Животные, не понимающие, в отличие от людей, что они находятся во времени, которое вообще-то можно изменить, а не только обязательно приспосабливаться к нему, вполне довольны, если можно так выразиться, этим непониманием, живя так, как положено - в рамках питания, размножения и возможного улучшения своего положения в окружающей среде, конкурируя с собратьями, и не ведая, что они умрут, но, правда, чувствуя это по ухудшению самочувствия и падению сил.
Человеку же часто противно приспосабливаться ко всякой дряни, которой немало вокруг, и у него появляется желание устранить ее вообще, то есть жить в полной гармонии с собственным окружением – в безопасности, без эксцессов и неприятностей всякого рода, исключая, конечно, болезни, и старость, коих не избежать. Вот такой минимум гармонии, хотя неплохо было бы еще при этом удовлетворять некоторые свои потребности, например, что-то делать по способностям и желанию без особого давления со стороны, поскольку без этого даже спокойная и ритмичная жизнь становится неинтересной, а значит, ненужной.
Одним из первых мыслителей, который конструктивно задумался над этой проблемой локального земного рая с минимальной, но всё-таки гармонией, был Платон (Платон. Диалоги. Государство. Собрание сочинений. М., 1994).
Он придумал, вроде бы, на первый взгляд, неплохую модель этого локального рая, хотя сам же и сомневался в возможности ее практической реализации, так как отлично понимал, что многого он, скорее всего, не учел. Но на безрыбье и рак рыба.
В результате, Платон оказался основоположником всех моделей земных райских кущ, которые в дальнейшем пытались выдумать остальные глубокомысленные персоны. Но, если вникнуть в суть этих моделей, то они мало чем отличаются от платоновских, что само по себе означает не просто их недоработку, а непонимание каких-то основ человеческой жизни, главной из которых, по-видимому, является та, что человек в своих сообществах существует так, как есть не он сам по себе, а также для чего-то еще. И это чего-то все они не знали, хотя Платон сам факт этого незнания понимал и поэтому сомневался в предприятии.
Само же платоновское предприятие было довольно простым и представляло собой следующее: «Пока в государстве не будут царствовать философы, либо так называемые нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать и это не сольется воедино – государственная власть и философия, и пока не будут в обязательном порядке отстранены те люди – а их много, - которые ныне стремятся порознь либо к власти, либо к философии, до тех пор, дорогой Главкон, государствам не избавиться от зол, да и не станет возможным для рода человеческого и не увидит солнечного света то государственное устройство, которое мы только описали словесно» [там же, книга 5].
Действительно, чего уж держать у власти дураков или кучу посредственностей! Тут трудно возразить Платону. Но, вот, незадача, выходило каждый раз почему-то наоборот. И это сильно смущало Платона.
Вместе с тем Платон вполне понимал проблематичность нахождения у власти философов: «По отношению к государству положение самых порядочных людей настолько тяжелое, что ничего не может быть хуже… Так вот, представь себе такого человека, оказавшегося кормчим одного из нескольких кораблей. Кормчий и ростом, и силой превосходит на корабле всех, но он глуховат, а также близорук и мало смыслит в мореходстве, а среди моряков идет распря из-за управления кораблем: каждый считает, что именно он должен править, хотя никогда не учился этому искусству… вдобавок он заявляет, что учиться этому нечего, и готовы разорвать на части того, кто скажет, что надо… Одолев благородного кормчего с помощью мандрагоры, вина или какого-либо другого средства, они захватывают власть на корабле, начинают распоряжаться всем, что на нем есть, бражничают, пируют и, разумеется, направляют ход корабля именно так, как естественно для подобных людей» [там же, книга 6].
Не придумав, как привлечь порядочных людей к управлению государством легитимным способом, без которых оно не способно быть справедливым по его мнению, Платон устами Сократа требует насильно заставлять философов управлять государством: «Так вот, хорошие люди потому и не соглашаются управлять – ни за какие деньги, ни ради почета: они не хотят прозываться ни наемниками, открыто получая вознаграждение за управление, ни ворами, тайно пользуясь его выгодами; в свою очередь и почет их не привлекает – ведь они не честолюбивы. Чтобы они согласились управлять, надо обязать их к этому и применять наказания» [там же, книга 1].
То есть, без порядочных людей, по мнению Платона, никак не обойтись: «Потому что ты думаешь, будто пастухи либо волопасы заботятся о благе овец или волов, когда откармливают их и холят, и что они делают это с какой-то иной целью, а не ради блага владельцев и своего собственного» [там же, книга 1].
Таким образом, Платон понимал в общем-то неразрешимость проблемы справедливости в антагонистичном обществе, и поэтому вполне резонно предлагал с помощью порядочных людей заставить остальных вести себя правильно, заставив прежде самих порядочных людей заняться этим делом. Получается замкнутый круг.
Вот тут и возникает в умах насилие, в качестве весомого орудия для установления справедливости, то есть гармонизации общественных отношений.
Как бы то ни было, Платон поставил перед собой задачу, которая заключалась установлении гармоничной организации государства как с позиции внутренней непротиворечивости жизни, где все будут всем удовлетворены, так и в обороне от внешних врагов: «… мы основываем это государство, вовсе не имея в виду сделать как-то особенно счастливым один из слоев его населения, но, наоборот, хотим сделать таким всё государство в целом. Ведь именно в таком государстве мы рассчитывали найти справедливость, а несправедливость, наоборот, в наихудшем государственном строе…» [там же, книга 4].
Платон в рамках этой обманчивой модели посчитал, что удовлетворение сущим всеми и, значит, справедливость для всех, может быть достигнута. Чтобы справедливость охватывала всех и каждого, Платон предложил установить определенный вид равенства между гражданами, которых, конечно, нельзя уравнять в общем из-за их разнообразия и многих точек приложения хозяйствования, но можно попытаться сузить это разнообразие, сведя его только к трем сословиям – аристократы-философы, стражи-силовики, земледельцы вместе с ремесленниками: «Богатство и бедность. Одно ведет к роскоши, лени, новшествам, другая кроме новшеств – к низостям и злодеяниям… …Как бы там ни было, в них заключены два враждебных между собой государства: одно – бедняков, другое – богачей… …что справедливость состоит в том. чтобы каждый имел свое и исполнял тоже свое… …вмешательство этих трех сословий в чужие дела и переход из одного сословия в другое – величайший вред для государства и с полным правом может считаться высшим преступлением» [там же, книга 4].
Понимая недостаточность этого деления населения на своего рода касты для установления равенства, которое уже выглядит неравенством, Платон придумал некие, якобы, достаточно наглядные критерии оценки потомства, предлагая в соответствии с ними проводить постоянную селекцию этого потомства, дабы выделить способности, качества ума и склонности каждого индивида еще в детстве и, таким образом, предварительно определить место данного индивида в рамках того или иного сословия: «Хотя все члены государства братья…, но бог, вылепивший вас, в тех из вас, кто способен править, примешал при рождении золота, и поэтому они наиболее ценны, в помощников их – серебра, железа же и меди – в земледельцев и разных ремесленников. Вы все родственны, по большей части рождаете себе подобных, хотя всё же бывает, что от золота родится серебряное потомство, а от серебра – золотое; то же и в остальных случаях. От правителей бог требует прежде всего и преимущественно, чтобы именно здесь они оказались доблестными стражами и ничто так усиленно не оберегали, как свое потомство, наблюдая, что за примесь имеется в душе их детей, и, если ребенок родится с примесью меди или железа, они никоим образом не должны иметь к нему жалости, но поступать так, как того заслуживают его природные задатки, то есть включать его в число ремесленников или земледельцев; если же родится кто-нибудь с примесью золота или серебра, это надо ценить и с почетом переводить его в стражи или в помощники. Ведь есть предсказание, что государство разрушится, когда его будет охранять железный страж или медный…» [там же, книга 3]. «…лучшие мужчины должны большей частью соединяться с лучшими женщинами, а худшие, напротив, с самыми худшими и что потомство лучших мужчин и женщин следует воспитывать, а потомство худших – нет, раз наше небольшое стадо должно быть самым отборным. Но что это так делается, никто не должен знать, кроме самих правителей, чтобы не вносить ни малейшего разлада в отряд стражей» [там же, книга 5].
В дополнение к селекции потомства Платон предлагает вовсе устранить частную собственность вплоть до владения женами, приведя разнообразие граждан государства в этом отношении к одному знаменателю ради их уравнения, и тем самым освободить их, как он считает, от вражды и зависти, вызываемыми неравномерным владением собственности: «…никто не должен обладать никакой частной собственностью, если в том нет крайней необходимости… …ни у кого не должно быть такого жилища или кладовой, куда не имел бы доступа всякий желающий» [там же, книга 3].
[justify]«Только так могли бы стражи остаться невредимыми и сохранить государство. А чуть только заведется у них собственная земля, дома, деньги, как сейчас же из стражей станут они хозяевами и земледельцами; из союзников остальных граждан сделаются враждебными им владыками; ненавидя сами и вызывая к себе ненависть, питая злые умыслы и их опасаясь, будут они всё время жить в большем страхе перед внутренними врагами, чем перед внешними, а в таком случае и сами они, и всё государство устремится к своей скорейшей гибели [там
