понюхал воздух, потянулся мордой-клювом к солнцу, которое ещё только готовилось выйти, и вытянул львиные лапы. Большие львиные лапы. Со стороны это было больше похоже на большую кошку, которая даже не знает об опасности.
Красивое и грациозное создание, которое, откровенно говоря, ничего и никому из них не сделало. Да и вообще не делало людскому роду уже лет пятьсот. Просто жило, забытое. Чем жило? А кто ж его знает. Даже идеи этим грифонам не оставили. Забыли.
– А может ему будет хорошо у этого…Коллекционера? – Себастьян первым озвучил их общую, тяжёлую мысль.
Никто не ответил. Они сомневались. Если б это было так, звал бы он себя Коллекционером и Собирателем? И потом, грифонам и без того хорошо – разве нет?
– Мы пообещали, – напомнил Томаш. – Давайте на счёт три?
– Стой! – Агата вдруг дернула его за рукав. – Может не надо?
Она колебалась. Агата, умевшая убивать упырей, не могла напасть на того, кто не сделал ничего дурного. Напасть, чтобы поймать, схватить, увезти далеко…
Для чего? Она старалась не думать, но чудилось – не в зоопарк.
– Мы деньги потеряем! – шипел Томаш. – Ты что, дура? Совсем не понимаешь? Это наш шанс!
Агата мотнула головой. Нет, столько раз солгав Городу в отчётах и докладах, столько раз боровшись с нечистью, она не могла поднять руку на то, что не имело никакого злого умысла против них.
– Ты тоже так думаешь? – Агата глянула на Себастьяна, который и сам тоже как-то растерялся. Планировать всё это, наблюдать – это было интересно. Но сделать последний шаг? Нет, это было тяжело. – Если ты тоже так думаешь, то за дело. Но без меня.
Она оттолкнула руку Томаша и вышла из укрытия, ничуть не боясь, что будет замечена грифонами. Куда идти и что сделает древнее создание, увидев её, Агата не думала. Не думала она и о будущем, оно виделось ей серым, безрадостным, но всё-таки не было очернено преступлением, которое ясно ощущалось в это проклятое утро.
Грифончик спешно метнулся в пещеру, увидев её. Агата постояла, пытаясь найти его следы, но не смогла.
Она не знала – ошибка это или нет? Слаба ли она стала и верила, что вечное одиночество в пути пришло, но Томаш и Себастьян догнали её почти сразу.
– Я согласен похлебать паршивой похлебки еще пару раз, – сказал Себастьян, – будут и другие люди, уже…по нашему профилю.
– а я не согласен, – отозвался Томаш. – Вы психи. Вы оба.
– Чего ж ты с нами? – спросила Агата безжизненно.
Томаш отозвался яростью:
– Думаешь, мне нравится наша жизнь? Или нравилась жизнь в Городе? Да, я не хочу быть на побегушках у какого-то чудака, что собирает живых монстров, но и отдавать им невинных монстров не хочу. Но жить-то чем-то надо! Мы не можем делать то, чего хотим! Не можем! Нам надо на что-то жить, что-то жрать надо и где-то спать тоже. это сейчас мы ещё молоды, а что будет дальше?
Томаш понял, что просто орёт на сестру и Себастьяна, и сбавил тон:
– Я бы смог. Десять раз бы смог. Но ты моя сестра и ты мой друг. Я не предаю вас. Но советую в следующий раз собрать в себе все сопли и сделать то, что нужно. Да, грифон нам ничего не сделал, но нам никто ничего не сделал. А жить-то чем? А? рыбой? Вместе с ними по пещерам ползать? Тьфу!
У Томаша кончилось дыхание, он прекратил свою речь, задышал тяжело и прерывисто.
– Неужели это всё что мы можем? – тихо спросила Агата. – Может быть ты прав. Давайте вернемся туда утром, и я… я обещаю, я смогу. Да, он нам ничего не сделал. Но мы должны. Мы не можем…
Она сбивалась. Мысли её путались. Она корила себя за проявленную слабость, что сейчас ей казалась уже смешной. Не сделал он ей ничего! Ха-ха! И что же? курица тоже ничего не делает, но её же отправляют в суп!
Правда, у курицы и мозгов как у курицы, и создана она для этого, но жить-то, жить чем?
– Я смогу, – выдохнула Агата, – простите. Простите вы, оба. Томаш, ты, наверное, прав, мы не можем делать то, что мы хотим. Мы должны выживать, должны…
– Знаете о чём я вдруг подумал? – спросил Себастьян, перебивая Агату. Прежде с ним этого не случалось, – а чего мы вообще хотим? На самом деле? Не то, что мы должны Городу или не то, чем мы можем жить, а вот сами. А? Агата, у тебя есть мечта?
Если бы он орал на неё как Томаш, это не произвело бы на неё такого же губительного эффекта, а так Агату даже качнуло.
– Чего? – она охрипла и как-то разом сжалась, точно он мог ударить её словами.
– Мечта, – повторил Себастьян. – А у тебя, Томаш?
***
Собирателя ждали долго. Впрочем, это было на благо – у них оставалось время еще раз обсудить всё то, что ещё не улеглось в их мыслях.
– Решено? Шлём его? – уточнил Томаш в который раз. У него не складывалась картинка. Вот же уже определились как жить! Сами по себе, по своим правилам. Но нет, первый же заказ спугнули.
– Шлём, – подтвердила Агата, – мы попадаем в тот же Город, только владеет нами не Совет, а он. Коллекционировать он вздумал!
На смену растерянности и досады на своё же малодушие, к Агате пришла злость. Она искренне не понимала этого человека. Как можно коллекционировать существ, которые живы сами по себе, обладают волей и не похожи на каких-то бездушных особей? Да она и бездушных особей в виде каких-нибудь упырей не приняла бы – их следует упокоить, а не собирать. А вот собирать следует пуговицы, или ленты. Или что там ещё?
Себастьян мудро отмолчался. Он не знал чем их утешить и решил, что не будет тратить время и усилия на последние нелепые слова. Нет, работа на коллекционера – это не их стезя.
Наконец явился и их заказчик. Он был сосредоточен и холоден. Не здороваясь, быстро сел и спросил:
– Где мой экземпляр?
– К слову об этом, – кашлянула Агата и притихла. Одно дело послать его в мыслях, когда он далеко и другое, когда его костюм, лощёный вид так не походят на всё то, что теперь составляет их мир – мир бедности и полного отсутствия плана на завтрашний день.
– К слову, – поддержал Себастьян, – мы… как бы это сказать. Мы не привезли его.
Взгляд коллекционера потемнел. На такой ответ он явно не рассчитывал и этот ответ ему не нравился.
– Кто-то заплатил больше? – спросил он, немного подумав. – Имейте в виду, так дела не делаются!
– Да нет, нет, – поспешил успокоить Томаш, – просто мы его не привезли. И всё. и не привезём. Мы не ручные собачки.
Коллекционер оглядел всех троих, видимо, надеясь ещё на то, что они шутят или испытывают его на прочность. Но они хранили серьёзность и ему стало совсем мрачно.
– Вы что, не привезли его…всерьёз? – он ещё не верил. Он не мог этого понять. Договорились же! Деньги он им обещал немалые, срок дал. А они?
– Всерьёз, – сказала Агата, – и не привезем.
– Не нашли? – он ещё пытался их понять.
– Нашли, – возразил Себастьян, – просто поняли, что это не наша стезя. Мы убийцы того, что вредит людям, а они не вредят. А доставкой экспонатов мы не занимаемся.
– Мы об этом забыли сказать, – нагло добавил Томаш, хотя он был ближе всех к тому, чтобы раскаяться перед коллекционером и пообещать ему любой экспонат, потому что это работа давала определенность.
– Вы сумасшедшие! – собиратель поднялся, его тон источал презрение, а глаза холод. – Я потратил время на малахольных идиотов.
– Мы тоже потратили время, чтобы понять, что нам не по пути, – напомнила Агата нарочито спокойным тоном, хотя её почти трясло от того, что судьба её снова меняла свой путь, и снова по её воле.
– Я вашу репутацию уничтожу. Никто не захочет иметь с вами дело. никогда. Это я вам обещаю, – собиратель выплюнул эти слова, презрительно фыркнул, и не скрывая своего раздражения, пошёл прочь. Они не остановили его, хотя могли. Был ещё шанс.
– Сказать ему, что с нами и без того никто не хочет иметь дело? – спросил Томаш без тени улыбки. Это было смешно и страшно. Они были прокажёнными для Города, который оставили, их репутация, ещё не зародившаяся, была отравлена. И у них оставалось совсем немного монет для того, чтобы успеть предпринять хоть что-то, прежде чем нужда окончательно оплетет их неразрывными сетями.
А ещё у них не было плана. И мечты тоже не было – это они выясняли на пустыре, когда поняли, что не готовы быть поставщиками экспонатов. Ни у кого не оказалось мечты! Вернее, было что-то такое, нелепое, слабое, забито-забытое. Но как собрать из этого что-то великое, что можно назвать мечтой?
Никто из них не знал.
– Поедем на восток, – предложил Себастьян, – там Город имел мало влияния, народ там самостоятельный, нами рисковать он захочет охотнее, чем собой. Займемся тем, что привычно, будем убивать нечисть, а нам за это будут платить. Нам и только нам. Никакого Города.
Да, это тоже было вариантом. В конце концов, им всё равно было куда идти. Что у них было на троих? Три комка жизней, три тоски?
– А чёрт с вами! – махнул рукой Томаш, – поедем! Хоть на восток, хоть дальше востока.
– Это куда? – спросила Агата, хмыкнув, но Томаш предпочел не услышать.
– Поедем, вот чего! – он даже поднялся и чуть не зашиб тихо приблизившегося к ним старичка. Благостный вид, смущение, согбенная фигура, закутанная в серый балахон – то ли путник, то ли нищий, то ли всё сразу? – Чего крадёшься-то?
Томаш возмутился. Он испугался всерьёз, старичок выглядел так хрупко, что его, казалось, и правда можно было зашибить ненароком.
– Я, с позволения вашего, прошу прощения, – заторопился старичок. Голос у него был тонкий, словно силы ушли на поддержание жизни, и только на это, – я слышал, с позволения…
– Чего надо? – Агата не церемонилась, за ней это в общем-то никогда не водилось.
– Я, – старичок взглянул на неё, – я услышал, вы зверушек любите. Волшебных.
– Ага, и волшебную воду. И бобы, – в тон ему ответил Томаш, – проваливай, нам тут сказочки не нужны, свои расскажем!
– Томаш! – Агата одернула его, в отличие от брата, она чаще прислушивалась к своей интуиции и та сейчас требовала выслушать этого человека. – Что вы хотели сказать?
– Ась? – как назло, этот человек был ещё и глуховат.
– Чего надобно? – повторил вопрос сестры Томаш. С Агатой он не спорил, но и недовольство скрывать не собирался.
– Зверушек волшебных любите? – повторил старичок.
– А у вас завелась такая? – поинтересовался Себастьян, он давно уже брал на себя миссию переговорщика, прекрасно зная что у него за компания.
– А? нет! Перевезти зверушку надо. Далеко. А я один долго буду. Я бы вам заплатил, – старичок по очереди глядел на каждого из них. И всё в этом предложении было сомнительно. Зверушка? Заплатил? Перевезти?
– Куда
