белую сумку, словно пытаясь удержать остатки контроля над собой. Она резко шагнула вперёд, её голос сорвался на крик, полный яростного негодования:
— Кобелина! Я не продамся тебе никогда!
Прокурор мгновенно вытянулся, его лицо окаменело. Он бросил быстрый взгляд на девушку, и на мгновение в его глазах вспыхнула злобная искра. Он шипел через зубы, как животное, готовое к нападению:
— Стерва! Ты мне не продаёшься?! На, получай!
С этими словами он резко вытянул руку вперёд, и в её сторону полетел какой-то предмет. Это было так быстро, что девушка не успела среагировать. Она вскрикнула, когда что-то острое или тяжёлое ударило её, и в следующий момент упала на пол, и её сумка вылетела из рук, оставив её беззащитной.
— Что ты наделал, прокурор... — едва слышно пробормотала она, лёжа на холодном полу.
Её голос был полон отчаяния, а глаза затуманились, когда она, словно теряя силы, вздохнула и безвольно опустила голову. В ту же секунду её тело расслабилось, и она, потеряв сознание, рухнула в беспамятство, едва касаясь пола.
В это время юноша с кожаной папкой в руках спокойно спустился по эскалатору из зала ожидания. Его лицо оставалось невозмутимым, взгляд уверенно скользил вперёд, как будто он точно знал, куда идёт. Вокруг него гудел вокзал: звучали объявления диспетчера, перекликались голоса пассажиров, отдалённо доносился стук шагов. Но он двигался так, словно этот шум был где-то очень далеко, словно существовало только его собственное движение.
Достигнув выхода из вокзала, он остановился на мгновение, всматриваясь в оживлённый ритм городской улицы. Люди торопливо двигались по тротуарам, спеша в своих делах, а автобусы и такси, словно смиренные стражи, выстроились у обочины, ожидая новых пассажиров. Он быстро огляделся, проверяя обстановку, и, убедившись, что всё спокойно, направился к автобусной остановке. Там уже собрались несколько человек: две девушки оживлённо обсуждали что-то, смеясь, а неподалёку стояли двое пожилых мужчин, ведя неспешный разговор. Когда юноша подошёл ближе, все невольно бросили на него взгляд, но он, не проявляя интереса, просто встал рядом.
Вскоре подъехал автобус, сопровождая своё приближение лёгким шипением тормозов. Как только его двери открылись, юноша стремительно шагнул внутрь, опередив остальных пассажиров с молниеносной точностью. Войдя, он окинул салон внимательным взглядом, словно обдумывая что-то, но вместо того чтобы сесть, предпочёл остаться стоять, обхватив рукой поручень в центре автобуса.
Когда транспорт тронулся, он внезапно перехватил верхний поручень и, к удивлению всех, начал энергично подтягиваться, плавно и ритмично поднимая своё тело. В салоне повисло секундное молчание, а затем послышался шёпот удивлённых пассажиров. Люди украдкой наблюдали за ним, будто решая, к какому разряду странностей это отнести.
— Ты чего это вытворяешь?! — возмутилась одна из девушек, стоявших у двери. — Тут тебе не спортзал!
Пожилой мужчина недовольно пробурчал:
— Молодёжь совсем с ума сошла...
Но юноша продолжал, не обращая внимания на раздающуюся ругань. Его движения были точными и уверенными, словно он выполнял привычное упражнение. Тишину в автобусе теперь нарушали только скрипы поручней и негодующее шушуканье пассажиров.
Вскоре автобус плавно замедлился, сопровождая остановку лёгким шипением тормозов, и его двери распахнулись, выпуская наружу прохладный утренний воздух. На остановке, прямо перед входом, стояли пожилая женщина и её внучка — девочка лет восьми, с тёмными волосами и в лёгком коричневом платьице. Девочка крепко держалась за руку бабушки, а её глаза блестели от любопытства, не отрываясь от автобуса, словно она видела его впервые.
— Делия, держись ближе и не отходи, — негромко напомнила старушка, осторожно делая шаг к двери.
Но прежде чем они успели подняться, юноша, висевший до этого на поручне у окна, вдруг пружинисто спрыгнул с места. Не взглянув ни на кого и не проявив к пассажирам ни малейшего внимания, он шагнул к выходу. Словно не замечая стоящих перед дверью, он молча сошёл на землю и уверенно зашагал прочь.
— Ну и молодёжь нынче... совсем без совести, — раздражённо пробормотала старушка, недовольно поднимая руку в его сторону, но окликнуть так и не решилась.
— Бабушка, а почему этот дядя такой странный? — с любопытством спросила девочка, подняв на неё серьёзный взгляд.
Старушка тяжело вздохнула и мягко подтолкнула внучку ближе к автобусу. Тем временем юноша, словно ничего не случилось, уже двигался вперёд. Его шаг был уверенным, но внезапно он замедлился, окинул взглядом улицу, будто что-то выискивал, и тихо хмыкнул, словно остался доволен увиденным. На его лице отразилось странное выражение — смесь напряжённой сосредоточенности и скрытого предвкушения.
Подъезд, к которому он направлялся, находился в углу двора, обросший листвой деревьев. Его шаги становились всё медленнее, а взгляд всё пристальнее. Он словно чуял что-то, чего не могли почувствовать другие. В этот момент он полностью отрешился от внешнего мира, его мысли были сосредоточены только на одном — на двери подъезда, которая приближалась с каждым его шагом.
В коридоре прокуратуры громко хлопнула дверь, и в кабинет буквально ворвался Эдуард — отец той самой девушки в коричневом пуховике. На нём была чёрная спортивная куртка с белыми полосками по рукавам, а кепка съехала набок, видимо, из-за резких движений. Глаза его метали молнии, а шаги были такими стремительными, что он почти влетел внутрь, размахивая руками. Его голос разрезал тишину, словно гром:
— Дитя, я звонил!!!
Сцена, развернувшаяся перед его глазами, только добавила масла в огонь. У тумбочки с телевизором стоял мужчина в ярко-красной куртке, на голове у него красовалась оранжевая строительная каска, сбившаяся набок и открывавшая взъерошенные светлые волосы. Старательно размахивая молотком, он долбил корпус техники, разбрасывая вокруг осколки пластика, словно только что произошёл мини-взрыв.
Эдуард застыл на пороге, недоуменно глядя на происходящее. Мужчина в каске, услышав его громогласный крик, замер и поднял голову, как будто только сейчас заметил гостя. Он встретился с Эдуардом взглядом, а затем, словно ничего странного не происходило, глянул на свои наручные часы.
— Шеф, походу уже обед! — бодро сообщил он с таким видом, будто долбить молотком по телевизорам было самым обычным делом телевизионного мастера.
Не дожидаясь реакции Эдуарда, мужчина кивнул, недовольно потряс молотком, а затем с явным пренебрежением швырнул его на ближайший стол. Отряхнув руки, он решительно направился к выходу.
— Всё, я пошёл! — бросил он через плечо, выходя так спокойно, будто только что завершил рутинную смену.
Эдуард замер на пороге, его лицо налилось гневом, а вены на шее вздулись, словно готовые лопнуть. Губы плотно сжались в тонкую линию. Его взгляд упал на тело, распростёртое на полу лицом вниз. Прокурор лежал неподвижно, раскинув руки в стороны, напоминая перевёрнутый крест. В этой позе было что-то символическое, словно он пал не только телом, но и духом. Эдуард, вперившись взглядом в лежащего человека, прошипел с такой злобой, что голос звучал почти нечеловечески:
— Сволочь, получил по заслугам!
Его ярость всё ещё кипела, но спустя несколько мгновений он шагнул вперёд. Наклонившись над телом, он быстрыми, почти рваными движениями начал шарить по карманам прокурорского пиджака. Наконец, его пальцы нащупали паспорт. Эдуард резко распахнул документ, и его лицо мгновенно изменилось. Гнев уступил место потрясению, глаза широко раскрылись.
— Что? — выдохнул он, едва сдерживая дрожь в голосе.
Его взгляд цеплялся за строки паспорта, словно он не верил в то, что видел. Руки задрожали, и документ чуть не выскользнул из пальцев.
— Ты мой сын? — прошептал он, не отрывая взгляда от бумаги.
Эдуард опустил глаза на прокурора, словно ожидая ответа, но тот оставался недвижим, холоден и молчалив. Этот взгляд, эта тишина словно ударили по Эдуарду сильнее любых слов. Его дыхание стало сбивчивым, а затем лицо исказилось от боли. Он схватился за грудь, как будто что-то выжгло его сердце.
— Вот это история... Как же так — брат сестру, брат брата... — прохрипел он, голос почти сорвался, и тело начало оседать вниз.
Его колени глухо ударились о пол, а силы окончательно покинули его. Эдуард рухнул рядом с прокурором, словно какая-то невидимая сила привела их к общему финалу. Его глаза закрылись, а лицо застыло в гримасе боли и недоумения.
Теперь оба тела лежали на полу, безмолвные и неподвижные. Кабинет вновь погрузился в гнетущую тишину, густую и вязкую, как будто в воздухе зависли не только звуки, но и сама история, полная трагедии и неразгаданных тайн.
В это время юноша с кожаной папкой подошёл к домофону и, нахмурившись, начал быстро набирать код, который он выучил наизусть. Его пальцы бегло нажимали кнопки, пока раздался щелчок, означающий, что дверь открыта. Прежде чем войти, он ещё раз огляделся по сторонам, словно проверяя, что его никто не наблюдает.
Внутри подъезд встретил его тусклым светом, исходящим от единственной лампочки, мерцающей под потолком. Стены были испачканы и облуплены, воздух наполнял слабый запах сырости и пыли.
Юноша закрыл за собой дверь, как вдруг из глубины подъезда навстречу ему вышел мужчина. Он был в бежевой куртке с чёрной полосой, а на голове у него красовалась строительная каска. Мужчина шагал спокойно, не торопясь, но они с юношей случайно столкнулись плечами.
Оба сразу обернулись, бросив друг на друга внимательные взгляды. Мужчина слегка нахмурился, а юноша прищурился, будто оценивая, что это был за человек. Но никто из них ничего не сказал, и спустя секунду их пути разошлись.
Юноша начал подниматься вверх по лестнице, направляясь на пятый этаж. Его шаги звучали глухо, отзываясь в пустом подъезде, пока мужчина в строительной каске направился к выходу. Он открыл дверь и вышел во двор, словно ничего не произошло.
Достигнув последнего лестничного пролёта, юноша замедлил шаг и остановился, глубоко вдохнув. Он опустился на корточки, положив свою кожаную папку на ступени. Открыв её, он начал проверять содержимое.
Внутри аккуратно лежали оранжевый футляр для очков, серебристый пистолет, связка ключей и бейджик с чёрной надписью на белом фоне: «Клюу». Юноша пристально посмотрел на все предметы, будто что-то взвешивал или обдумывал план действий.
Его пальцы сжались в кулаки, и на мгновение он задержал дыхание. Затем, сосредоточенно и уверенно, он взял бейджик и пристегнул его на грудь. Это придало ему вид официального лица, что как будто только подчёркивало его серьёзные намерения.
После этого он открыл оранжевый футляр и достал солнцезащитные очки. Надев их, он мгновенно преобразился — теперь его вид был действительно крутым: очки подчёркивали строгость его выражения лица, добавляя нотку таинственности.
Наконец, он взял серебристый пистолет. Его рука ловко обхватила оружие, и он быстро взвёл курок, услышав короткий, резкий щелчок. Теперь он был полностью готов к выполнению своей миссии. Старая лестница за его спиной, как казалось, стала идеальным фоном
