8И стало вокруг белым бело, словно земля сединою покрылась…
Но жива она. Солнцем обогрета, ветром обласкана, плодами богата, людьми населена. Дрожат, наклоняются травы, поднимаются к небу деревьев кроны сверкающие, летают птицы, порхают бабочки, шмели носятся… А телега идёт плавно – звука не слыхать – по дороге езженой. И тянется дорога меж пашен и пастбищ со стадами к граду величественному, где жизнь, что даже издалека видно, вовсю кипит. «Куда же Хляс-то подевался? – думает Джо. – Нет его – будто и не было».
Бежит палками вооружённая по дороге толпа отроков, с криками да воплями бежит, со смехом. Неужто путника завидев, неужто ему навстречу? Но нет, сбегает она с дороги вниз, туда, где речушка течёт.
Проезжает мимо детей Джо, глядит на то, как понарошку между собой они воюют, глядит – любуется. Но скоро замечает: неладно что-то у них – игра в подлинное сражение перерастает. Вот уже в разорванной одежде, с кровью на лице отроки отчаянно друг друга колотят, один из них в речку падает да в ней лежать остаётся, - и все видят это, но никто на помощь ему не спешит. А вода в речке краснеет. Задумывается тогда Джо: «Уж не вы ли, детки милые, когда вырастете, в пучину войны народы ввергнете? Не вы ли в людей чёрных превратитеся, имена свои позабудете?»
И точно в ответ на мысли его, взметнулась к небу тень огромная, и всё вокруг изменилось. Потемнела земля. Разом исчезло с неё всё живое: деревья и травы, пастбища со стадами, град величественный. Закрыла Галамета очи ясные, в птицу чёрную обратившись, землю покинула.
Исчезла и дорога, по которой ехал Джо, но лошадка его вдруг в небо за той птицею устремилась. Поглядев напоследок вниз, увидал старик вновь болота, чернотою зияющие, и людей из них вышедших: почему-то во тьму свою не торопились они вернуться – продолжали стоять, будто в думу погружённые. И мысленно вопросил: «Неужто-таки вспомнилося вам, ребятки, прошлое?..»
Добрались друзья до земель вольных, сиречь в болота ещё не превратившихся, – то и вправду не приснилось Джо – с песней и танцем вошли в эти земли, не подозревая о том, что за их спиною недоброе что-то творится. Только когда остановились и с телег слезли, не увидали друга своего, а увидали вдали людей чёрных, которые не то к ним приближались, не то, стоя на месте, в размерах увеличивались. Бросился было Крэгволот обратно на болота бежать, да чуть не утонул – и утонул бы, кабы Сиццон ему не помог.
Надолго погрузились в печаль Анисион и Аманда: старик для них как родной был; светом поминал старика Сиццон. Что до Крэгволота, то, помимо печали, он чувство вины за его погибель испытывал.
- Почему же не пропустил я его вперёд, почему не подумал о том, что ему следующему опасность угрожает? Почему?.. - в который раз вопрошал он про себя. А вечером, сидя у костра, произнёс слова эти вслух. На что Сиццон ему ответил:
- Твоей вины в этом нет, Крэг. Случилось то, что случилось. Джо погиб за нас.
- Коль ты виноват, то и я, - говорила Аманда, - не почувствовала, что одному из нас опасность угрожает, ничего не почувствовала – даром, что ведьма…
- Разве должен был кто-то из нас погибнуть?.. Разве так должно было путешествие наше закончиться?.. – сокрушался Анисион.
- Не должен был. Но когда решились мы пойти через Хляс, разве кто-то уверен был в том, что живым из него выйдет? Хочется верить, что на этом путь наш не заканчивается. – Аманда Анисиону отвечала. – Надобно собраться нам и сделать то, ради чего мы шли сюда…
- А вдруг нет того, ради чего мы шли?.. Вдруг мы – просто кучка глупцов?.. Что, ежели… преследуя иллюзорную цель, самонадеянно отправились мы в мёртвые земли, за что и заплатили жизнью нашего друга?! – говорил Анисион.
- Может, и так, - отвечала ему Аманда. – Завтра это и выясним.
- Не собираюсь развеивать твои сомнения, друг, - говорил ему Крэгволот, - это хорошо, что мы можем сомневаться. Но глаза болот тоже могли бы показаться глупостью…
- Скажи, друг Сиццон, могли ли мы сделать что-то для того, чтобы Джо был сейчас с нами?.. – спросил Анисион.
- Думаю, произошло неизбежное. Все мы видели людей чёрных на болотах и то, как Крэг едва не утонул, пойдя обратно по тому же месту, по которому мы ехали, - отвечал ему Сиццон. – Болота отрезали от нас Джо. Они целились в него так же, как в вас, но, чтобы не допустить промаха, приняли форму человеческую и путь ему преградили.
- Выходит, один из нас всё-таки должен был погибнуть… - произнёс Анисион.
- Один из нас… но не Джо, - говорил Крэгволот. – Это я большую часть жизни провёл во тьме, пусть бы меня забрала она…
- Не бывает прошлого большего, нежели настоящее.
А чему быть – не всегда нам решать, - отвечал ему Сиццон.
За весь оставшийся вечер больше ни один из них не проронил ни слова.
А утром следующего дня, пока Аманда и Крэгволот спали, а Сиццон, лёжа на сене в полуоткрытой телеге, в тучное небо глядел, Анисион – после того, как коням воды с речки принёс, – музыкальные инструменты свои наружу вытащил, и половину из них установить успел.
Проснувшиеся одновременно Аманда и Крэгвалот за действиями Анисиона наблюдали.
- Странно это: просыпаться там, где не слыхать пения птиц… - произнесла Аманда. – Вчера у меня чувство возникло, как будто не друг наш исчез, а мы, - и в неизвестном полуживом мире оказались. И вот сейчас – то же чувство…
- Не слыхать и не видать птиц с того часу, как мы в Хляс вошли. И с того самого часу мне не до конца верится, что всё это с нами наяву происходит. Наверное, кабы Джо был сейчас здесь, чувство другое было бы. А так кажется… он просто в живой мир воротился, а мы остались и продолжаем выход отсюда искать… - произнёс в ответ ей Крэгволот.
О том и музыка их была. Играли долго они, играли слаженно, хоть и на ходу сочиняли. А пока играли, небо всё темнее становилось, день на вечер всё больше походил. Казалось, гроза вот-вот начнётся, - но нигде молнии не сверкали, гром нигде не гремел. Около полудня инструменты отложили, ни слова ни говоря, костёр развели, обедать сели. Долго длилось их молчание. Первым Крэгволот его прервал:
- Мы хорошо играли – как тогда в Колизее, - и музыка хорошая получилась, но, похоже, не слышит нас эта земля…
- У меня такое же чувство, - произнёс Анисион. – Только мы себя и слышим.
- Но, может быть, не сразу… На всё ведь время надобно, - сказала Аманда.
- Во время игры мне Джо вспомнился… - Анисион говорил, - то как на сцене, будто в растерянности, он стоял. После первых звуков его гитары я подумал: этот старый музыкант – единственный, кто приехал на фестиваль без своих произведений – просто потому, что там, где стоит он, там и музыку находит. Так что хорошая музыка – это так… но, сдаётся мне, ежели бы и могла она обрести волшебную силу, то разве что с Джо. На сцене Колизея благодаря ему мы встретились; благодаря ему узнали друг друга…
- Волчью стаю едва ли бы мы без него одолели, - Крэгволот продолжал. – И уж точно, кабы не старик, засосала бы меня трясина болотная.
- А коль тебя, то и меня, - Аманда сказала.
- Выходит, неспроста болота Джо забрали, - знали, что без него не разбудить нам Галамету. Думаю, пора нам отсюда уходить, да как можно дальше! Это место тем только и отличается от Хляса, что болот в нём нету! О смерти Джо не перестаёт напоминать!
- Так и сделаем, - сказал Сиццон. Только добавил, взглянув на небо тёмное, как будто без причины над ними нависшее: - Но давайте уж на рассвете тронемся. А сегодня ещё сыграть попробуем.
На том и сошлись.
В далёкие неведомые дали несёт Джо лошадь его буланая, крылья обретя. Бесконечен его путь и близок одновременно. Ничего не знает старик о мире, навстречу ему раскрывающемся, и вместе с тем узнаёт этот мир: безразмерен он, нигде не заканчивается, но и ограничиваться местом и временем может; великое малым в нём может стать или исчезнуть вовсе, малое в великое раскрыться; разум слова в нём теряет, память всё меньше сон вчерашний помнит, зато позабытые давние сны вспоминает.
Видит Джо: вдоль множества дорог люди светлые стоят, при виде его и лошади его крылатой радость излучают, по-всякому мысленно к нему обращаются. И кто-то спрашивает:
- Куда, старик, путь держишь?
- Жене и сыну своему навстречу, - он отвечает. – А ещё, люди добрые, птицу чёрную отыскать мне надобно. Не подскажет ли кто из вас, куда бы это полететь она могла?
- Туда, в верхние миры, птицы обычно летят, чтобы назад воротиться, - говорят ему.
Глядит Джо вверх и птиц замечает. Собирается уже лошадку свою трогать, да будто вспоминает о чём-то.
- Та птица – другая, - говорит, - и чую я, не туда – в другое место она полетела.
- Что ж это за птица такая? И почему хочешь ты её найти? – у него спрашивают.
- Кабы знал я… - Джо им отвечает, - знаю только, что важно это, кой-что недовершённым в том мире осталося…
- Чувство такое ведомо, - говорят ему, - но ничего уж не поделать – недовершённое дело теперь уж никак не довершить. Быть может, вернёшься ты к нему когда-нибудь, но на то место уже иное будет и история иная.
- Нельзя не согласиться с вами, - Джо им отвечает. – Но что, ежели ждёт она… ждёт, что кто-то отыщет её, поможет ей назад воротиться. Чую я, туда она полетела, где укрыться от всех сможет, где луч света не потревожит её больше, не напомнит ей ни о чём…
- Коли так, коли то не желание и не грёзы твои, а намерение, будь, старик, по-твоему! Направь тогда в нижние миры лошадь свою! В сады заброшенные тебе попасть надобно. Ежели никто не подскажет, сам найдёшь дорогу к ним. Возможно, и отыщешь в них птицу чёрную.
- Сердечно благодарю вас, люди добрые, - говорит им Джо. И прочь улетает, в знак благодарности и прощания звуки дивные извлекая из гитары своей и замечая, как вокруг изменения от музыки его происходят.
Направляет он лошадь свою крылатую вниз, но точно вверх уносится: звёздное небо перед ним простирается, а звёзды – все как на ладони. В ответ на гитарные ноты таинственные звуки в пространстве раздаются – будто бы далёкие, неведомые миры с ним говорят. Всё труднее старику помнить, куда и зачем летит он, – в бурлящий свой поток жизнь его зовёт, в сон прошлое превращая. И кабы Буланка нить пути без него потеряла, скоро наверняка бы об этом забыл.
Пространство тёмное – но живое, искрящееся – сменяется теменью, сиянием и музыкой звёзд непроникнутой, густой и влажной, будто облако. Прекращается стремительный их полёт – застревают они в темени этой, не иначе. Чувство тяжёлое возникает: неужто пройти через неё невозможно? И вспоминается Джо, что так уже было с ними; как вошли они в болото топкое, вспоминается. Но как только картина перед ним возникла, в которой по другую сторону они из него вышли, так полёт стремительный и продолжился. Оглядывается старик вокруг: никак земля внизу, а над нею – то, что теменью казалось непроницаемою, - тучи плывут.
Прямо под ними по колеистой дороге просёлочной едут пятеро друзей. Едут и дню летнему радуются. Аманда с Крэгволотом играют и песню поют, Анисион что-то говорит людям, приветствующим их, сам Джо дары щедрые от этих людей
