералы похитили медсестру, изнасиловали ее и повесили. Вот как бывает.
На ее могиле развевается на шесте зеленая повязка - мол, неотомщенная.
А потом мы начали проводить адресные зачистки. Начали с милиционеров, на которых нам указала перед смертью женщина. У одного много интересного нашли. Например, пять автоматов, радиостанцию, тол, выплавленный из мин и снарядов. Много литературы ваххабисткого толка на арабском, чеченском и русском языках. Чеченец молчал как партизан, и мы отдали его военным, чтобы те сопроводили юношу на "фильтр". Страж порядка был убит при попытке к бегству.
Следующий милиционер, у которого был менее богатый улов, - но на пожизненное заключение хватало - оказался более сговорчивым, дополнил имеющуюся у нас информацию. Потом мы взяли еще пять человек. С оружием, с литературой, да взрывчатки было изъято около двухсот килограммов.
Многие скрылись, когда пошли аресты. Но зато в окрестностях села прогремело два взрыва - фугасы. Один не причинил никакого вреда: подорвался сам минер, когда его устанавливал, а на втором подорвалась чеченская машина - в момент взрыва она обгоняла БТР, и приняла на себя всю убойную силу. Наших лишь контузило.
Не зря я здесь поработал три недели. Почему я? Я же не Остап: "Командовать парадом буду я!" Мы все вместе, шесть оперов вместе с начальником, падая с ног от усталости, сделали это. Вскрыли бандитскую сеть, изъяли прорву взрывчатки, предотвратили новые терракты, спасли деревню. И вот сейчас надо с ними прощаться и убывать к новому месту службы. А так неохота!
Я вошел в кабинет-комнату Иванова. Он здесь и работал и спал. Комнатка маленькая - метров восемь. Иванов внимательно изучал какой-то документ. Увидел меня, листок перевернул и положил на стол.
- Здорово! Шифруешься? - я кивнул на перевернутый документ.
- Да, нет, - он улыбнулся, - просто привычка.
- Понятно, - я кивнул, сам такой, это уже в крови. - Значит так, Паша, я поговорил с шефом насчет тебя.
Иванов напрягся. Кому понравится, когда насчет тебя ведутся переговоры, а ты об этом ничего не знаешь.
- Расслабься. - Я положил руку ему на плечо. - Я предложил тебя заместителем.
- Строчку второго зама ввели? - в голосе Иванова неподдельное удивление.
- Да нет! Скучно мне здесь стало. Попросил перевести куда-нибудь, где пожарче, а ты себя отменно зарекомендовал в работе с дамочкой - вот и говорю, что заслужил.
- Заливаешь? - Иванов был и удивлен и насторожен, не разыгрываю ли я его.
- Вам, предводитель, давно уже пора лечиться электричеством. Не устраивайте преждевременные истерики! - ответил я.
- И что дальше?
- Как что? - я хлопнул его по плечу. - Принимай у меня дела и должность, а вечером накроешь стол - за то, что я такой добрый. Приказ уже состоялся. "Шура, пилите гири - они золотые".
- Врешь! - Иванов не верил мне.
- Пойдем к шефу.
Константиныч все подтвердил. Иванов долго тряс мне руку. Дела и должность я передал ему очень быстро, минут за двадцать. А потом он начал готовить стол. Надо же было представиться перед личным составом в новой должности: пусть временной, пусть в командировке, но все равно - приятно. А мне приятно и за товарища - за его карьерный рост, и за то, что мне удалось его разыграть с "протекцией" - люблю розыгрыши. Ну, и стол накрытый - тоже хорошо!
- Давай, Паша в складчину. Я делаю "вынос тела", а ты представляешься.
Ну, не совсем же я наглец.
- Хорошо, - согласился новоиспеченный зам.
И вот через три часа мы собрались за одним столом. Шесть оперативных работников и начальник.
Вот они сидят. Паша Иванов - новый заместитель начальника группы. Сам он из Костромской области. Великолепный психолог, как он эту медсестру расколол!
Женя Грачев. Прозвище у него "Мерседес". У прежнего министра обороны - однофамильца Жени - была такая кличка. Питал сей муж склонность к дорогим иномаркам. У нашего Грачева не то что "Мерседеса", квартиры не было. Сам он из Амурской области. Жена беременна вторым ребенком. Всего год назад перевелся из Таджикистана, был там особистом - военным контрразведчиком. Воевал. Перевелся в Россию в территориальное Управление, думал, что здесь отдохнет, но не получилось. Пообещали, что когда вернется из Чечни, поставят в льготную очередь на получение квартиры. Женя бегло знал арабский, что нам помогало при расшифровке радиоперехватов. Однажды мы его переодели и посадили в камеру на "фильтре" к арабу-наемнику, взяли того раненным. Этот араб-подлец ни черта по-русски не говорил. Женя сумел его разговорить. Прикинулся новообращенным исламистом, мол, с Украины доброволец, принявший ислам. Клюнул араб, клюнул! Женя много полезной для федерального здоровья информации из него выкачал. Женя скрывал ото всех, но потихоньку писал стихи. Я однажды случайно услышал, как он вполголоса рифмовал. Стихи были посвящены его жене.
Алексей Рогозин. Старший опер из Омска. Почти земляк - сибиряк. У этого вместо головы - компьютер. Просчитывает возможные комбинации очень быстро и толково. Когда при разработке операции кажется, что все уже ясно и понятно, он показывает другие возможные комбинации. И все предстает совсем в другом свете. У него свой стиль манеры с агентурой. Не признает конспирации. Говорит, что отсутствие конспирации - самая главная конспирация. На местном рынке ходит по рядам, торгуется, что-то присматривает, шумит, шутит. А между тем, вполголоса инструктирует источников, и получает отчет о проделанной работе. Неоднократно получал нагоняй от шефа и от меня тоже. В одиночку ходит на рынок, там толпа может сомкнуться и разойтись. В лучшем случае - убьют, а могут и утащить в горы, с них станется. Но везет Лехе, везет.
Игорь Баев из Татарстана. Этот всегда сохраняет хладнокровие. Не флегматик, просто очень спокойный человек, у него врожденная склонность к анализу событий, фактов. Собирает информацию по крупицам. Когда мы допрашивали милиционера-оборотня, то упустили маленький момент, когда тот обронил, что некто "Г." распоряжается гуманитарной помощью по своему усмотрению. Нам нужны были боевики, а тут мелкий жулик. А Баев начал раскручивать эту тему. И оказалось, что этот "Г." часть гуманитарного груза просто отвозит боевикам. И не скрываясь, а выправляет необходимые документы и днем, не таясь, едет куда надо. Часть груза пускает на местные и близлежащие рынки. Прямо Корейко с бандитским уклоном. Помогает своим "братьям" бороться с неверными, но и свой карман не забывает. И этот "Г." - ну, точно "г..." - много интересного рассказал. Баев довел его до полного изнеможения, задавая вопросы. Преступнику пришлось вспомнить все свои грехи, начиная с 2000 года. Нелегко это было. Но Игорю удалось. Теперь на место этого подпольного миллионера придет другой. Расчистили место...
Гена Шор. Откуда у него такая фамилия, он не знает, но предполагает, что из Скандинавии, мол, был такой у них воин "Гор", оттуда и пошло. Его по имени никто никогда и не звал, только Шор. Гена мог черта из-под земли достать. В том смысле, что если у группы ломался автомобиль, или срочно надо было чего-нибудь, он договаривался - и все у нас появлялось. Ну, и не было в группе более меткого стрелка, более сильного рукопашника. Когда шли на задержание пособников бандитов, первым заходил в дом и "фиксировал" к полу именно Шор, хотя можно было, конечно, просить об этом военных. Но тогда обычно бывало много трупов, и никакой информации, а нам надо было работать ювелирно: чтобы соседи не сразу заметили пропажу, не подняли шум, не спугнули бы сообщников.
Вместе с Шором "работал" Сидельников Володя. Оба они были из Питера, держались вместе. Вова все схватывал на лету, зачастую мысли даже не поспевали за ним. Ему постоянно надо было куда-то бежать, что-то делать. Заставить его написать какую-нибудь бумагу, было проблемой. Он говорил, что сходит на задержание или еще куда-нибудь, лишь бы не заставляли
