Холодный осенний дождь стучал и стучал по окнам вагона поезда, в котором она ехала домой к матери.
Она так давно не была дома! Всё дела и какие-то дела, а здесь выдалась командировка в областной город, от которого, как говорится рукой подать, до ее родной деревеньки. Правда, добираться до неё ещё три километра от железнодорожной станции, но это совершенно не пугало её, ведь, она побудет у мамы целую ночь!
Вот и её станция! Уже стемнело, но дорога к дому была такая до боли знакомая, что она легко пошагала по ней, почти бегом, торопясь, не замечая дождя, который барабанил по мокрым лужам, то прекращаясь, то усиливаясь порывами ветра.
Всего каких-то полчаса, и вот она уже стучит в окно маме.
- Как ты промокла, Верочка! Что же ты без зонта-то! –
приговаривала мать, ища в стареньком шифоньере ещё девическую одежду дочери, которая так и хранилась с тех времён, когда Вера покинула родительский дом, - надолго ли ты приехала?
- Всего на одну ночь, мама, утром уеду, я в командировке в Пензе.
Мать всплеснула руками и, дав дочери сухую одежду, стала собирать ужин. Любимые Верины котлеты, картошка, горка помидоров и мятные пряники – всё это мать ставила, молча, на стол, проговаривая про себя одну ей ведомую молитву, как бывало всегда, когда она собирала ужин для семьи.
Вера, наскоро умывшись, надела свой давно забытое платье, которое было ей ещё впору, и раскрасневшаяся, взглянула в зеркало, висевшее в зале, на том же месте, что и всегда, и сразу почему-то погрустнела.
Мать потчевала её всем своим, домашним, отложив Верины гостинцы в сторону.
- Ешь, доченька, давно, поди, не ела наших деревенских яств, ты же так любила помидоры, а их в этом году столько было! Как жалко, что ты так далеко живёшь и почти не приезжаешь домой.
- Всё некогда, мама, кручусь, как белка в колесе, но летом обязательно приеду к тебе надолго-надолго.
Мать уже хлопотала с постелью, взбивая перину и подушки на Вериной кровати.
Часы уже показывали десять, а утренний поезд уходил в город в шесть утра.
- Ложись, Верочка, спать, разбужу тебя в пять.
- Мама, ты сама ложись спать, а я еще посижу у окна.
Вера подошла к окну и провалилась в воспоминания. Вот таким же октябрьским вечером она приехала домой, тоже на одну ночь и ждала Анатолия.
Он должен был прийти к ней на свидание, зная о её приезде. Она ждала его до рассвета несмотря на дождь, напрасно вглядываясь в серую основу холста в оправе окна, в которое должен был постучать он, придя к ней, но видела только тёмное небо, старую ветлу, под которой они любили стоять ночами с Анатолием. Он не пришёл, и только сильные капли-дождинки постоянно стучали об стёкла окошка, словно успокаивая её и скрашивая эту беспокойную ночь. А утром поезд увёз её в город, где она сказала «да» теперешнему её мужу.
Вот и сегодня, сидя у окна и вглядываясь в темноту улицы, её охватила грусть призрачной надежды на что-то только ей известное, с оттенком ностальгии по прошедшей несбыточной любви.
А дождь всё бушевал и бушевал, холодный, сердитый, хмурый, словно перекликаясь с её воспоминаниями.
«Дочка, скажи мне, ты счастлива?» - словно в забытьи услышала она тихий голос матери.
Вера сделала вид, что не слышит вопрос матери, но в сознании пронеслись слова: эх, мама….
