ВЕЗУЧИЙ

вернуть к жизни убитых вами мирных жителей и их детей. Вы по этому пути и идёте в последнее время. У тебя времени час. Вот папиросы, можешь курить.
Прошел час. Все это время Юркки молча сидел, а офицер контрразведки что — то непрерывно писал. Только один раз раздался звонок в телефоне, который был у него на столе.
— Луутнанти Гуннар Валгамяги, кунтелеминен синуа, херр майор.
— Слушаю вас господин майор, — машинально перевёл Юркки.
Финский лейтенант долго слушал, что говорит ему невидимый собеседник, очевидно начальник. Только в конце разговора он произнёс «так точно и большое спасибо».
Потом он поднял глаза на партизана и тот увидел смертельный холод в его глазах.
— Говори. Время вышло.
— Вы правду сказали, что я могу вернуться к своим?
— Можешь. Везучий ты, Юркки, — неожиданно улыбнулся тот, — звонил мой начальник. Меня представили к награждению «Рыцарским крестом ордена Льва». У меня хорошее настроение. Я оформлю твой побег якобы во время выхода на место совершения вашей группой преступлений. Тебе сейчас выдадут одежду и твои лыжи. Оружия, конечно, тебе не дадут. Времени у нас мало. Я человек занятой, но полдня еще на тебя потрачу. Готовность через пятнадцать минут.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Часовой отвёл Юркки в камеру. До сих пор он сидел на допросе в своём лендлизовском белье из тонкой шерсти. Теперь ему на пол кинули ношеный и застиранный финский пехотный офицерский мундир с дырками от пуль и финские кожаные пьексы с загнутыми носами. Его высохшая телогрейка и шапка со звездой лежали рядом. Дверь часовой не запер. Когда он оделся и вышел, рядом с казармой стоял Гуннар в маскировочной белой куртке, со снайперским «маузером» на плече и лыжами на другом. К стене казармы были прислонены лыжи с палками, на которых Юрки пошёл в рейд.
 
— Бери и пошли.
 
Они вышли из расположения гарнизона. У шлагбаума их ждала запряжённая в сани лошадь с солдатом возчиком на передке. Лошадь за час довезла их до места, где офицер дал ему приказ остановиться и велел ждать возвращения.
 
Шли они на лыжах часа два. Сначала час по вчерашней лыжне, а потом, глянув на карту, офицер велел Юрки свернуть вправо. Теперь они пошли по целине. Юрки топтал лыжню. Потом они форсировали речку, в которую провалился Юрки, только ниже по течению, и вышли на край болота. Болото было большое — несколько километров в ширину и с километр поперёк, где им предстояло его пересечь.
 
— А ты неплохо ходишь на лыжах, — отметил Гуннар.
 
— Ты же догнал меня.
 
Тот засмеялся. Ты бы от меня на своих деревяшках не ушёл. У меня лыжи фирмы «Ярвинен». Мне удовольствие доставляет загонять врага, как зверя. Я был чемпионом по лыжам у себя, в округе Палдиски.
 
Вскоре он приказал остановиться и снял винтовку с плеча.
 
Юрки начал бить мелкая дрожь. Заметив это, офицер усмехнулся:
 
— Если бы я хотел тебя убить, я бы с тобой не возился. Мне просто психология людей интересна, которые сами идут навстречу своей гибели. Среди вас, похоже, много мазохистов.
 
— Кого?
 
— Тех, кто любит боль. Скажем, когда их порют. Вы не можете без этого. У тебя последний шанс, чтобы вернуться. Если нет, вон там твои будущие палачи за кустиками прятаться пытаются, — сказал он, разглядывая в прицел местность далеко впереди. — Давай Юрки, иди куда хочешь.
 
Юркки посмотрел на его усмехающееся лицо и, ничего не сказав, пошёл вперёд. Контрразведчик шёл по его лыжне с винтовкой в руках, потихоньку отставая все больше. Когда осталось метров двести пятьдесят до кромки леса, группа людей в белых маскхалатах вышла из леса, почти не скрываясь.
 
Один поднял автомат и выпустил очередь в сторону Юркки.
 
Тот невольно присел, а потом побежал навстречу этим людям, крича:
 
— Не стреляйте, я свой.
 
Офицер развернулся и быстро, крупными шагами, заскользил по лыжне в противоположную сторону. Сзади прозвучала еще одна очередь. Гуннар, оглянувшись, понял, что стреляют в него, а не в Юрки, который с поднятыми руками стоял от группы людей меньше, чем в сотне метров. Вдруг ударил винтовочный выстрел, и пуля пробороздила снег рядом с ним.
 
— А это вы зря, — усмехнулся он, встал на одно колено и, поймав в перекрестье прицела усатого партизана с карабином в руках, который целился в него, нажал на курок. Тот, схватившись за грудь, свалился в снег, а его товарищи побежали к нему на помощь. В это время их противник, прибавив ходу, скрылся в снежной позёмке из виду.
 
— Иди сюда, — кричали парню, который шёл с поднятыми руками, люди в маскхалатах, — сдавайся!
 
— Товарищи! Я свой, — кричал им Юркки, ожидая очередь из автомата в лицо и идя к ним навстречу.
 
— Тамбовский волк тебе товарищ, — сказал молодой парень, ударив его прикладом автомата в спину, — На колени, сволочь!
 
Дальше для Юркки все было как в дурном сне. Его арестовали и начались длинные бессонные допросы в СМЕРШе. От него требовали сознаться в преступлениях, которых он не совершал, и переводили из одного фильтрационного изолятора в другой. Временами он терял уже чувство реальности. Потом был военный трибунал и приговор: «За добровольную сдачу в плен вооруженным силам Финляндии во время рейда в тыл врага, и утрату закрепленного боевого оружия» боец партизанского отряда, «Карельский мститель», Корвонен Юркки Степанович, 1916 года рождения, заслуживает высшей меры наказания, но, учитывая, недоказанность по ряду вменяемых ему в вину эпизодов, и, произошедшие изменения в международной обстановке, приговорить выше обозначенного Корвонена Ю. С., к восьми годам отбытия наказания в лагере строгого режима».
— Повезло тебе Юркки, — сказал член военного трибунала, когда приговор был зачитан, — пока велось следствие, Финляндия вышла из войны.
 
ЭПИЛОГ
 
Вышел Юрки на волю, отбыв срок полностью. Повезло — остался живой. Поселился недалеко от Кимас — озера, в поселке Вокнаволок. Там можно было жить ссыльно — поселенным. В Кимас — озере тоже можно было, но кто же определит зека на житьё в родную деревню? Работал он на лесоповале вальщиком, женился, через три года сын родился.
В 1958 году вдруг вызвали его в отдел госбезопасности и заставили вновь рассказать историю пленения. Выяснилось, что при наступлении наших войск на севере Карелии были захвачены некоторые архивы Финских военных гарнизонов. В руки чекистов попал и протокол допроса Юркки Корвонена. Из протокола следовало, что сведений врагу он не передал, а оружие утратил вопреки своей воле. Дело подлежало пересмотру. В 1959 году приговор по его делу был пересмотрен. Ему вернули медаль «Партизану Отечественной войны 2—й степени». После этого он не раз получал памятные медали в связи с юбилеями Победы в Великой Отечественной войне. В этот день он надевал чистую рубашку и пил водку за праздничным столом, утирая слезы. На вопросы сына, а потом и внука: «Как ты воевал, как живой остался?». «Везучий я» — отвечал он им, но о подробностях партизанской войны не рассказывал никому до самой смерти.
 
Петрозаводск, май 2015 г.