Чёртов Дрезден. Глава 4 + Послесловие.

Глава 4. Вечность дарована нам.

Вербер так и продолжил ходить каждый день докладывать о происшествиях, а в установленные дни задерживался. С улыбкой наблюдал как неповоротливый замок издаёт заветные щелчки, отсчитывая ему секунды до разрешения придаться свободе чувств. Закрывать двери изнутри – это нужда в создании преграды, чтоб та позволила разделить вечность запрещенных моментов от общего потока реальности. Нойбауэр выключал свет. Они сразу отказались от лампы, что б никто не мог увидеть их силуэты в окне. Источником света служил уличный фонарь, окрашивающий стены кабинета в темно-синий цвет, придававший коже особый фарфоровый оттенок. Он поселял в изгибах тела глубокие тени отчего происходящее виделось обоим чем-то не земным.

- Да, я помню, как это произошло в первый раз. И второй раз я тоже помню. Так к чему ты это спросил?

- Хотел узнать и всё.

Вербер улыбнулся и продолжил расстегивать китель.

- Так ты решил поехать в город завтра?

Короткий кивок. Нойбауэр снял китель с его плеч.

- Почему не отправишь кого-то вместо себя?

- Надо отправить письмо из города. Хочу сделать это лично. Оставлю Курта на загрузке. Он должен справиться. А сам пройдусь до мэрии и отделения почты. Не переживай, это максимум три часа. Обещаю. Ты даже не заметишь моего отсутствия.

- Конечно, замечу. Почему нельзя не отправить письмо из лагеря?

- Не хочу, чтоб Гретэлль тревожилась. Её прекрасная тонкая душа от сердечности своей, может тяжело воспринять письмо из лагеря. Укажу адрес мэрии и отправлю.

- Хорошо придумано. А водителем решил взять этого необучаемого? Курта Штайнбаера?

Кивок. Вербер хотел снять майку, но Нойбауэр остановил его. Тот догадался, о чем сейчас пойдёт речь и прикрыл глаза, уставшие от полумрака.

- Ты в своём уме? Этот криворукий буквально в том месяце снёс фонарный столб рядом с крематорием. Радиатор кое-как починили. Помнишь это? А ты мне вот лучше скажи, как ты смог увидеть в нём водителя?

— Это не я увидел.

— Вот тем более, он может покататься пока по территории. У нас ещё много столбов или конечно ограждений. Мы не в первый раз об этом говорим.

- Он только недавно получил права. Тем более грузовик. Боится пока. Я ездил с ним, и он хотя бы перестал бросать руль. Считаю это успехом.

— Это «недавно» длится полгода. Он руль бросал? И ты хочешь поехать с ним с горы с этими резкими поворотами? Ты сошёл с ума.

- Ему нужна практика, – поговорив это, Вербер тепло улыбнулся и попытался поймать руки Нойбауэра. Тот раскусил хитрый жест и не дал этого сделать.

- Почему не Карл? Он отличный водитель. Более тридцати лет стажа. Ты сам прекрасно знаешь это.

- Карлу шестой десяток пошел, он завтра помрёт на руле и что тогда? Будем ждать водителя. А пока ждём кто сядет за руль? Я или ты? А может Кунце посадим? Если он бесконечные жалобы тебе строчит, то может и водить этими руками умеет. Мальчику нужна практика и съезд с горы будет отличным опытом. Да и Карл в лагере нужен.

- Не приплетай Кунце в этот вопрос. Почему нельзя взять Карла, а этого оставить в лагере?

- Ты меня слышишь или нет? Маль-чи-ку нуж-на прак-ти-ка, – повторять в третий раз Вербер решил по слогам, – это не обсуждается. Я беру его и точка.

Нойбауэр хотел прямо на месте испепелить Вербера взглядом. Опять это упрямство, как же давно он не слышал его.

- Ты сейчас об этом будешь думать? – он все-таки поймал Нойбауэра и притянул к себе, поборов слабое сопротивление.

Нойбауэр запустил руку в его волосы, но напряжение не проходило. Он решился на последнюю попытку:

- Я не понимаю. Почему ты не хочешь прислушаться к голосу разума?

Вербер поднял голову, не выпуская из объятий. Руки Нойбауэра по шее спустились на его плечи.

- Я тоже научился водить не сразу. Мой первый учитель был хороший друг отца с машиной, на которую смотреть запрещено было. Господин Арнольд Бусс - чертова старая истеричка, чтоб ему в аду кувыркаться. Всегда орал под руку как сумасшедший, а потом к отцу бежал рассказать какого идиота тот вырастил. Кричал что больше не пустит меня за руль, а потом пускал, после как с деньгами от отца уходил. Отец в ту пору мог целыми днями со мной не разговаривать. Не хочу быть таким учителем. Пойми, что парню надо привыкнуть к грузовику и в учёбе нормально допускать ошибки. Тебе не стоит переживать, ведь я буду с ним.

Он потянулся за поцелуем и Нойбауэр не смог отказать. Прикоснувшись к сухим губам, он всецело решил довериться Верберу. Однако в мыслях ещё витала тревога печальный отблеск которой Антон видел в глазах. Необходимо было сменить тему.

- Хочешь послушать пару забавных историй мою юность в Дрездене ?

Кивок.

На следующий день, когда машина была готова, Нойбауэр вышел проводить её. Вербер заметив коменданта подошёл к нему:

- Господин оберштурмбанфюрер?

- Я решил проверить все ли у вас хорошо. Всё ли готово. Как себя чувствует водитель. Готов ли он к поездке, – Нойбауэр прищурился

Вербер закатил глаза, но это увидел только Нойбауэр

- Всё будет хорошо, – прошептал он одними губами. Нойбауэр понял это.

- Будь осторожен, - ответил он ему одними глазами и Вербер тоже это понял. Он почувствовал, как Нойбауэр прямо сейчас хочет обнять его, чтоб уткнуться в его плечо, и чтоб грубая ткань опять успокоила его. Как он хочет поцеловать его вот так на глазах у всех, потому что он ему дорог и потому что он кажется его любит. И Вербер, конечно, был бы не против. Нойбауэр вдруг осознал, что никогда не признавался ему в любви, за все встречи, разговоры и улыбки. Даже вчера он не сказал ему что чувствует и сейчас очень жалел об этом.

Вербер коротко кивнул и обвел глазами занятых разговором солдат. Они ничего не заметили.

Он обернулся к открытой пассажирской двери и ловко забрался в кабину.

- Ну всё, можем отправляться. Только не бросай руль, - Вербер смотрел на парня слишком маленького для этой кабины, слишком бледного для такого солнечного дня. Поправил фуражку.

- А господин оберштурмбанфюрер, зачем он пришёл? Проконтролировать меня?

Вербер взглянул в боковое зеркало и увидел все ещё стоящего Нойбауэра. Комендант в этот момент был похож на маленькую брошенную птицу. Сердце в тоске сжалось.

- Не думаю. Господину коменданту просто стало скучно в кабинете сидеть. Вот и решил прогуляться. Не обращай внимания.

Краем глаза Вербер заметил улыбку парня. Это хороший знак.

- Посмотри стоит ещё. Видно до вечера собрался стоять. Ладно, поехали.

Грузовик взревел и поехал к воротам. Вот Фридрих подбежал чтоб открыть их. Машина заглохла, а через мгновение завелась опять и рывком двинулась за ворота. « Какой недотепа. О чём только думает Вербер? Это просто безответственно и глупо», - промелькнула мысль в голове у Нойбауэра.

Может если побежит, то он ещё успеет остановить их и попросить Вербера сесть за руль. Что значит «попросить»? Приказать. Пусть Антон закатит глаза, но хотя бы он будет уверен в нём. А если они проедут дальше и за первым же поворотом поменяются? Тогда Вербер опять подорвет его авторитет. Опять ослушается и Нойбауэр просто будет выглядеть глупо. Фридрих проводил оберштурмфюрера привычным жестом. Нойбауэр хотел подбежать к воротам, попросить не закрывать, выбежать за них чтоб как можно дольше не упускать машину из виду. Ведь пока он смотрит на неё, ничего плохого с ней не произойдёт. Нет, это просто смешно. Три часа. Вербер обещал три часа.

Ворота закрылись. Нойбауэр посмотрел на свои часы. Три часа начались. Он мельком взглянул на пригревающее солнце и отметил, что как Вербер вернётся, то надо уговорить его вновь посмотреть на звезды.

Час прошёл. Из-за работы Нойбауэр и не заметил, как он пролетел. Поглядел на часы. Должно быть они уже доехали до города. Вот если бы знать точно.

«Я просто буду ждать», - решил Нойбауэр и принялся дальше изучать документы.

Второй час на исходе. Должно быть они уже едут обратно. Нойбауэр все чаще подходил к окну в надежде увидеть машину. Клубы пыли, а потом серый силуэт грузовика или просто Вербера. Это бы его устроило.

Третий час. Работа не складывалась. Он не отрывал глаз от циферблата. Вербер обещал ему три часа и точно не больше. Комендант даже выходил спросить у Фридриха, не появлялась ли машина. Может Нойбауэр пропустил её , не услышал, не увидел. Но Фридрих ответил, что скоро должны приехать. Это его успокоило.

Четвёртый час. Может у них спустило колесо? Что-то сломалось? И Курт решил пойти в город за помощью, тогда как Вербер остался в машине и разочарован тем, что Нойбауэру приходится сейчас переживать за него.

Пятый час. Солнце медленно скатилось к горам.

Шестой. Может они остались в городе? Может Курт сбил кого-то и теперь Вербер пытается решить этот вопрос? Но почему он тогда не связался с лагерем ? Солнце ушло за горы. Нойбауэр решил выйти на улицу, мысленно приказывая машине вернуться. Он постоял на крыльце. Вдруг вспомнилось как Вербер, когда-то выбежал из кабинета что-то бормоча под нос. Он поспешно вышел за ним и увидел его сидящим на этом крыльце. А потом они вместе долго смотрели на звёзды. Говорить не стоило и не хотелось. Казалось, слова испугают звезды. Они перекидывались лишь редкими улыбками. И тогда Нойбауэр решил взять его кисть в руку. Перебирал длинные худые пальцы, ощупывая каждую фалангу, под немое разрешение серых глаз. В ту ночь он осознал, что не только Вербер готов повторять эту ошибку. И они вырывали у времени мгновения, превращая их в целую вечность. Слетали в полумраке свои неправильные чувства в единое под свет уличного фонаря.

Комендант вернулся к кабинету. Из-за двери доносился голос телефона. Он кинулся к дверному замку, вставляя ключ на бегу. Распахнул дверь и, бросился к телефону:

- Оберштурмбанфюрер Нойбауэр, слушает.

- Ох, здравствуйте. Не представляете каких усилий стоило достать этот номер, чтоб дозвонится до вас. Это беспокоит мэрия города. Я же позвонил в трудовой лагерь?

- Да, все верно. По какому вопросу вы звоните?

- Скажите пожалуйста, будьте любезны, вам знаком грузовик с номером…? Мы просто не уверены чей он, но нашли его по дороге ведущей в лагерь. Решили поинтересоваться у вас.

Сердце Нойбауэра похолодело.

- Алло, вы ещё здесь? Если он не ваш...

- Нет, нет он наш. Так вы говорите, что случилось с ним?

- Дело в том, что его обнаружили на склоне. Видимо водитель не вписался в поворот, и грузовик слетел с обрыва…

«Этот кретин опять бросил руль. Закрыл глаза руками и будь что будет. Какой же идиот», - подумал Нойбауэр.