И что же делать мне, понимающему всю тревожность перспективы? Разве у меня есть возможность обратить внимание этого беспечного населения планеты на приближающуюся опасность?! Как я могу его спасти или хотя бы предупредить? Ведь для него уже строят концлагеря – и цифровые, и всякие прочие!
Глава 9. Рабочие моменты
В очередную пятницу я, как всегда в этот день, отчитывался перед своим шефом. Чего-то нового и важного за неделю не произошло, потому и говорить нам, по большому счёту, было не о чем. И я стандартно подвёл итоги:
– Все лаборатории в течение недели продолжали прежние работы, согласно графику. Происшествий не случилось. Научных открытий тоже не зафиксировано. Нарушений режима секретности и нарушений дисциплины не было. Все работники здоровы, все трудятся активно и в соответствии с индивидуальными заданиями. Со стороны начальников лабораторий на сегодняшний день жалоб, просьб и предложений не поступало. Всё как всегда, мистер!
– Вот что, Саша! – сказал доктор Кеннеди. Он с давних пор при отсутствии рядом посторонних обращался ко мне по-свойски, даже по-отечески, подчеркивая своё доверие, но я так и не решился преодолеть планку официальности, чтобы называть его проще. Возможно, у меня это когда-нибудь и получилось бы, но ведь шеф мне и не предлагал. – Ты заметил, что мы подошли к десятилетнему юбилею нашего проекта? Десять лет работы – это выглядит внушительно, не так ли? А какое материальное воплощение этих десяти лет ты можешь теперь представить публично? Где результаты той огромной работы?
Я хорошо понимал беспокойство шефа. Он хотел услышать такие оправдания, которые бы несколько позже использовал сам, отчитываясь перед своим боссом, которого я и в глаза никогда не видел и потому приписывал ему особую проницательность, требовательность и безжалостность. От этого набора качеств мне иногда действительно становилось не по себе.
Но чем сейчас я способен утешить шефа? Мне и моим лабораториям действительно нечего показать в конечном виде. Именно так! Нечего показать в конечном виде, но ведь и конца работ не видно! Может, за это мне и зацепиться, подыскивая оправдания, мол, еще не месяц май?
– Доктор Кеннеди! – начал я оправдываться, поскольку дольше молчать было неудобно. – Я не спорю, что за десять лет мы не достигли поставленной цели! Это наша реальность! Но ведь и не наша вина! Мы во многом опередили своих конкурентов, занимающихся чем-то близким к нашим исследованиям. Но мы не в состоянии опередить всех и во всём! И не можем даже на один шаг перегнать науку всей планеты! Никаких возможностей для этого не хватит! Но я не собираюсь оправдываться! Ведь вы хорошо осведомлены о ходе наших исследований по моим еженедельным докладам, по ежемесячным, квартальным и годовым отчетам. Чтобы в моих вынужденных оправданиях не потонула истина, я должен напомнить о совершенно реальных успехах!
Шеф смотрел на меня, не прерывая мою речь, но эмоционально не раскрывал своего отношения к моей попытке оправдаться. Я продолжил, ещё не понимая, стоит ли мне это делать или мой вопрос решён заранее:
– Мы фактически закончили намеченные работы по искусственному мозгу человека. У нас уже имеется цифровое устройство, которым мы можем заменить природный мозг любого человека. Это наш абсолютный успех, причем, за нами приоритет! Но его мы пока умышленно держим в секрете. Мы уже провели ряд пересадок этого искусственного мозга на обезьянах, и пересадки в целом можно признать успешными, то есть готовыми к целевому внедрению. Теперь на повестке стоит задача организации и проведения операции с живым человеком. Только после этого можно будет делать более обоснованные выводы о результатах этой части общей работы.
– Хорошо! – слишком уж безрадостно согласился шеф, продолжая думать о своем.
А я воодушевился хоть такой его поддержкой и продолжил:
– Теперь мы умеем формировать цифровую модель, в общем-то, любого реального человека. Для этого разработаны и практически отработаны все необходимые методики. Это, безусловно, наша большая победа, которой мы по праву гордимся! В ближайшем будущем нам предстоит автономная проверка модели мозга, заряженной цифровой моделью реального человека. Автономная проверка означает, что искусственный мозг испытывается пока отдельно от человека, цифровую модель которого мы загрузим в устройство. В этих исследованиях мы значительно опередили утверждённый график работ. Но уже наметились препятствия, которые способны затормозить работу. Я бы назвал их индивидуально-этическими. Этот вопрос я наметил обсуждать с вами на следующей неделе, если вы согласны.
Шеф наклоном головы дал понять, что согласен, и продолжил своё неопределённое молчание. Мне опять пришлось заполнять возникшую паузу:
– Мы достигли значительных успехов в деле применения естественных органов чувств человека в качестве датчиков сигналов для искусственного мозга. Весьма больших успехов! Причём решение столь сложной задачи, никем до сих пор в мире не решенной, у нас получилось весьма оригинальным и эффективным. Поначалу мы предполагали, что придётся заниматься подключением к искусственному мозгу по отдельности каждого органа чувств, но оказалось возможным подключить их все одновременно через нервный ствол позвоночника. Это тоже весьма значительное достижение! Пока оно никому не доступно! Разве это не выдающийся результат, которым мы имеем право гордиться? Разве с таким результатом нас можно обвинить в плутовстве, если подходить к оценкам объективно?!
– Не в том вопрос, Саша! Совсем не в том! Ты много мне понарассказывал о достигнутых результатах, и они есть, действительно есть, но всё это звучит не убедительно! Всё тонет в словах и в терминах! Полученные результаты восторгов ни у кого не вызовут! Вот, что главное! А надо без лишних слов показать нечто, включить его и скромно произнести: «Вот! Видите? Всё прекрасно работает! Всё думает! Всё шевелится!» Понимаешь теперь, что нам нужно для полного счастья? Чтобы вверх чепчики бросали!
Я был крайне озадачен и через какое-то время, как только слегка пришёл в себя, признал:
– Такого у нас, сэр, пока нет! Более того, ещё долго не будет, ведь даже если кому-то показать сделанный нами искусственный мозг, то он мало на кого произведёт впечатление! Разве что, на узких специалистов в этой области… Они бы, конечно, оценили и заохали от восторгов! А так – ну есть какое-то устройство, и что с того? Еще и спросят с сарказмом: «Вы этим и занимались все десять лет?» И любые наши оправдания будут восприняты как банальное увиливание от ответственности! Это я понимаю!
– Вот именно! – констатировал шеф. – И я того же мнения! И что мне с этим делать, и как нам быть?
Можно подумать, что я это знал. Потому я отделался дежурной фразой:
– Будем думать!
– А десять лет тебе не хватило, чтобы подумать? – спросил шеф изменившимся не в мою пользу тоном.
Я решил рискнуть:
– А если вместе с вашим докладом поставить не очень сложные вопросы, подлежащие обязательному решению? Возможно, они как-то отвлекут… Переключат на другое! Мол, сделано многое, но необходимо ещё то, да сё!
– Сомневаюсь, но выкладывай! – решительно потребовал шеф. – Это то самое, что ты собирался согласовать со мной на следующей неделе?
– В какой-то мере! – подтвердил я. – Дело предстоит большое. Для экспериментов нам нужны люди. Ничего страшного с ними не случится. Мои специалисты с ними поработают по готовым методикам, позадают множество всяких вопросов, и только! Ведь нам придётся всю жизнь человека смоделировать, заполнить его память, внедрить пристрастия, вкусы, отношение к окружающим, к родственникам. Многие вопросы потребуют весьма откровенных ответов интимного характера. В общем, работа предстоит кропотливая и долгая. Возможно, месяц уйдёт, может, два! В итоге будет создана цифровая модель одного единственного человека. Далее останется исследовать реакции модели в различных ситуациях и оценить, насколько модель соответствует поведению реального человека, насколько она похожа на копируемую личность. Вот и всё!
– И что же здесь столь сложного, чтобы я отвлекал серьёзных людей от их дел? – удивился шеф.
– Сложно выбрать человека для исследований! Сразу предупреждаю, что меня выбирать нельзя! – заранее отрезал я такую возможность.
– Почему?
– Во-первых, я надолго утрачу возможность руководить проектом! Во-вторых, если мои сотрудники будут длительное время изучать мои откровения на самые различные темы, да еще под микроскопом, то я останусь перед ними голым, но на блюдечке! А когда они создадут якобы второго меня, цифрового, и начнут его испытывать… Они же со смеху помрут, наблюдая, как цифровой я похож на себя настоящего! И я сделаюсь посмешищем! На эту тему все только и будут шутить и иронизировать! Такой результат делу лишь повредит! Потому я и вам не предлагаю пробовать…
– Вот уж спасибо! – усмехнулся доктор Кеннеди. – Теперь и я оценил твои трудности. Не предполагал… А если взять кого-то из лабораторий?
– Да я уже думал! Тоже не выйдет! – заверил я. – Ну, кто же захочет заниматься перед коллегами душевным стриптизом? Кто откроет все свои тайны, привязанности, неприязни, коварные замыслы, нечто, скрываемое из детства и так далее. Если же кого-то заставить, то он просто станет лукавить. Вплоть до того, что на всякий вопрос будет отвечать с точностью до наоборот. И какую модель мы получим в итоге?
– Кто бы мог подумать, что мы на таком пустяке споткнёмся?! Но не докладывать же мне о наших трудностях по этому вопросу там! – шеф выразительно показал глазами вверх. – Или есть еще более сложные проблемы?
– Есть! Но мы-то пока и этот вопрос не решили! Может, по порядку? – уточнил я.
– Ладно! А если взять кого-то со стороны, совершенно неизвестного? Премию после работы ему выпишем!
– Так кто же потом сможет опознать его модель, сравнивая, если он со стороны? Он же для всех – незнакомец! Как понять, похожа на него сделанная нами модель или нет? С чем сравнивать, если и незнакомец, и его модель для всех нас загадка?
– Ну, я и не знаю! – сдался шеф. – Что ты сам-то предлагаешь?
– И я пока не знаю! – сознался и я. – Может, взять кого-то из посторонних руководителей, но самого низкого уровня. Чтобы у него было всего десять-пятнадцать подчиненных, знающих начальника, как облупленного. Мы его в тайне от всех опросим, чтобы он не переживал о разглашении его драгоценных сведений, модель с него слепим, да и выставим ее для оценки подчиненными… Таким образом, возможно, дело и пойдёт! Но где нам такого камикадзе искать? Точнее, где искать такой трудовой коллектив?
– По твоим приметам футбольная команда подойдёт!
[justify]– Э! Не
