воздухолтения можно обозначить «летава» (держава). Русская военная и торгово-промышленная летава над севером мира.
Слово «летава» может употребляться в смысле «эскадра». Летава Японии. Две летавы встретились готовые к бою.
Народы, искусные в воздухоплавании и способные в нем, можно обозначить – «летутные народы». Летавское/-ное общество.
«Летало» – авиатор. Известный за границей летало Гюйо.
Летачество. «Летская дружина». «Летья година».
Летьба – место и действие полета – воздухоплавательный парк.
Летьбище – аэродром. Летьбищенская площадь.
Летище, летовище – снасть и воздухоплавательный прибор, вообще место, связанное с полетом.
Леталище – леталище – костюм летока.
Летня – корзина для летоков.
Лётка, однолётка – дрожки, двуколка – машина воздухоплава(теля).
...
«Небесные казаки» – воздушное казачье войско.
Летежная выставка.
Летистый снаряд.
Летизна – способность лететь.
Летоука – учение о полетах: леторадость. Летожалость.
Летоужас. Летий бог – Стрибог – Бог воздухоплавания.
Летучий полк – воздушная дружина.
...
Парило – снаряд для парения в воздухе (планер).
Парьба. Паручесть. Парины.
Взмыв (взмывать) – время устремления кверху.
Скор – время наибольшего развития скорости в полете.
Реялка – снаряд для реяния.
Рейбище – место движения в небе.
Реюн, рейоч – приборы для реяния. Реязь.
Небореязь.
Неборень – путь в небе.
Мах – расстояние, пробегаемое прибором в один толчок крылий.
Крыломах – летящий с помощью удар(ов) кр(ыльев).
Велимир Хлебников
Неудивительно, что воинственные футуристы стали изгоями в пёстрой литературной среде начала ХХ века. Они шумели, гремели, но их предпочитали не воспринимать всерьёз.
«Газеты стали заполняться футуризмом. Тон был не очень вежливый. Так, например, меня просто называли "сукиным сыном"», – вспоминал Маяковский. Отчаявшись получить признание в столицах, Бурлюк, Маяковский и компания решили подчинить своему влиянию провинциальные города, отправившись в футуристическое турне по России.
Маяковский одним из первых реализовал распространённую ныне концепцию артиста как бренда. Да, некоторые артисты и до него делали шаги в этом направлении, раздувая свое имя и мифологизируя биографию, но пойти до конца им мешало чувство меры и приличия. Маяковский же не боялся быть грубым, вульгарным, смешным. Именно в этом он был «первым панком», как назвал его Эдуард Лимонов в одном из рассказов, где описывал фурор, произведённый стихами Маяковского в андеграундном клубе Нью-Йорка конца 1970-х.
Маяковский не просто писал стихи. Выражаясь современным языком, он строил бренд, художественно-социальный проект имени самого себя. Его первый поэтический сборник был озаглавлен «Я», а написанная несколько спустя автобиография – «Я сам». Первый спектакль, показанный в 1913-м в питерском луна-парке, назывался «Владимир Маяковский», и, естественно, он играл в нём главную роль. И хотя постановку, как сам поэт выразился, «просвистели до дыр», ему понравился и такой прием. Главное – посмотреть на Маяковского набился полный зал.
Желая создать максимально объемный публичный образ, Маяковский не упустил возможности сниматься в кино, сделав в 1918 году сразу три фильма, из которых до нас полностью дошёл только «Барышня и хулиган».
Для Серебряного века было нормальным вести себя претенциозно: поэты были кем-то вроде современных рок- или рэп-звезд. Даже самый сдержанный из них, Блок, выглядел как Аполлон, его фотографиями украшали кабинеты. Чтобы выделиться в этой среде, состоявшей из больших оригиналов, Маяковский использовал все преимущества своей внушительной внешности и всю дерзость, на которую был способен.
Однажды Илья Репин, вообще-то не одобрявший авангардистов, изъявил желание написать портрет молодого Маяковского, неосторожно похвалив его вихры. На следующий день футурист явился к Репину обритым наголо. Портрет не состоялся, зато родился новый брутальный образ поэта, ставший каноническим.
Но никакая самореклама не произвела такого действия, какое оказало первое большое произведение Маяковского – поэма «Облако в штанах» (1915). Несмотря на одиозную репутацию автора, её оценили многие – от недавно оплеванного футуристами Горького до тихого гения авангарда Велимира Хлебникова.
«"Облако в штанах"... считаю катехизисом сегодняшнего искусства. "Долой вашу любовь", "долой ваше искусство", "долой ваш строй", "долой вашу религию" – четыре крика четырех частей», – писал Маяковский. Его поэзия питалась раздражением и гневом.
... Маяковский, бунтуя против старого мира, отрицал и традиционные семейные отношения.
Поэтому он жил шведской семьей с Лилей Брик и её супругом Осипом, юристом и литературным критиком, а единственный ребёнок мятежного поэта, дочь Елена, появился на свет в США.
Всякому авангарду Ленин предпочитал Пушкина. По словам Горького, «к Маяковскому относился недоверчиво и даже раздражённо». Его коробило, что футуристы представляют себя чуть ли не рупором молодого советского государства, вещают от его имени.
После того как в 1921 году Госиздат опубликовал поэму Маяковского «150.000.000» (поэт послал вождю экземпляр с автографом), Ленин возмущённо написал наркому просвещения Луначарскому: «Как не стыдно голосовать за издание "150.000.000" Маяковского в 5000 экз.? Вздор, глупо, махровая глупость и претенциозность. По-моему, печатать такие вещи лишь 1 из 10 и не более 1500 экз. для библиотек и для чудаков. А Луначарского сечь за футуризм».
Нарком оправдывался, что «при чтении самим автором вещь имела явный успех, причем у рабочих», но тогда Ленин переключился на заместителя Луначарского Покровского: «Паки и паки прошу Вас помочь в борьбе с футуризмом и т. п. Нельзя ли это пресечь? Надо это пресечь. Нельзя ли найти надёжных антифутуристов?».
Знал ли о таком отношении Маяковский, когда сочинял свою знаменитую поэму об Ильиче? Недоверие вождя к авангарду разделяли и другие советские чиновники. Почувствовав это, в 1920 году эмигрировал Бурлюк и ни на какие уговоры Маяковского вернуться не поддавался. Маяковский всё же однажды получил комплимент от Ленина – за сатирическое стихотворение «Прозаседавшиеся» (1922). «Я не принадлежу к поклонникам его поэтического таланта, – изрек Ленин, прочитав стихи, – но давно я не испытывал такого удовольствия с точки зрения политической и административной».
Индивидуальному пути поэта Маяковский предпочел работу на государство. Некоторые биографы смотрят на этот выбор как на самопожертвование, но, возможно, самому поэту он казался, наоборот, шагом к еще большему величию. Работать на себя, писать интимную лирику для журналов и литературных кафе – это была схема того старого мира, который он с радостью отвергал. Революция предоставила Маяковскому возможность творить в совершенно новой ипостаси: поэт-гигант обслуживает молодое государство-гигант, формирует его новую культуру. Эта роль была под стать его невероятному честолюбию.
Однако с каждым шагом Маяковский с горечью наблюдал, как государство отторгает его идеи. К первой годовщине революции Маяковский написал пьесу «Мистерия-буфф». Её ставил Всеволод Мейерхольд в декорациях Казимира Малевича. «Три раза поставили – потом расколотили. И пошли "Макбеты"», – сетовал Маяковский, имея в виду, что авангардному искусству новая власть предпочла привычное, классическое.
В годы Гражданской войны он с неистовой производительностью целого художественного комбината рисовал и писал «Окна РОСТа» – агитационные плакаты с уникальным «маяковским» дизайном. В годы НЭПа, перестроившись в соответствии с курсом партии, превратился в ходячее рекламное агентство государственной продукции, выдавая мини-шедевры вроде «Нигде кроме как в Моссельпроме»...
Маяковский активно работал как журналист, колесил по России и другим государствам, агитируя за Страну Советов. Не забывая о соратниках по искусству, печатал их в своих журналах «ЛЕФ» («Левый фронт искусств») и «Новый ЛЕФ».
Пытаясь в очередной раз доказать, что лояльность государственной идеологии для него выше личных интересов, Маяковский ушёл из родной организации «ЛЕФ», над которой уже открыто издевалась советская печать, и вступил в РАПП (Российскую ассоциацию пролетарских писателей). Именно РАПП чаще всего критиковала лефовцев, так что появление Маяковского в её рядах было воспринято его бывшими соратниками как позорная капитуляция, демонстрация бессилия.
Как следствие такого лавирования, на масштабную выставку «20 лет работы Маяковского» открывшуюся в феврале 1930-го, не пришли ни друзья, ни враги. Не было и советских чиновников.
Казалось, что версия о том, что смерть Маяковского была не самоубийством, а операцией ГПУ, имеет под собой основания. В 1935 году Лиля Брик обратилась к Сталину с письмом, в котором вопрошала о причинах такого забвения. Генсек переправил письмо Ежову с резолюцией: «Очень прошу Вас обратить внимание на письмо Брик. Маяковский был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличие к его памяти и его произведениям – преступление».
Использована публикация в "Профиле"
Автором очерка о Хитровке в сборнике "Трезвые мысли", которая есть в моей коллекции книг, является Владимир Гиляровский.
Интересно, что в новой кинокартине Карена Шахназарова он является одним из двух главных персонажей.
Когда смотрел видеоанонс этой кинокартины, вспомнил автограф Эдуарда Лимонова на его документальной книге "Моя политическая биография": "Анатолию из Трезвого Петрограда от имени пьяной Москвы".
Далее: сообщение ТАСС. Станиславский и Гиляровский стали сыщиками: что известно о фильме "Хитровка. Знак четырёх"
Детектив Карена Шахназарова по мотивам повести Артура Конан Дойла выходит в прокат 18 мая. В главных ролях — Константин Крюков, Михаил Пореченков и Анфиса Черных
Константин Станиславский — всемирно известный режиссёр, реформатор театра. Владимир Гиляровский — остроумный автор, репортёр, главный бытописатель Москвы. Люди серьёзные, две глыбы русской культуры на рубеже XIX–XX веков. Однажды они откладывают свои дела и встречаются в самом злачном месте Москвы, чтобы расследовать таинственное убийство индийца с тёмным прошлым… В реальности этого, конечно, не было, что не помешало Карену Шахназарову выстроить сюжет своего нового фильма вокруг такого неожиданного взгляда на двух классиков. Рассказываем, как возникла идея превратить Станиславского и Гиляровского в Шерлока Холмса и доктора Ватсона, почему они оказались на Хитровке и как создавалась картина.
Несмотря на то что сюжет фильма вымышленный, в его основу легло реальное историческое событие. В 1902 году Константин Станиславский решил поставить в Московском художественном театре очень смелую для своего времени пьесу Максима Горького "На дне". Чтобы актёры прочувствовали материал и достоверно вжились в образы, режиссёр захотел показать им, что на самом деле творится в трущобах и ночлежках. Самым злачным местом в Москве в то время считалась Хитровка. Обычные горожане сторонились этого района
