Трёхлетний мальчик в светлых шортах и панамке возле детской площадки прятался за трамплином и азартно наблюдал из-за его досок за ребятнёй, веселящейся во дворе среди новых советских девятиэтажек. Мальчик не шел играть в эту шумную компанию, он и так всей душой был внутри её буйной игры. Его маленькое и очень чувствительное сердце так трепетно билось в груди, что его обладатель ощущал это веселье даже из-за забора. И с такой силой, с какой, пожалуй, не чувствовал этого даже самый активный её участник. Так и играл мальчик с детворой во дворе, пока его молодая мать - тонкая тёмноволосая двадцатичетырёхлетняя девушка с большим носом и химической завивкой не увела его домой.
За домами на небольшой площади величественно возвышалась бетонная статуя с надписью "Родина-мать", а рядом текла большая сибирская река Лена.
**
Мальчик не мог спать во время тихого часа в детском саду. Все остальные спали, а вокруг - тишина. В стоящей рядом кровати глубоко дышала во сне девочка с яркими рыжими волосами. Лица её мальчик не видел, ведь она всегда спала на левом боку. Он даже не помнил эту девочку и никогда не распознавал бы её в этой детской толпе. Всё, на что мальчик обращал внимание - её невероятно красивые рыжие волосы, небрежно разбросанные по подушке во сне. Рука мальчика каждый раз тянулась к этим чудесным прядям, а пальцы - нежно и осторожно расправляли их, укладывая в ровные локоны. Вокруг было так тихо, а девочка спала столь неподвижно, что он каждый раз боялся разбудить её и больше уже никогда не насладиться этими моментами. Его маленькое и очень чувствительное сердце так трепетно билось в груди, что даже без общения он ощущал такую близость с этой девочкой, какой ни один мальчик бы не почувствовал даже при объятиях с ней.
Засыпанная снегом, подо льдом текла река Лена, не видя из-под него огромную статую с надписью "Родина-мать" на замерзшей зимней площади.
**
У учительницы английского была дочь, и мальчику невероятно нравилось её лицо. Он никогда не подходил к ней и не разговаривал. Увидев её глаза, мальчик каждый раз смотрел в них и просто улыбался. А девочка - всегда улыбалась в ответ. В этот раз мальчик уже не обращал внимания на волосы и не помнил, какого они были цвета. Он видел только лицо. А его немного подросшее и очень чувствительное сердце так трепетно билось в груди, что не нужно было даже близко подходить к этой девочке, чтоб любить её. Так мальчик встречался с ней, пока мать не увезла свою дочь жить в Германию. К немцам.
Памятник Советскому Солдату возвышался среди деревенского Парка Победы, вокруг росли сосны, а недалеко в низине текла маленькая речушка по имени Алеус.
**
Очень красивая голубоглазая девочка Ира с длинными светлыми волосами не первый раз слышала от этого мальчика, что нравится ему. Он говорил это в открытую. Девочка стеснялась этих моментов, но ни разу не отвергала эту любовь. Мальчик откровенно дружил с ней и даже целовал в губы. Подросшее и очень чувствительное сердце билось так сильно, что казалось ничего большего в жизни и не нужно теперь. После этих поцелуев мальчик забывал, что происходило дальше, а к вечеру чудесным образом вдруг оказывался дома в своей кровати и засыпал. Время теперь для него измерялось отрезками между этими поцелуями.
Снег в Парке Победы растаял. Девятого мая у подножия Памятнику Советскому Солдату загорелся Вечный Огонь. Школьники и остальные деревенские жители собирались в парке на Парад Победы. Лёд на Алеусе уже растаял и наполнил маленькую речку талой водой.
**
Мальчик смотрел в окно и видел, как девочка с параллельной улицы загружает сорокалитровую алюминиевую флягу с водой на двухколёсную каталку и медленно везёт её по заснеженной деревенской дороге вдоль леса. Она была в шубе и валенках, на голове - завязана шерстяная шаль. Мальчику было очень жалко эту девочку, ведь он понимал, насколько тяжела эта фляга, особенно на снежной дороге. Подростковое сердце в этот момент замирало в груди, а мальчик не мог понять, почему отец этой девочки сам не привезёт воды. Ведь он большой и сильный, но заставляет это делать десятилетнюю дочь.
Маленький Алеус, спрятавшись от январского мороза под снегом, берёг для рыб и лягушек оставшееся у него тепло. На голове Памятника Советскому Солдату лежала снежная шапка и ждала первых лучей солнца, чтоб подтаять и грохнуться к ногам воина.
**
Большая компания детей, человек двадцать, собралась возле сельской конторы и играла в Московские прятки. Подросток одиннадцати лет играл вместе со всеми. Было весело. Никто не дрался и не ругался, дети были настолько увлечены игрой, что им вряд ли было до ссор или драк. А на противоположном берегу реки жила в двухэтажке светловолосая Ира, и у нее была другая компания. Поэтому за всё лето Ира могла ни разу не попасться на глаза. Подростковое сердце на время забывало про Иру, занимаясь играми и домашними заботами, огромное количество которых всегда обеспечивали мать и отец.
Подросток в чёрных галошах на босую ногу с голым торсом тонкими руками вскапывал грядку. Шириной она была метра полтора, а длина её обещала достигнуть десяти метров. Это была третья грядка за сегодня. Младшего брата не было. Он убежал из дома гулять и не хотел возвращаться, чтоб его не заставили работать. Подростковое сердце слышало звонкий голос матери, кричащей на вернувшегося с улицы брата. По мнению матери он был лодырем и отлынивал от работы. Брат плакал, молил о пощаде и пытался уверить мать, что не отлынивал специально. Но грядки копать, все же, пришлось.
**
Дядя Сережа был водителем автобуса и очень любил рыбалку. В эти годы колхозная инфраструктура еще не развалилась после распада СССР. Дядя Серёжа брал казённый автобус и ездил на большую сибирскую реку Обь ловить щук и лещей. Племянника он иногда брал с собой, но юному рыбаку никогда не везло в рыболовле, в то время как его дядя мог выловить пять-шесть жирных щук и наудить полное ведро карасей. Он был настолько увлечен рыбалкой, что было совсем не до племянника, который своей короткой удочкой мог лишь пугать мальков у берега. Подросток не получал каких-либо уроков от дяди, поэтому искусства этого он так и не постиг. А родители, выезжая на рыбалку, относились к ней как к промыслу, как к добыванию пищи. И рыбалка через силу вовсе отбила к себе интерес у подрастающего парня.
**
Подросток одиннадцати лет в сшитых матерью шортах и литых резиновых галошах на босую ногу тонкими руками держал тяпку и полол картошку, которой в этом году засадили три огорода на продажу. Брат, младше почти на два года, тоже был отправлен в огород. Тонкая тридцатичетырёхлетняя женщина с большим носом и, теперь уже ровным каре, с завернутыми внутрь кончиками, постоянно подходила к мальчикам проверять качество работы. Когда подростки уставали, родители подгоняли их, называя лодырями, обвиняя в лени и постоянном отлынивании: жрать - бегут все, а работать - нет. Молодое и очень чувствительное сердце плохо переносило такое обращение к себе.
**
Мать купила большую чёрную немецкую собаку и полностью отдалась её дрессировке: выводила пса на берег реки Алеус и проводила с ним около часа почти каждый день. Женщина ездила с этим псом на областные конкурсы, выигрывала награды. Эту собаку очень страстно любил и отец, часто сидел вечерами и разговаривал с ней, пускал в дом ночевать, когда на дворе мороз был ниже тридцати градусов. Но в один момент этого пса кто-то отравил. Подросток видел, как отец сидит напротив скрюченного черного трупа и откровенно плачет навзрыд. Подростковое сердце было равнодушно к этому, оно не понимало, почему отец расстраивается из-за умершей немецкой собаки. Ведь в школьных учебниках было написано, что немец - это враг, что он натравливал своих немецких собак на русских детей и давил немецкими танками русских солдат. Разве стоит так печалиться из-за немецкой собаки, когда твои русские дети девяти и одиннадцати лет до изнеможения выпалывают по пять соток картошки каждый день? Разве стоит называть своих русских детей лодырями, гонять их на огород, заставлять их работать, как скот, и при этом разговаривать с немецкой собакой, словно с человеком? Разве стоит носить её на руках, когда она заболела, при этом каждый раз ругая детей за то, что они не надели шапку и простыли? Подросток не мог этого понять. Но и не спрашивал. Ведь он уже заранее знал ответ: не сдохнешь, нас родители и не так гоняли.
**
Старенький дедушка, еле стоящий на ногах, с палочкой приковылял в школу. Его провели в класс и усадили перед учениками на стул. Руки его тряслись от старости. На его пиджаке висело огромное количество военных наград, о каждой из которых он тихим и трясущимся голосом рассказывал детям. Дедушка вспоминал, как фашисты убивали детей, увозили в рабство, мучили женщин, убивали мужчин. Рассказывал, как восьмилетние дети были вынуждены работать на заводах в две смены. Дети слушали, но ничего этого не понимали. Им было неинтересно. А юному чувствительному сердцу было просто жалко старенького дедушку. Просто по-человечески. Учителя гордились им, объясняли ученикам значимость его подвигов. Дедушка говорил детям, что они - счастливые и не знают такой жестокости, им вообще жаловаться не на что.
**
После начальных классов в деревню стали привозить учеников из Пушкарёво, так как школа там была только начальная. Среди всех приезжала светлая девочка с такими же белыми волосами, как у Иры. Черты её лица были острые, а тонкий подбородок и маленькие сомкнутые губы сразу свели юношу с ума. Ира со временем перестала проявлять свои чувства, но и он, почему-то, отвлёкся от неё. Ведь летом на огородах ему было совсем не до девчонок. Да и под гнётом родителей чувствительное юное сердце сильно стеснялось проявлять свои эмоции. Юноша понимал, что родителям дороже чувства немецкой собаки, чем эмоции собственных детей. Он вспоминал, как мать вела его на первое сентября с цветами. Ему было трудно идти, потому что болела нога. Юноша хромал, а мать с раздражённым лицом подгоняла и говорила не ныть. Потом оказалось, что на ноге был весьма опасный гнойник. Пришлось делать операцию. Но раз мать сказала не ныть, пришлось не ныть и научиться прятать эмоции и переживания. Так было всегда. Когда немецкой собаке было некомфортно - её заводили
