сплачиваемся против командира роты, против командира батальона.
Начались занятия. Благо, что прошел обучение на первом курсе в институте. Высшая математика, физика, иностранный язык, и прочие общие предметы. Был приятно удивлен. Объем информации был такой же, но выжат, сухо, экстрактно. Все направлено только на специальность. Статику, кинетику, динамику, механику, термодинамику изучали кратко. То, что в меня вбивали в институте, как, например, термодинамику. О, как заставляли студентов зубрить, понимать, как ведут себя газы. При расширении, повышении температуры, понижении температуры, а как ведет себя смесь газов? Голова лопалась от всего этого. Сейчас же нас - курсантов обучали премудростям электрического поля, магнитного поля, электромагнитное поле и волновые колебания. И, даже ядерную физику изучали с точки зрения ядерного оружия. Все направлено на одно - сделать из нас военных. Постижение всех знаний, дисциплин, только через призму достижения военных целей. Только для достижения победы.
Тем, кто, окончил техникум, учился в институте - было легче. Был еще и иностранный язык. Две группы - немецкий и английский. Нужно было определиться и записаться в определенную группу. Оно бы и ничего. Только вот не для всех. Некоторые изучали иностранный язык в глухих деревнях... Конечно же они изучали его... Мягко сказать, поверхностно...
На самоподготовке яростно спорили на узбекском Бадалов и Кулиев.
- Бадалов, что вы там орете на своем? Говорите по-русски. Икром так быстрее научится.
- Да, он по-русски не говорит, а тут надо по-иностранному говорить. Вот мы и спорим, что ему делать.
- Фигня!
- Куда Икрому?
- Ему, что по-немецки, что по-кошачьи - одна ерунда.
- Что делать-то?
- Какие у нас группы?
- Как какие? Немецкая и английская!
- Ну, вот, надо сказать, что он изучал польский - и все.
- Ты с головой дружишь? Какой на фиг польский в горном ауле Узбекистана?
- А, что? Это - идея!
- Скажи, что изучал французский. Но, группы такой у нас нет.
- Хорошая мысль.
- Пусть запишут в любую. Там где народу меньше, сидит и изучает немецкий.
- Икром, ты понял?
Бадалов затараторил по-узбекски.
- Умид, по-русски с ним говори, пусть учится. Ему экзамены сдавать надо.
Распахнулась дверь в аудиторию, где занималось два взвода, вбежал дневальный по нашей роте:
- Кончай учиться! Приказ ротного - убирать помойку, что возле клуба.
- На какой хрен!
- Радченко - зам начальника училища по тылу гулял, вот и набрел... Позвонил Чапаеву (Старуну), сказал ему, что тот плохо следит за вверенной территорией. Чапай дал звиздюлей Зёме, вот он всю роту снять с сампо. Первый и второй взвод - на помойку. Третий, четвертый - мести территорию.
- Самого его на помойку надо!
- Которого из троих?
- Да, всех!
- Ты - дуб! Если они сюда втроем припрутся, мы языками эту помойку вылижем.
Начали убирать мусор вокруг баков возле черного выхода. Ничего необычного, грабли, метла, лопаты. Собираем мусор, кидаем в бак. Этот мусор либо кто-то бросил мимо бака, или ветер раскидал.
- Я поступал в училище, что стать офицером, командиром, а не командиром помойки!
- Лучше командующим дерьмом.
- Дерьмовый командир.
- Ну, для этого не нужно даже толково учиться.
- Ага, посмотри на старшину. Вот он точно - дерьмовый командир.
- История была одна забавная на почти такую же тему. - начал Женя Попов, на секунду прервав подметание - Однажды приехали мы семьей в гости в соседнею деревню к родственникам. Там тетя Таня и дядя Саша. Хорошие люди. Дядя Саша - хороший мужик, тихий, добрый. Тетя Таня стол накрыла, бутылку самогона поставила. Посидели, выпили бутылку этого самогона. Женщины о своем судачат на одном конце стола, а мы - мужики, я, отец дядя Саша - на другом. На душе хорошо, но хочется, чтобы еще лучше стало. Батя мой дядю Сашу толкает под столом, мол, давай еще! Ну, и дядька, обращается к жене - тете Тане:
- Таня!
- А! - с другого конца стола.
- Самогонка кончилась!
- Ну, а я при чем тут?
- Как при чем? Давай, неси! - подмигивает нам, мол, вот какой я тут хозяин в доме!
- Нет самогонки! Отстаньте! - тетя Таня отмахнулась как от надоедливой мухи.
Ну, мы с батей поняли, что нам уже ничего не обломится, и начали уныло есть. Но, дяде Саше неудобно перед нами. Жена командует! Они все всегда командуют мужиками. И все мужья знают об этом, только молчат и друг перед другом выпендриваются. Ну, вот, дядя Саша и продолжает, к жене обращается.
- Таня! Тащи самогон! Я сказал! - и даже по столу кулаком пристукнул.
Тетя Таня махнула рукой, не отрываясь от разговора с мамой.
- Кто в доме хозяин?! - голос у дяди Саши уже почти суровый.
Тетя Таня, на секунду отрываясь, не задумываясь, отвечает:
- По говну - ты, по деньгам -я! - и дальше продолжает трындеть с мамой о своем - женском.
Мы посмеялись.
- Погодите, еще не все.
- Давай.
- Обиделся дядя Саша, вот и решил показать какой он хозяин. Перед нами-то неудобно ему. Вот еще более грозным голосом спрашивает у жены:
- Ты скотину покормила?
- Покормила. - почти не отрываясь от беседы ответила жена.
- А, кобелю дала?
- Кобелю "давала", но он понюхал, и не стал!
Все стали снова давиться от смеха.
Всеобщее веселье прервал крик Кулиева:
- Тыц! Пырыц! Кырыс! - он бежал, бил лопатой по земле.
Все бросились к нему. И увидели, что от Кулиева убегает большая крыса. Все кто был, азартно включились в погоню. Камни, лопаты, грабли, все полетели в сторону убегающей крысы. Но было поздно, она скрылась в куче досок.
- Эй, Икром! Ты чего орал?
- Не мог сказать сразу, что крыса бегает.
- А, то тыц-пырыц!
- А! - Икром махнул рукой - Рюсский язык - сложный. Пока вспомнишь, как зовут - забудешь. Кричать "каламуш" -- узбекский вы не знать.
- Умид, а, каламуш - крыса?
- Да, крыса!
-Так ты бы кричал по-узбекски, а Умид бы нас позвал.
За разговорами мы закончили уборку. Ну, а боевой клич Кулиева "Тыц! Пырыц! Кырыс!" стал присказкой сначала взвода, а потом и роты.
Есть такой предмет "несессер" -- дорожный набор для туалетных принадлежностей, чтобы не перемешивались, есть отдельный кармашек.
Но старшина не знал такого слова, он называл "насасар", почти как ... Ну, сами понимаете...
И вот мы начали всей роты делать одинаковые несессеры. Для этого все скидывались. Одинаковые "мыльно-рыльные" принадлежности. Одинаковые подворотнички, "хоз.наборы", пуговицы, много всякой мелочи. В каждом взводе назначили ответственного за сбор денег. С чьей-то подачи обозвали все это "в фонд озеленения Луны". Было стойкое убеждение, что старшина часть денег себе оставляет. Но не пойманный - не вор. Только стал он курить дорогие сигареты и захаживать в чипок очень часто.
Ефанов ("Смок"), ответственный от нашего взвода за сбор денег, завел тетрадь, в которой тщательно записывал напротив каждого поборы, каждый расписывался, там же велся строгий учет за всякие инструктажи. По электробезопасности, по технике безопасности при выполнении хозяйственных работ, о запрете курения и пр. Мы смеялись, что скоро перед посещением туалета будем расписываться по технике безопасности.
Подписывались, уже не глядя. Надо так, надо!
Однажды Смок нам объявил на сампо, что каждый курсант нашего взвода должен ему по сто рублей. И предъявил свою тетрадочку. Там действительно было написано, что мы, нижеподписавшиеся, обязуемся отдать Смоку названную сумму. Подписались и никто не прочитал. Думали, что за инструктаж чего-то там.
От каждого взвода отрядили трех умельцев, резали полиэтилен, потом складывали его, ребром утюга, через газету спаивали полимер, получались кармашки, туда и вкладывали всякую мелочь.
Постепенно мы привыкали к показухе. В армии это очень заметно. Эти "укладки" только для виду, для проверки. Если у тебя закончилась зубная паста, то нельзя ее взять из несессера. Этот тюбик зубной пасты - для проверяющего. А, не для тебя.
Вещмешки были уложены в шкафчиках из сетки рабица. Ключи от шкафчиков - у замкомвзводов. Второй - у старшины в каптерке. В вещмешках можно прятать вшивники, консервы. Вроде как на виду, но не видно.
И вот сорок первая рота вернулась с полигона. Весь батальон расспрашивал как оно там? По их словам выходило, что ничего страшного. Спокойно дошли, занятия по тактике. Грязь. Холодно. Ничего особенного. Еда такая же как на КМБ, то есть -- никакая! Значит, надо брать консервы!
Перед выходом на полигон, в перерыве между занятиями было время.
Нефёдов крутил в руках коробок спичек, внимательно его рассматривал.
- Чего на него смотришь? Дырку протрёшь взглядом.
- На полигоне сыро будет. Вот, и думаю, как спички сухими сохранить.
- Только в полиэтилен.
- Шариков надувных нет. Можно было и туда.
- Шарики... -- Нефёд презрительно хмыкнул. На байдарках, сразу видно, не ходили. У меня сестра старшая в байдарочном походе познакомилась с мужем. Меня тоже подтянула к этому делу. Классная штука. А, байдарки, бывает переворачиваются, да, и сырость кругом, дождь льёт... Вот и собираемся в поход я, сестра, её муж. Как всегда, одна мысль чего бы не забыть! Все бегают, кричат, суетятся. Ну, а и сына своего, лет пять ему тогда было, она в аптеку отправила. Купи, говорит, двадцать штук гандонов! Слово презерватив, он не запомнит...
- Сильна у тебя сеструха-то!
- Я тебя сейчас за сестру, инвалидом сделаю. - беззлобно ответил Нефёд, продолжая повествование - Пацан убежал, прибегает весь в слезах. Тётя -аптекарь не продала, да, ещё и отругала. Сестра, заведённая сборами, громко высказала, всё, что она думает об умственных способностях всех фармацевтах нашей необъятной Родины, Сына в охапку, и понеслась в аптечку. А, я её знаю, не девка - ураган, самум, торнадо и цунами в сранении ничто. Пожалуй, только две атомные бомбы, что американцы на Японию скинули, могут составить ей соперничество. Когда она в ярости, проще всем куда-нибудь заховаться и переждать эту волну ярости. Может дом разнести, и не заметит. Но, когда всё тихо - милейший, добрейший, замечательный человек. А, тут её сына обидели. Ну, вот, картина маслом - впереди как локомотив несется сестра, за руку тащит сына, тот как флаг за кормой, еле успевает перебирать ноги по асфальту, мы с зятем - её мужем, еле поспеваем. Врываемся в аптеку.
- Надо было сначала гранату, или взрыв-пакет для начала бросить, чтобы предупредить, подготовить людей к налёту. Аптека всё-таки, там больные люди стоят.
- Надо было. - вздохнул рассказчик - Врываемся мы в эту аптеку. Другого слова-то и не подберёшь. Дверь с петель чуть не слетела, так она вошла, мы следом. Очередь замерла. Сестра, подтягивает сына: "Где эта тётя?" Я чуть в штаны не наложил от ее командного голоса тогда. Командный голос у Бачурина - писк комариный, как тогда он был у неё! Салабон пальцем показывает на одну из аптекарей. По фигу, что очередь человек десять, подходит к окошку: "Отчего вы не продали моему сыну двадцать гондонов?!" Аптекарша, тоже видавшая виды, как крейсер "Аврора" на рейде, такой же комплекции, отвечает, что, да, не продала, потому что маленький, а если вам,
