жевал жвачку какой-то бритоголовый молодчик.
- И что – он, то бишь, Бассаров Бэ А, кем он является?.. – не выдержав паузы, задала вопрос. Тон ее был раздраженный.
Ответчик вскинулся, как от плевка в лицо:
- Ага... что Бассаров Бэ А является ВИП...
В зале раздались смешки.
- Ответчик!.. – рявкнула судья и ударила молотком. – Вы заблудились в трех буквах... «ВИП» это название вашего предприятия, а ВИЧ это... это нечто другое. Итак?..
Директор утерся платком, выдохнул и медленно сказал:
- Я лично во время служебной планерки говорил, что «Бассаров является ВИЧ-инфицированным».
Судья улыбнулась и сняла очки.
Шурин Бориса Моисеевича перегнулся через стул и пожал мне руку: «Поздравляю».
Согласно статье 128.1 УК РФ от 1996 года, которая однозначно именуется как «Клевета», прочитал я в постановлении суда, ответчик был привлечен к ответу за клевету о том, что лицо страдает заболеванием, представляющим опасность для окружающих. Виновное лицо наказывается штрафом в размере до трех миллионов рублей либо обязательными работами на срок до четырехсот часов.
Сергей, он же Серенус, предлагал безвозмездно опубликовать решение суда в газете, но, внимая совету Бориса-два, не стал этого делать, полагаясь на «сарафанное радио», еще одна примета провинции.
Я решил, что деньги тут не играют большой роли, - их так или вытрясет из бедного директора ресторана бригада Виссарионыча, был бы повод, - и пожелал для носителя лаковых туфель обязательных работ. Мой адвокат пошустрил, а я позвонил знакомому чиновнику из мэрии, и мы устроили дело так, чтобы начальник элитного общепита подметал улицы на центральной улице.
Весь город угорал со смеху, наблюдая, как очень важная персона машет метлой.
(Имиджу ресторана был нанесен непоправимый ущерб, и в течение года поток клиентов стал мельчать, - «сарафанное радио»! - а еще через год заведение, к тому же обложенное данью бригады Виссарионыча, и вовсе разорилось).
Приближенные к телу гендиректора заведения официантки носили новоиспеченному дворнику в судках блюд из ресторанного меню. И не понимали, почему у любимого начальника после физической работы нет аппетита.
Пленка 18с. Бассаров. Зидовудин
В Европе уже запустили терапию ВИЧ-инфекции, вычитал Борис в научном журнале «Lancet», который лежал на столике клинического отдела. Если он еще не забыл английского.
- В чем же дело? – спросил врача Бассаров, когда Лори вышла из кабинета. Лори сказала, что посидит на лавочке в садике.
- Ну, мы же не в Европе, мы в попе, - спокойно ответила Лариса Алексеевна. – У меня в наличии только витамин, карантин, гондон и зеленка.
И врач заколыхалась от приступа смеха.
- А посерьезнее к предмету можно? – вклинился в веселье Бассаров.
- Послушайте, маадой чиаэк! - Тришина одернула белый халат. – Кабы вы не работали завхозом, вы бы уже пошли на три буквы.
- На ВИЧ?
Тришина поправила халат, откашлялась.
- Можно и посерьезней… Идеальный противовирусный агент должен быть специфичным, легко всасываться из тракта и преодолевать гематоэнцефалический барьер. И давать поменьше побочных эффектов. Но это присказка, сказка впереди… Да у них уже протоколы лечения в ходу!..
- У них протоколы, а у нас?.
- У нас проколы, - мгновенно среагировала врач.
- А Запад не поможет?
- Западу – западло.
Бассаров уразумел, что этой даме палец в рот не клади.
- Правда, разрабатываются стандарты терапии. Научным методом «тыка».Чертят схемы на песке. В ожидании препаратов. И где они, эти препараты, а?
Заведующая сделала паузу, что-то вспоминая. В дверь заглянули.
- Занято! – рявкнула врач. Так кричат в очереди за водкой, что не по талонам.
- В любом случае, маадой чиаэк, наша тактика это подавление репликации вируса. Самое большее, на что мы можем рассчитывать, максимальное поддержание иммунитета. Между тем, проблема латентно зараженных клеток все равно останется. У медицины нет вакцины. Исследования сосредоточены на специфических ингибиторах фермента обратной транскриптазы ВИЧ, ясно?
- Ясно, - достал ручку из барсетки Бассаров. – А нельзя ли пояснить? Простите, Лариса Алексеевна, за мой сарказм. Больше не буду, честное комсомольское. Можно проще? Че надо-то?
- Эх! – потянулась из-за стола Лариса Алексеевна. – Был бы у меня такой завхоз в доме… Короче, зидовудин достать можете? Лучше – больше, на годовой курс. Зи-до-ву-дин.
@info_Klio
Зидовудин, также известный как азидотимидин AZT, первый антиретровирусный препарат, допущен к применению в марте 1987 года. Один из ключевых компонентов высокоактивной антиретровирсуной терапии/ART. Предшественник – дезокситимидин, впервые синтезирован в 1964 году в качестве противоопухолевого препарата. Вследствие неактивности AZT в животных моделях исследования были свернуты. Азидопроизводные тимидина синтезированы в 1981 году по опубликованным ранее методикам в качестве синтетических предшественников некоторых соединений, включены в скрининговые библиотеки. В испытаниях invivo продемонстрирована эффективность и безопасность AZT. В качестве ингибитора бактериальных инфекций.
В связи с открытием в 1983 году вируса иммунодефицита человека в лабораториях были запущены исследования по поиску препаратов для лечения вызываемого ВИЧ заболевания. В процессе скрининга ранее исследованных противовирусных препаратов и других аналогов нуклеозидов AZT оказался единственным соединением, полностью подавлявшим репродукцию вируса. Патент на производство зидовудина в США истекает в 2005 году.
Бассаров записал название препарата. И еще пару других, клинически не доказанных. На всякий случай. Возможно, они имелись на федеральных складах, но даже в заграничных аптеках – только опытными партиями. Легче достать «Жигули»-десятку или «Ауди» без пробега по СНГ.
Эту стену сломать труднее. В стране в середине девяностых с ART была напряженка, по выражению Тришиной. ART - Антиретровирусная терапия. Искусство умирать, мать твою. При ней смерть отодвигалась надолго. Возможно, на десятилетия. Если правильно себя вести.
- Правильно – это как? Переходить улицу на «зеленый»?
- Правильно себя вести это не задавать глупых вопросов, - начала припудривать щеки Тришина. Они у нее постоянно были красноватыми, будто дама только что, не снимая белого халата, вышла из парной.
- А еще не пить, не колоться, не нюхать, не заниматься гимнастикой в секс-оргиях, а делать обычную гимнастику, не стрессовать, разнообразно питаться, бывать на свежем воздухе, токо не загорать… И вообще, аккумулировать положительные эмоции. Ясно? – захлопнула пудреницу хозяйка кабинета, подняв облачко сладкой пыли.
- Что значит аккумулировать положительные эмоции, доктор? Ловить кайф?
- Ага, токо без наркоты, - Тришина начала снимать белый халат.
- Самый доступный кайф в нашем случае это секс. Опять двадцать пять! То бишь, шестьдесят девять…
- Ага, токо без порнухи, ну, без грубостей в постели... В вашем случае я бы посоветовала…
И она начала рыться в ящике стола.
В дверь заглянули.
- Извините, я насчет дочки…
- Я же сказала, маадой чиаэк, занята я! – врач бросила халат на спинку стула.
«Маадой чиаэк» с седой бородкой скрылся. Из-за двери донесся невнятный шум, возня – в проем просунулась кудрявая голова.
- Здрасте! Лексевна, плохо мне…
- А-а, дорогая пропажа! Сартако-ов!.. – развернулась всем корпусом клиницист. – А ну-ка, подь сюды, подь, подь, не боись, бить не буду.
В дверь протиснулся парень в застиранных джинсах с лицом, узким как филе окуня. И зрачки такие же – красные. Точнее, лица не было – нестерпимо отсвечивали лишь глаза, когда-то голубые, они выгорели до стального отблеска. Под ними чернели круги. На ногах кеды, один кед не зашнурован. Казалось, его шатало сквозняком. Пациент ухватился за шкаф.
- Сартако-ов!.. Собственной персоной. Соизволили, ха! Удостоили, значит. Рассупонилось красно солнышко! Извините, я нонче без кокошника, без хлеба-соли, инда озимые не взопрели… - Тришина согнулась в поясе, изобразила древнерусское приветствие.
- Худо мне, Лариса Лексевна, - парень без приглашения сел на стул, закатил глаза.
- Так, Сартаков, почему пропускаем плановое обследование? Ась? – Тришина стала натягивать белый халат.
- А можно мне лечь… - Сартаков сполз со стула. Стек вниз словно студень.
Тришина всем телом внушительно нависла над пациентом, который, сидя на полу, привалился к стулу.
- Короче, дело к ночи. Мать твоя вчерась тут час ревела … Ты понимаешь, Сартаков, что можешь со дня на день ласты склеить? А?
- Понимаю-ю-у-у… - диспансерный пациент тоненько завыл, размазывая слезы, отчего личико стало наполовину черным, как у плачущей женщины с потекшими тенями. Завоняло какой-то химией. Наверное, не мылся неделю, сообразил Бассаров. Он отошел в дальний угол, и с содроганием, но и с интересом наблюдал будни клинического отдела.
Тришина распахнула дверь.
- Эй, кто там в очереди? Мужики, утащите болезного до процедурной. Христа ради!
Лица мужского рода, очередники, вошли в кабинет, попыхтели, унесли распластанного на руках Сартакова. Один кед упал, рука прочертила на пыльном линолеуме извилистую линию нестриженными ногтями. Кед на ходу положили пациенту на грудь.
- Капельницу ему!.. Трупов тут не хватало для полного счастья!.. – врач крикнула вослед в проем.
- Блин, задолбали пины! – захлопнула дверь Тришина.
- Как, пни? – не разобрал Бассаров.
- Ну, торчки, мама дорогая, ПИНы, ну? Потребители инъекционных наркотиков, что тут непонятного, - выдохнула заведующая клиническим отделом.
Бассаров вышел из угла и чуть не упал, поскользнувшись на середине кабинета. Линолеум был влажным.
- Вашу
