нелегалы не переведёшь. Вот и сидели зубры разведки на разработке. И становились «слонами» -- отработанный материал. Слона за версту видно.
А трюк с прыжком на капот и последующим откатом, выполняли спецназовцы. А весь мир верил в эту версию.
Просматривая хронику тех стран, из которых выгоняли наших под прикрытием дипломатической крыши, и соседних стран, удивился всплеску насильственных смертей. Как в результате ограбления, так и несчастные случаи и ДТП. Углубляясь, рассматривая снимки погибших, понимал, что нанесён непоправимый ущерб Организации.
Я видел глубоко внедрённых агентов. Самому приходилось с ними работать, в том числе и «контролировать» операции. И двух нелегалов увидел… Я не должен их знать. Но знал. Так получилось. Знал. И вот их нет. У одного шесть ножевых ранений. У другого -- семь пуль. Свидетелей нет.
Шесть. Семь. Шесть. Семь. Шесть. Семь.
В голове крутилось. Неужели –счёт?!
Снова углубляюсь в дебри свалки информации под названием всемирная паутина. Есть! Два выстрела при ограблении. Наш! Один и три не нашёл, зато нашёл четыре и пять!!! Все наши! Из наших рядов.
Плохо! Отвратительно!
Противник незримо оказывает психологическое давление. Смотрите. Сколько отверстий на теле – такая по счёту и жертва! Бойся! Думай, сколько в тебе наковыряю дырок!
А, ДТП, интересно, за сколько идёт? За десять или как? Тьфу!
Противник заставляет отвлекаться, думать не о задании, а гадать на кофейной гуще! А это плохо! Должен думать только о задании. Только как выполнить Приказ! И больше ни о чём!
Если так всё печально и траурно, то Потапыч прав. Помощи ждать неоткуда. Главное, чтобы они не ловили на живца, то есть, на меня. Запустили такую пенсионерскую торпеду, которую пора сдавать в утиль, а сами наблюдают, кто клюнет. И тогда можно брать в плен и наносить ответный удар. А, чувствую, что счёт-то не в нашу пользу. Не в нашу. М-да, кто-то из четверых пропавших не тридцать серебряников заработал. Гораздо больше! Очень больше! Будем надеяться, что команде «чистильщиков» из Департамента Собственной безопасности удастся ликвидировать «крысу». Желательно, не быстро. Способов много. Главное, чтобы была цель.
М-да, уж, м-да.
Контролирую мимику лица, жесты. И если окружающие видят, что у меня лоб и шея блестят от пота, а им прохладно, так они должны думать, что это от просмотра порнографии. Старый извращенец. Вытереть платком пот. Удалиться в туалет. Пробыть там пять минут. Потом снова усесться на своё место и уже удовлетворённо вытереть пот. Я никому не интересен. Поезд несёт меня сквозь ночь на Берлин!
С детства эти слова ассоциируются с хрониками Великой Войны. А сейчас… Я был Берлине много раз. И знаю там, как отрываться от слежки. Знаю много кафе. Где есть хороший кофе. И спрятан у меня там неучтённый запас оружия и денег. Есть и комплект документов, про который только я знаю. Всё не в одной куче хранится. Кто знает, вдруг, землетрясение, и тайник рассыпался. А там и фотообличие моё, оружие, деньги. Явку с повинной писать не надо, факт на лицо. Террорист. Или шпион. Если ты в современном мире террорист, то тебя будут жалеть, помогать. А вот если шпион иностранной державы, то ты уже никому не нужен. Сиди и мечтай, что, вдруг, и тебя обменяют. Или отправят срок отбывать у себя на Родине, чтобы не кормить за чужой казённый счёт. Но ты должен быть очень сильным разведчиком. Если ты рядовой, или пенсионер, то, считай, уже списали с баланса. Не питай иллюзий. За тебя особо биться не будут. Хлебай баланду, да отбивайся от сексуально озабоченных сокамерников, и, молча улыбайся следователям, которые, создавая тебе, невыносимые условия в тюрьме, помахивают пряником – свободой. Только сдай всё, что ты знаешь. И выйдешь на свободу с запятнанной совестью. И необязательно возвращаться тебе на Родину, потому что тебя списали уже по акту как не представляющего оперативной и исторической ценности. А, если и расскажешь в минуту слабости, и выйдешь за тюремные ворота, то новые хозяева к тебе будут питать чувство брезгливости. Предателей все презирают. Таков закон диалектики.
Ну, а свои же могут и убрать. В назидание другим сотрудникам. И сам ты рад будешь смерти. Потому что без Родины – ты навоз засохший. Все пинают брезгливо. И никому ты не нужен. Молчи или умри. Вот и весь выбор.
И, даже, если ты и ушёл как Колобок сам, то и ломанного гроша за твою голову никто не даст. Свои будут гоняться, чтобы ты не раскрыл рта и не смел шантажировать Организацию. Противник вчерашний будет гоняться за сведениями полезные ему. Ну, а если ты вдруг надумаешь добровольно продаться… Судьба Шевченко очень показательна. Был такой представитель при ООН от СССР. Сдох как пёс в дощатой конуре. Без денег, имени, семьи, Родины. Деньги очень быстро кончаются. И ты уже никому не нужен. Будь сильным – умри. Или молчи!
В Лейпциге мне зарезервирована комната. Почти напротив окон квартиры, где будет происходить встреча. Посмотрим. Но, что-то мне подсказывает, что эта комната будет «засвечена». Слишком много провалов. А если меня хотят использовать как живца, но дали свободу действий, так отчего не импровизировать в этой опере «Последняя командировка». Я не похож на специально подрезанного барана, привязанного к столбику, чтобы стая волков вышла на него. Да, и команды такой не было. Был Приказ иной. Вот мы его и будем исполнять, с «поправкой на ветер».
И началась работа! Район Eisenbahnstraße. Старые, ещё с ГДРовских времён, дома. Обветшалые строения. Что-то вроде наших «хрущёвок», но чуть получше. Изрытые улицы. Меняют трубы. Много строительной техники, много рабочих. Вдоль стен домов, стоят, сидят на корточках турки. Женщины снуют мимо. Много женщин в мусульманских одеждах. Есть даже в чадре. Черная сетка закрывает лицо. Некоторые даже в перчатках. Жуть!
Хотя… Вспомнился анекдот: «Вопрос: Чем мини юбка схожа с паранджой? Ответ: И та и другая скрывает некрасивое лицо!»
Хотя, с другой стороны, некоторым немкам не помешала эта сетка на лицо. Уж, такие страшные! Бедные девочки! С такими лицами жить! Поезжайте в Бразилию, там дешёвые пластические хирурги. Винить немок не в чем. Пятьсот лет немцы сжигали самых красивых женщин, обвиняя их в колдовстве. Как красивая девушка, кому-то отказала в сексе – сжечь! А если красивая, но не отказывает в любви никому, а потом беременеет – сжечь, она понесла от дьявола!
Дьявол-то причем тут, если сами обрюхатили, и алименты платить не желаете?! Какие хитрые были эти средневековые немцы!
А после того как уничтожили красивых дам, тоскливо стало. Вот и ударились в науку, в войну, чтобы полонянок прекрасных себе привозить.
Ну, а в технику и науку по той же причине ударились. Нужно же руки чем-то занять. И голову отвлечь тоже.
Странно. Вроде, как и в Германии. Вон, всего несколько кварталов, а как будто попал в нищие кварталы Стамбула. Местный колорит. Немецкого здесь мало. Одет я не так, как пойду на задание. Рекогносцировка.
Вот и дом, в котором будет встреча Леманна и Конфуция. Четвёртый этаж. Окна, окна. Грязные окна. Грязные, обветшалые стены. Через такие стёкла, в случае наблюдения со стороны, не особо, что увидишь. А вот и окна той квартиры, что мне забронировали. По диагонали, дом напротив. Толку-то. Увидеть из-за грязных стёкол не увижу. Услышать тоже не услышу. Есть такая вещица, благодаря кино – лазерный микрофон. Но кино есть кино. Там направил луч лазера на стекло и слушаешь, что в комнате происходит. Это в кино.
Для наглядности, стоит привести такую историю, что была в начале девяностых. Один из коллег, который ушёл сам на пенсию, стал поставлять на рынок СНГ спецтехнику. Для прослушки, наблюдения. Много чего он стал привозить из-за границы. И вот узбеки к нему обратились. Можно слушать через стекло? Можно. Слушайте. Демонстрационный показ. Все в восторге. Показал-обучил. Все понятно? «Канечно, уважаемый! Ми всё поняли!»
Через неделю присылают за ним самолёт персональный от самого председателя КГБ Узбекистана, или как он тогда у них там назывался.
Прилетел. Уважил уважаемых людей. Они злые как собаки. От восточного радушия и гостеприимства ни следа. Гавкают на него, мол, подсунул негодную технику за огромные деньги! Обманщик! Плут! Брат шайтана!
Закурил мой товарищ, говорит, ну, что, товарищи узбеки, давайте разбираться!
Везут его в город на большой чёрной машине. Два квартала пешком. Вот, говорят, на девятом этаже этого дома живёт объект оперативной заинтересованности. Мы его хотим слушать. Хитрый как шакал. По другому никак. Вот поэтому и купили у тебя эту шайтан-машину! А она не работает!
Приятель мой посмотрел наверх, щелчком отбросил окурок в сторону. И, как, говорите, вы слушаете своего врага? А, вот так! И товарищи узбеки из машины, припаркованной возле дома, направляют луч в окно врага узбекского народа. И не слышим! Забирай, говорят они, свою машинку, и отдай нам наш чемодан американских зеленых бумажек. Отставной разведчик усмехнулся недоброй улыбкой и пошагал прочь, не говоря ни слова. Пришёл к своему товарищу, с которым вместе учился когда-то, и тот высокий пост в номенклатуре госбезопасности Узбекистана занимал тогда.
Высокопоставленное лицо узбекской национальности в ярости встречает своего боевого товарища. Казематами восточными грозит. Ногами топает. Показывает, как во дворе уже кол готовят, чтобы посадить на него моего друга.
Приятель снова закурил. Пепел стряхивает на ковёр дорогой. И молвит ему, мол, как ты был в Школе двоечником, таким и остался. И помрёшь таковым. И дети твои будут такими же и внуки и правнуки тоже. Физику в школе изучал? Ну, да. И чертит тогда приятель им простую диаграмму. Угол падения равен углу отражения. И если вы с землю стреляете лазерным лучом в окно девятого этажа, то отражённый луч нужно ловить где-то в космосе.
У высокопоставленного лица челюсть отвисла. Застыла маска на лице. Товарищ мой, аккуратненько затушил окурок о стол письменный дорогой ручной работы, только тогда в сознание пришёл хозяин кабинета. Это, говорит тебе на память, чтобы подумал триста раз, прежде чем меня с работы по пустякам дёргать. И за ложный вызов с вас двадцать тысяч американских долларов. У меня сделка из-за вас сорвалась в Москве. Выдали ему требуемую сумму без расписки. Откланялся мой знакомый и отбыл восвояси.
Так вот и здесь, у меня в Лейпциге, не получится, чтобы угол падения равнялся углу отражения. Приёмник нужно относить метров на пятнадцать-двадцать. Только времени нет, да, и подозрительны все эти манипуляции будут в турецком квартале. И сама квартира мне тоже как-то не по душе. Не знаю почему. Интуиция. Седалищный нерв чует там опасность. А за годы командировок я научился доверять этому скрытому беспокойству.
Спина, загривок покрылись испариной. Не надо ходить в эту квартиру. Если бы всё в Организации было всё спокойно, операция проработана детально, то я бы и ни пикнул, пошёл в этот адрес. И в случае провала, моя вина минимальна. Я
