АНГЕЛ СЕРЕБРИСТЫЙ (продолжение)

круглым столом, покрытым бархатной с кистями скатертью.
Китель серого мышиного цвета сукна был расстегнут, и потускневшие аксельбанты покачивались, словно маятник часов при каждом его движении. Под кителем на Бессонове, а именно Бессоновым Анатолием Титовичем, он осознавал себя в настоящий момент, из-за ужасающей духоты, в комнате ничего не было, и грубое сукно его неприятно скоблило потное тело, вызывая непреодолимое желание постоянно чесаться. А может быть, в этом были виноваты вульгарные клопы, которых в комнате было превеликое множество. Они и сейчас, не пугаясь света лампы, ползали по стенам, обклеенным аляповатыми обоями с крупным рисунком. Маленькие гнусные кровососы.
Напротив Анатолия, сидели два человека, так же, как и он, полураздетые, и скидывали карты, замусоленные, с надорванной и мятой рубашкой.
- Все, - выдохнул Бессонов. - Осточертело, ну что за глупость днями напролет играть в карты на щелбаны, тем более что все по их рубашкам узнают достоинство каждой! Я не играю… - Он вздохнул, налил в залапанный стакан чуть-чуть водки, опрокинул в рот, скривился и потянулся к папиросам.
- Друзья, купите папиросы, подходи пехота и матросы,
Подходите, пожалейте сироту, меня, согрейте, Посмотрите, ноги мои босы....
- Господи, - простонал Анатолий, брезгливо затягиваясь папиросным дымом. - Это опять он!
Проклятый мир, проклятая страна с их гнусной рисовой водкой, дерьмовыми папиросами и бродяжками, распевающими под шарманку песенки на русском языке, прямо напротив конспиративной квартиры...
Он еще раз затянулся и подошел к окну, задернутому плотными шторами.
Затяжка первая (Сиротка).
Бессонов рывком отдернул шторы, с треском раскрыл створку окна и, высунувшись на полкорпуса, крикнул мальчишке-шарманщику:
-Mon cher, голубчик, поднимись ко мне и ящик свой возьми, иначе китайцы его вмиг пристроят! - Он выбросил докуренную папиросу и, присев на широкий облупленный подоконник, с наслаждением стянул хромовые давно нечищеные сапоги с запревших ног.
Через минуту, робко постучав в дверь, в комнату ввалился мальчуган, чумазый, в рваных сандалиях на босу ногу и, неожиданно, в приличном черном шелковом котелке.
- Звали, господа хорошие? - Сердито проговорил мальчишка, пристраивая в угол свою шарманку. - Говорите, чего надо, а то мне с вами забесплатно говорить разговоры интерес небольшой.
- Ну ты и наглец… - Смеясь, проговорил высокий черноволосый, похожий на татарина, подпоручик, сидевший до этого в тени высокого шифоньера и перебирающий от скуки струны обшарпанной старенькой гитары.
- Ты чей будешь? Как фамилия?
- А ты из ЧК, что ли, будешь, господин хороший?
- Ну что, господин Курбатов, уел он тебя? – Смеясь, проговорил один из оставшихся за столом игроков, меланхолично раскладывающий перед появлением мальчишки какой-то сложный пасьянс.
- Да уж, Виктор Бенедиктович, уел. - Курбатов снова рассмеялся и принялся наигрывать свои незамысловатые шансонетки.
- Нестеров я, Федор, Андрея-есаула сын, - глядя молчащему Бессонову прямо в глаза, ответил шарманщик.
- А где ж отец-то твой? - Анатолий вновь вытянул папироску, с неудовольствием понюхал ее и все-таки прикурил.
- А батю моего еще там, за кордоном свои же в расход пустили. Он, дескать, казну полковую просрал, врагу отдал, вот и расстреляли. А как тут не просрать, когда красные вместе с наемниками узкоглазыми, словно туча в ночи, налетели, почти весь полк в пять минут положили.
В комнате повисла вязкая тишина, и даже курбатовские струны замолчали....
Бессонов насупился, весь как-то подобрался, озлобился.
- Ну хорошо, а почему ты постоянно под нашими окнами напеваешь? В Харбине, что, улиц больше нет?
- Почему нет, очень даже есть. Да только не на каждой русские заговорщики квартируются.
- Заговорщики? - переспросил Анатолий. - А ты ничего не путаешь?
- Да что вы, господин штабс–капитан! - мельком посмотрев на китель Бессонова, ответил мальчишка. –
- Про вас весь город знает. Вот я и решил к вам поближе быть, а вдруг пригожусь?
- Ну что, господин штабс-капитан, и чего же после этого стоит вся наша хваленая конспирация? - с сарказмом произнес молчавший до этого единственный из них штатский.
- И долго мы еще будем здесь, в этом Богом забытом Харбине, торчать? Или будем ожидать, пока сюда пожалуют господа чекисты? Поверьте, правительство Китая не захочет портить и без того не очень хорошие отношения с новорожденной Россией.
- Вы знаете, господин Остапов, - заговорил Анатолий. - Однажды в своем имении под Екатеринбургом я из окна наблюдал интересную картинку. Дело было ранней зимой. В центре двора, там у нас летом обычно экипажи стояли, пять - шесть ворон загнали в круг большую серую крысу, и как только крыса дернется в какую-нибудь сторону, ее везде обязательно встречает огромный вороний клюв. И вот эта самая крыса где-то с час пыталась прорваться сквозь воронье кольцо, но все было безнадежно, крыса была приговорена. И вороны, чувствуя это, не спешили всем скопом разделаться с нею, а подходили важно так, безбоязненно, и клевали ее по очереди, пока, в конце концов, не забили до смерти....
- Ну и к чему вся эта ваша аллегория?- насупился Остапов.
- Да я и сам не знаю,- признался Бессонов. - Но что интересно, как только крыса издохла, вороны тут же начали драться между собой за ее труп. А самое главное, по-моему, во всей этой истории, что пока сильные вороны в кровь друг друга клевали, самая мелкая, но, по всей видимости, самая умная ворона схватила дохлую крысу и улетела, когда ж остальные спохватились, той и след простыл.
- И что же, вы предлагаете здесь сидеть и выжидать, пока большевики сами себя заклюют? - с усмешкой обронил Курбатов.
- Нет, милостивый государь, не предлагаю. Хотя и уверен, что они рано или поздно передерутся между собой. Уж больно аппетитен каравай российский. И поверьте мне, что та кровь, которая была пролита в годы гражданской, - лишь маленькая капля по сравнению с будущей кровавой рекой в России.
- А сиднем сидеть, дорогие мои господа, по-моему, преступно . Tempus fugit, и его не воротишь. - Бессонов насыпал белый мелкий порошок на портсигар и глубоко вдохнул его в себя носом.
- Да, вы правы, время бежит, ну и что? - повернулся к Бессонову Курбатов.
- Как, вы знаете латынь? - Анатолий деланно удивился, прикрывая глаза в предвкушении сладостной кокаиновой истомы.
- Да, господин штабс-капитан, несмотря на то, что я из кухаркиных детей, а отец мой ничего кроме метлы и лопаты дворника в руках не держал, знаю!
- Меня вообще удивляет, подпоручик, - прервал его Виктор Бенедиктович, - что вы здесь, с