Сверхчеловек.

повидавшего виды Боинга семьсот тридцать семь, я теперь снова стал видимым. Потому что мой-то гад противник наверняка будет отслеживать как раз невидимых пассажиров. А, вернее, странные ощущения, невольно оставшиеся у соседей такого спутника.
Ну, все же долетели наконец и до Сантьяго.
Решил я здесь, в Чили, задержаться. Но не надолго. Потому что страна, пусть и не столь криминализирована, всё равно – бедная. Да и холодно здесь. И говорят – всё больше по-испански. А мне бы для тренировок и работы – как раз чего-нибудь потеплее. Типа, как где-нибудь на экваторе. Скажем, в какой-нибудь Панаме. Или Никарагуа. Вот уж где воздух – тёплый с гарантией! Но там все – вот именно, испаноязычные. Неудобно.
А, кроме того, это уж слишком близко к тем же США. Найдёт ведь, гад такой.
Ха! А чего я парюсь?!
Переберусь-ка я снова в старушку-Европу! Ну, или в Азию. Там, на побережьи Средиземного моря, очень даже тепло и комфортно! А можно попробовать и в какой-нибудь Таджикистан, или Узбекистан заехать. Уж там-то, в этих забытых Богом и Америкой постсоветских республиках меня точно будут искать в последнюю очередь! Те слуги, которых загипнотизирует и пошлёт мой Бог. Ну, или почтит, так сказать, личным…
С этой немудрёной мыслью я и завалился спать в одном из отелей городишки, если честно – весьма пыльного, провинциального, и со зданиями позапрошлого века в колониальном стиле. Но – весьма уютного. Какого-то… Я бы сказал – умиротворяющего.
Когда заглянул в мозги к кое-кому из местных, особенно администрации моего отеля, увидел там этакое… Вот именно – умиротворение!
Никто здесь, в этих местах, никуда не торопится, ни за что не переживает, и…
Много не работает! Они здесь, как бы это поточней сформулировать для нас, привычных к кипяще-бурлящей деловой и напряжённой жизни Штатов или Европы…
Пофигисты! Ну, и любители всяких там карнавалов, корриды, шоу по телевизору.
Никто здесь не стремиться выслужиться, или сделать карьеру, или заработать миллион. Все работают только постольку-поскольку. Лишь бы заработать на кусок хлеба из маисовой муки. И на чай мате. Ну, и счета оплатить. За то же электричество – чтоб ящик не отключили.
Собственно, мне местный менталитет до лампочки.
Поэтому выспавшись, и ощущая, что хотя бы перестал работать внутри этакий генератор, заставлявший моё тело дрожать, а мозг - словно сжимиться-разжиматься, и ноги вполне меня слушаются, отправился я снова в аэропорт.
Здесь подумал ещё раз, уже более конкретно, ту мысль, что пришла мне сутки назад в самолёте.
Во-первых, выбрал я подходящего пассажира, направлявшегося обратно к экватору – всё в тот же Каракас. А потом с пересадкой - в Штаты. И изо всех сил стал внушать ему, что он видел меня. Там, в Каракасе. И я направлялся в Париж. А оттуда – в Прагу. А оттуда – ещё дальше, в Абу-Даби. И что больше всего на свете люблю я, и нуждаюсь для работы – в тепле! Ну и, понятное дело, свыкся я с тамошней обстановочкой.
Поскольку я – тоже не подарок в ментальном плане, а учусь полезным приёмам быстро, внушил я ему всё это, и ещё кое-что, основательно. И так, чтоб его на сознательном и подсознательном вранье подловить было нельзя, даже под гипнозом. В котором мой враг – мастер. Как и мастер «отслеживать» мозги с нужными ему воспоминаниями…
После отбытия своего «заряженного», отправляюсь для того, чтоб осуществить «во-вторых». А именно – иду в небольшое агентство тут же, при аэропорту. Где фрахтую частный самолёт. Для полёта в Панаму. Вот уж тут я постарался: облик принял самый что ни на есть обыденный: срисовал его с того пожилого латиноамериканца, что так мило и даже по отечески нежно будил меня… Наняли мы с «ним» старенькую Сессну, краска с фюзеляжа которой уже порядком облупилась, а где не облупилась – пывыгорела, поздравили с клиентом усатого мрачного, но вполне, как я увидел, компетентного, пилота лет сорока, по имени Хосе (Ну так! Здесь каждый второй – Хосе!) Хименес, расплатились с его хитрозадым (Несмотря на его якобы добродушную и открытую улыбку, видел я, что он тот ещё жук!), и отчалили из сонного Сантьяго в направлении, которое мой враг при всём своём «божественном» воображении посчитал бы диким.
В Антарктиду.
Ну, это я так себе решил.
Босс же агентства, а вначале и пилот, считали, что мы летим в Панаму, за пополнением коллекции шляп, которыми так славится эта страна. А шляпы нужны для «статуса», для демонстрации того, где я побывал, и для посещения Африки. Для сафари.
Где я мечтаю завалить слона.
Уж я постарался выглядеть этаким приветливым и не слишком соображающим лохом. Добродушным, и швыряющимся деньгами. Доставшихся нахаляву, от родственников: подарок на день Рождения.
Но на всякий случай после взлёта мы действительно полетели вначале в сторону экватора. И только когда отдалились от аэродрома километров на сто, повернули, а потом снова – повернули. И двинули теперь уж точно – на юг.
 
От Сантьяго до ближайшей жилой американской базы ледяного континента более семи тысяч кэмэ. А, следовательно, лететь нам не один день.
Потому что нужно и заправляться, и давать пилоту отдыхать, и самому спать… А поскольку я не хотел, чтоб мой пилот общался со своим шефом, и рассказывал, куда он, загипнотизированный, теперь на самом деле держит курс, на связь мы не выходили. Разве что с диспетчерами тех мест, где садились для дозаправки.
За первые двое суток с большим трудом, и пятью промежуточными посадками – мотор всё время перегревался, и начинал работать с перебоями! – добрались мы до Порт-Стэнли на Фолклендских островах. И у меня раз десять в голове возникала мысль, что зря я в это дело ввязался, и что грохнуться-таки в чёртов океан на самолёте – моя судьба. От которой не убежишь.
Но долетели кое-как. Не без моей «ментальной» помощи – уж залезть мысленно после коллайдера в такое примитивное устройство, как самолётный мотор, мне было нетрудно. И вычислить его слабые места, и подправить кое-что – тоже. Но я – не волшебник. И изношенные детали починить не могу. Поэтому пришлось подсуетиться.
Порт Стэнли, если честно, городом, или даже городишкой – не назовёшь. При всём желании. Тут даже взлётно-посадочная полоса – метров пятьсот. Как раз под нашу стрекозу. Но бензин для заправки имеется. И хоть у меня и возникала мысль остаться здесь, и не лезть в Царство вечного холода, понимаю я. Что чем дальше от населённых мест я буду, и чем меньше народу вокруг меня будет жить, и чем ограниченней будет набор транспортных средств, которыми можно до меня добраться, тем целее будет моя шкура.
Хотя бы в ближайшие пару-тройку месяцев.
Единственное, что я тут позволил себе сделать, не показываясь людям, и даже не вылезая из самолёта, так это – профилактику и ремонт двигателя нашей Сессны. И замену тех деталей, которые при всём желании заставить работать как надо, не могу.
Делали нам её и ремонт в ангаре, продуваемом всеми ветрами и сквозняками. Я желал присутствовать. Чтоб проконтролировать. И конкретно указать, что, где, и как латать и заменять. Поэтому заставил пилота купить себе в единственной лавке городка тёплую куртку и шапку. Штаны с начёсом. Ну, и сапоги на меху – унты, проще говоря.
Четверо служащих при аэродроме, пожилых и весьма печальных с виду, авиамехаников, (А печальны они были не только с виду. В их мозгах видел я и беспросветность их унылой жизни на краю света, и вечно ворчащих жён (У двоих.), и понимание, что стары они для чего-то более радужного. Как и более «перспективного» и трудозатратного.) работали неспешно. Но делали своё дело они вполне квалифицированно: уж присматривать как и что меняют, регулируют, подтягивают и чистят, я не забывал – для себя же, любимого, стараюсь! А я всё-таки – инженер. Прикладник. И теоретик. И технику понимаю уж не хуже моего врага – видел из его мозга, что он-то технику понимает на уровне инстинктов. Так что мужчин не подгонял, и даже старался особо не рисоваться. Если можно так сказать про присутствие в чужих мозгах. Хе-хе.
Расплатился я чилийской валютой, руками моего пилота, щедро: а почему бы нет: деньги мне абсолютно добровольно выдали банкоматы, стоявшие в зале ожидания всё того же Сантьяго. Мне даже особо стараться не пришлось: там всё рассчитано на механические средства взлома, а у меня всё-таки – ментальные. Правда, долларов там было всего три тысячи, да и большую часть их я отдал всё тому же боссу моего Хосе, а всё остальное – в местной валюте. Но тут её как раз с большим удовольствием берут.
Заплатили мы и за установку запасного бензобака. И за его подключение. Потому что теперь до ближайшего населённого пункта нам лететь часов десять: это – американская полярная база «Эндрюс» на земле Королевы Мод.
Вылетели, как только закончили ремонт. С собой взяли еду: сухие галеты, шоколад, мясные консервы… Про баклажки с питьевой водой тоже не забыли: не придётся нам теперь столоваться по кафе и закусочным при аэропортах. Не бывает в океане закусочных. Впрочем, как и «промежуточных» аэродромов. Но полёт теперь – радует.
После ремонта мотор работает ровно, звук приятный, усыпляющий. Вот и сплю – первые три часа полёта. Потом приказываю пилота показать мне, как управлять, и отправляю и его спать. Вести крохотный самолётик нетрудно: вот компас, вот датчик горючего, вот штурвал и педаль газа. И это – практически всё. Всё, что работает на этом ветеране. А остальное, не столь нужное и существенное, я даже не приказывал чинить. Зачем, если Хосе, с его опытом и инстинктами – прекрасно без оного обходится?!
Через ещё три часа полёта солнце заходит: мы ещё не долетели до полярного круга.
Я, конечно, не профессиональный пилот. Но всё, что можно было выудить об управлении и прокладке курса, я из сознания моего пилота, выудил. Но в темноте, над чудовищно огромной плоской поверхностью, каковой представляется отсюда, из крохотной кабинки, бескрайний серо-стальной в свете пасмурного