И всё же в моих глазах даже такое обстоятельство нисколько не оправдывает никакие американские агрессии. Агрессор в любом случае должен нести ответственность за пролитую кровь невинных людей, за разрушенные судьбы, за сожжённые города и страны! А уж те, кто им управляют, тем более!
Но, хватит об этом!
Глава 2. И как же нам жилось?
Наверно, вам интересно, как мы со Светланой жили в те годы?
Ответ наш прост: нормально жили, без особых потрясений.
Я работал по той теме, ради которой меня сюда и взяли. И достиг некоторых успехов. Можно сознаться, сам того не ожидал, но мои специалисты в лабораториях делали своё дело настойчиво и толково. Именно этими людьми в значительной степени обеспечены мои успехи.
Скоро после переезда в США я самым заслуженным образом, то есть, без натяжки стал магистром, а еще через пару лет и доктором физико-математических наук.
Постепенно узнал множество людей из мира науки, знакомством с которыми могу гордиться, но и сам в учёных кругах стал достаточно известным и уважаемым. На различных научных конференциях сделал более двадцати весьма успешных публичных докладов по темам своих исследований, лукаво не раскрывая их конечную цель. Опубликовал три десятка статей в научных журналах, имеющих высокий рейтинг в научном мире. Мои статьи имели успех. Теперь на них делают много ссылок.
Одно время в университете Санта-Клары даже вёлся разговор о выдвижении меня на соискание Нобелевской премии «за некоторые достижения в области моделирования человеческого мозга и наделение цифровых устройств пятого поколения элементами искусственного интеллекта».
Было такое дело! Однако доктор Кеннеди мягко отклонил мою кандидатуру. Притом на ученом совете университета, где ее и выдвигали, он счёл необходимым подчеркнуть, что я вполне достоин столь высокой чести, но некоторые моменты исследования ещё нуждаются в проведении дополнительных опытов для выявления скрытых и неучтенных закономерностей реальной действительности. Итог его выступления – надо еще поработать! До реализации некой собственной программы мне преждевременно претендовать на премию!
Я не обиделся и вполне с ним согласился, прекрасно понимая истинные мотивы действий своего шефа! Уж больно скользкой до сих пор остаётся морально-этическая сторона некоторых наших исследований, да ещё с привлечением «серых» добровольцев. Это вполне можно выдать за опыты на живых людях.
Вот так, лишь одна искорка сомнений в научном мире возникнет (вполне возможно, с чьей-то заинтересованной подачи), а там и пламя сможет разгореться, способное, не разбираясь ни в чём, сжечь буквально все мои официальные достижения!
Шеф абсолютно прав – не стоит рисковать! По крайней мере, до полного завершения исследования.
И хотя мои научно-прикладные и исследовательские работы шли, в основном, вполне успешно, и хотя они ещё ни разу не осуждались какими-либо научными кругами, меня этот вопрос волновал постоянно. Я всегда переживал, понимая, что скоро мне предстоит пересечь ту черту, за которой может возникнуть буря, способная принципиально изменить нашу со Светланой достаточно спокойную жизнь.
Я своим хребтом чувствовал приближение того опасного момента, поскольку тематику ведущихся под моим научным руководством исследований давно расширили согласно весьма удачным моим же предложениям. Теперь у нас вновь созданная медицинская лаборатория интенсивно вела исследования в области трансплантации органов человека.
Все новые исследования, если не вдаваться в ужасные подробности, были направлены на повторение достижений Владимира Петровича Демихова по пересадке… По пересадке, будем так говорить, кое-чего!
Глава 3. Сомнения и опять сомнения
И всё же! Несмотря на все мои успехи в области научных исследований, я весьма сомневался, разумеется, тайно от всех, в их успешном финале. Дело в том, что мои исследования значительно опережали возможности мировой науки, на которые нам всем хотелось опереться, как на достаточно прочный научный фундамент. Но его еще не создали, потому и мы топтались на месте, не имея возможности многие свои идеи реализовать на практике.
От этого моё нервное напряжение постепенно усиливалось и иногда даже прорывалось наружу. Я всё чаще (сам это заметил) стал вворачивать в свою речь некую присказку: «Жизнь – она конечна!..»
Поскольку вокруг меня редко кто понимал по-русски, то уточняющих вопросов не задавали. Но со стороны моя фраза слышалась и понималась иначе. Моё «конечна» всем представлялось как «конечно». Светлана даже принялась как-то со смехом выяснять:
– Сашка! И что это вдруг к тебе прицепилось твоё «конечно»? Ты же всегда гордился отсутствием в своём лексиконе слов-паразитов! А теперь что с тобой случилось?
Я тогда разговор увёл в сторону. Мне совсем не хотелось объяснять жене скрытый смысл этих слов. Сразу потянулась бы логическая цепочка к моему упадническому настрою, а сознаваться в нём Светлане я не собирался. Потому стал за собой следить. Но иной раз, сильно задумавшись, всё равно тихонько произносил себе под нос: «Вот так-то! Жизнь – она ведь конечна!»
Да! Именно так мою фразу и следовало понимать – жизнь конечна!
Но посвященным в мою работу, если бы они это услышали, стало бы особенно весело. Ещё бы, ведь такое заявлял не кто-нибудь случайно, но именно тот человек, который возглавлял научную деятельность большого коллектива по достижению бессмертия! А вот, послушав его, можно было вполне решить, что возглавлять-то он возглавлял, да сам-то в бессмертие не верил!
Более того, как выяснилось, он твёрдо знал, что жизнь конечна, о чём иногда и проговаривался. В общем, не крупный учёный, каким его видели окружающие, а выдающийся мошенник!
Если быть честным до конца, я занимался профанацией и утопией, хотя сам понимал, что сделать жизнь вечной невозможно никакими ухищрениями. Тем не менее, я этими проблемами не только занимался много лет, но и не собирался сворачивать свою деятельность! Помоги мне, как говорится, продолжать это дело Бог!
Впрочем, Бога сюда приплетать не стоит – я уже много лет сижу на грантах, выделяемых отнюдь не им! Молиться мне надобно только за здоровье мистера Кеннеди. Это его усилиями я нахожусь на плаву! А уж за кого держится он сам, мне и дела особого нет!
Но в целом, если забыть о сомнениях и трудностях в реализации проекта, мои лаборатории продвинулись достаточно далеко. Настолько далеко, что даже самый взыскательный проверяющий не засомневался бы в правильности выбранного мною направления. Я основательно поднаторел!
Ещё больших успехов, нежели я, за эти годы достигла моя Светка. Меня-то, если бы я надумал волынить, сама необходимость заставила бы работать, но ее-то никто не подгонял!
Сначала прямо-таки лихо, хотя мы занимались с ней рука об руку, Светлана окончила курсы английского языка с более высоким балом, нежели набрал я. Потом поступила на подготовительные курсы для зачисления в бакалавриат нашего университета. И опять результаты по окончанию тех курсов дали ей приоритет при зачислении.
Хотя официально такого приоритета, как будто и не было, но я-то знаю, как подобные вопросы обыгрываются на практике! Просто человека, на которого нужно сделать ставку, сразу выделяют из остальных, а потом незаметно ведут, куда требуется! В США интеллектом нигде не пренебрегают – его используют на всю катушку!
Через четыре года, я и заметить их не успел, Светлана окончила полный курс бакалавриата по программе «Биохимия». Но и на этом не успокоилась и без раскачки нацелилась в двухгодичную магистратуру по специальности «Биоинженерия». Так и поступила.
Я Светлане ни в чём не препятствовал, только радовался за неё, пусть приобретёт большую уверенность в себе и самостоятельность. Я гордился умением своей жены учиться, умением схватывать всё налету, да еще и самостоятельно преодолевать трудности по-прежнему чужого языка.
И ещё было у жены, как мне казалось, кое-что для моей гордости и удивления! Как ни странно, ведь я тоже когда-то был студентом и знаю цену дружеской помощи, но Светлана в ней не нуждалась, ко мне по вопросам своей учёбы не обращалась, разъяснений или советов не просила. Во всём – только сама и сама! И при этом ни разу не забуксовала – всё сдавала вовремя, всегда числилась среди лучших. Даже стипендию получала два последних года, пока училась на бакалавра, хотя формальных прав на это не имела. Стипендию Светлане платили только за отличные показатели в учёбе, поскольку те, кто платил, знали, что после выпуска столь успешной студентки все затраты вернутся им с лихвой!
И в магистратуре Светлана получала стипендию оба года учёбы. За прежние успехи получала, о которых в университете уже знали, и за текущие получала, поскольку она не только никого ни в чём не подвела, но ее студенческая научная активность к выпуску лишь возросла.
И всё же обучение жены далось нам не так уж просто, как могут подумать несведущие люди. То, лишь в различных завлекалочках, чтобы поступали учиться, годовые суммы на обучение указывают тысяч двадцать (сегодня уже сорок, если в среднем) или около того. Но реальные суммы всегда оказывались значительно больше. Требования оплатить счета буквально сыпались на голову бедного студента, словно камни из ведра. То на медицинское страхование надо отдать $2600, то на сборы с иностранных студентов – $150, то какой-то ориентационный сбор подкатил – $305, то, так называемый дополнительный сбор – $630 и так далее!
Вот и выходило в год уже не 20 тыс., как обещали, зазывая отовсюду абитуриентов, а далеко за пятьдесят и больше!
Хорошо хоть, нам не пришлось платить за проживание и за питание – а то добавилось бы ещё более двадцати тысяч в год! Питалась жена либо в университете, либо в каком-то ресторанчике по соседству, в зависимости от настроения, а то и домой успевала забежать. И стипендия Светланы, достигавшая в иной месяц трех тысяч, конечно же, нам помогла.
И всё же только за возможность жене учиться я заплатил триста сорок тысяч. Очень большая сумма даже для меня, высокооплачиваемого. Правда, в последние годы мои первоначальные доходы значительно выросли, и сегодня выходит шестьдесят в месяц «грязными», но такими темпами миллионером мне всё равно не стать! И считать деньги во многих случаях приходилось, и не всё мог себе позволить!
[justify]Особенно, в те годы, пока Светлана училась. Теперь-то она сама кое-что зарабатывает, оставшись в университете на должности ассистента. Но при ее напоре она скоро, как я предполагаю, начнёт подниматься всё выше и выше. Я пару раз осторожно, чтобы не взбрыкнула, предлагал ей место у себя в лаборатории, и зарплата ведь значительно выше, так нет, отказалась – гордая и
