Сверхчеловек.

она, конечно – из греев. А они – гуманоиды. То есть – гуманны.
Правда, я, вроде, тоже. Ну, чисто теоретически. Должен быть таким.
Ага – чёрта с два!
Нельзя быть сильным и быть при этом – добрым.
Это противоречит всему, чему нас, англосаксов, обучали. Что мы всосали с молоком матери. Сила не вяжется с мягкостью. Ведь мягкость – всегда проявление слабости!
Только мы – всегда и во всём правы! И имеем право делать всё, что захотим! Не считаясь с жертвами и чувствами других наций и даже рас!
Вот – как мой усыплённый сейчас «бог». И вообще: что-то я слишком много думаю в последнее время. О том, что мне можно делать, а чего – нельзя. Философом каким-то заделался. Э-э, высплюсь – даст Бог, пройдёт!
И вообще – фиг вам всем! Буду делать всё так, как я считаю нужным!
 
Проснулся от плача.
С одной попытки догадался, кто плачет.
Разворачиваюсь на нашем узком матраце (Надо бы притащить со склада второй!), и прижимаюсь к тонкой худой спине. Охватываю своими загребущими лапами это несчастное существо. Нежно дышу ему в затылок, покрытый крохотными изящными завитками почти прозрачных и невесомых волосков. (Нет у друдов и их женщин волос на черепе!)
– Ты… ты веришь, что наши… заберут нас? – она шмыгает носиком.
– Конечно, дорогая. Я не для того столь сложно спасал нас, чтоб мы сгинули навсегда на этой заштатной планетке… Единственное что, не могу сказать, сколько нам придётся ждать. Я надеюсь всё же на неделю-две. Но если гхаш смогут быстро собрать большой флот, и выступят сразу по всем фронтам, со всех сторон, и против всех наших колоний, то когда закончится война, сказать не сможет никто!
– Так ты думаешь, что…
– Такая возможность, конечно, есть. Но даже если наши и победят, промышленный и военный потенциал нашей цивилизации может сильно… Пострадать.
Тогда какое-то время руководству точно будет не до «исследовательских баз»!
– Получается, мы можем и просто… Не дожить до спасательной экспедиции?
Молчу. Но долго выдерживать паузу негуманно:
– Дожить-то мы, безусловно доживём. В самом крайнем случае – полетим сами. У нас ведь есть летающая тарелка на базе «Новая Швабия». Помнишь о такой?
– Да. Мы же летели на ней сюда. С тобой. Кстати: а как тебе удалось уговорить нацистов помогать тебе?
– Дорогая, ты что, забыла? Я же – психолог. Профессионал. И могу внушать низшим расам всё, что угодно. Согласен, это не слишком порядочно, – вижу вспышку возмущения в её «гуманном» сознании, – Но зато, как видишь, мне, абсолютно случайно, удалось найти для нас пути и способы спасения!
Если честно, дискутировать с ней на морально-этические темы у меня пока нет никакого желания. Я не силён в этой науке, которую их учёные продвинули куда дальше наших! И я даже немного жалею о тех моментах, когда её воля и разум были полностью под моим контролем!
– До сих пор удивляюсь, что мы здесь! И остались живы. Ну ты-то – понятно. Летал к Земле, в командировку. Изучал очередную революцию-путч в Мозамбике… Ну а как – со мной? Почему я – я, единственная из всех, выжила?!
– Думаю, тебе просто повезло. Про тебя никто не вспомнил. Пока ты спала.
– Хм-м-м… Не знаю. Всё это так странно. Как и вообще – дико и странно всё, что происходит в последние три-четыре дня! Словно мной, да и всеми нами, кто-то управляет! Чья-то злодейская воля! И мы – марионетки, которых кто-то невидимый дёргает за верёвочки!
– Что ты такое говоришь, сердце моё! – сам думаю, что женщины – они женщины и есть! Вот …опой они чуют, что происходит на самом деле! И долго дурить её мозги мне так и так не удастся – умная же, паршивка интеллектуальная! – Кто нами – нами! – может управлять?! Мы же – реально самая развитая и защищённая от чужих внушений раса!
– А это может быть и не кто-то чужой! А, может, кто-то из своих!
– Интересная мысль. И – кто же?
– Ты!
Её огромные фиолетовые глазищи упираются прямо в мои. И мне становится не по себе. Вот ведь зар-раза чувствительная! Работают ещё у неё до конца не изжитые основные инстинкты! А что может быть важнее инстинкта выживания?!
С другой стороны, она не может не понимать, что высказывая мне свои подозрения, провоцирует меня: если это действительно – я, так непримяну заткнуть ей рот! Пусть даже – убив. Во избежание.
Поэтому моргаю. Смотрю, смотрю ей прямо в глаза. Говорю:
– Ты ведь на самом деле так не думаешь. Зачем же хочешь меня обидеть?
– Прости! – она снова кидается мне на грудь, слёзы буквально ручьём льются из слёзных желёз, которые эта раса ещё не изжила, как атавизм, – Мне страшно! И больно!
Все, кого я знала, к кому привыкла – мертвы! Они словно с ума  посходили, поубивав друг друга! А меня – не тронули! Словно кто-то запретил! А в живых остался лишь ты!
На кого же мне ещё думать?!
Звучит разумно, конечно. С её точки зрения. Да и – с любой.
Но ответить-то – надо. И желательно – правдоподобно.
12. Нежданный «баран»
– Ничего. Я не обижен. То, что ты сказала – логично. И правдоподобно. Но!
Про себя-то я точно уверен. Я этого не делал. А в Высший Разум я не верю. И вообще: знаешь, даже у местного, примитивного пока, человечества, есть житейская мудрость. Аналогичная нашей. Называется бритва Оккама.
– Это ещё что за штука?
– Да пословица. Типа, что если есть более простое объяснение факту или событию, не нужно выдумывать более сложного и изощрённого.
– В смысле?
– В смысле, что всё-таки всё произошедшее можно – ну, с некоторой натяжкой! – считать случайным совпадением. Чередой независимых друг от друга событий. И принять, что просто оно вот так совпало, что просто кажется кем-то спланированным.
Например, я точно знаю, что в момент, когда наши принялись убивать друг друга, на Солнце была воистину чудовищная вспышка! И восемьсот метров – не слишком-то хорошая защита, если разобраться. Вон: гхаш зарылись на полтора километра. А ведь Марс – дальше! От Солнца.
Поэтому я всё же грешу на чисто внутренние проблемы. Мы, наша смена, здесь уже девять месяцев. И за это время наверняка многие наши поднадоели друг другу. Да и прямые стычки, я помню, уже были. Юманс чуть не придушил Воллера, а Ботрак гонялся с ножом за Авексом… Я же помогал им «прийти в себя»! Причём поводы, насколько помню, имелись ничтожные! Этот у этого солонку из-под носа утащил, а тот – тому на ногу наступил. Якобы – случайно.
А нейтрино, и прочие лямбды и каппа-лучи (Срочно выуживаю эти мудрёные названия из её мозга!) реально – пробуждают то наше звериное, первобытное, что мы прячем в глубине своих душ и мозгов…
Не изжили мы ещё до конца злобную обезьяну из своего разума! И она иногда вырывается на волю! А если под руку подвернётся оружие… – тяжко вздыхаю. Чувствую себя свиньёй. Впрочем, я себя уже вполне традиционно ей чувствую. Начал даже потихоньку привыкать.
– Ну а что же – я? Почему никого не хотела убить?!
– Сердце моё. Ты же спала! Думаю, это тебя и спасло. Во сне воздействие на наши мыслительные центры минимально.
– А почему я тогда не проснулась от криков?
– А вот на это у меня ответов нет. Разве что – пенолоновая прокладка на стенах и двери твоей каюты.
– А, ну да… Чтоб не было слышно…
– Да. Того, что происходит внутри.
Она мило сереет и становится ещё, если можно так выразиться, темнее. Это друды так краснеют. Прикольно. Но тут мне становится не до «приколов».
Потому что кто-то словно кувалдой бьёт мне по голове!
И в черепе словно взрывается ослепительный фейерверк разноцветных искр!
Боль – наваливается поистине адская! Да что же это за!..
 
На моём лице, наверное, всё это отображается, да и стон срывается с уст, потому что вскинувшаяся Ундред вдруг суровеет:
– Что с тобой?!
– На меня… напали! – сдерживаюсь из последних сил, чтоб не орать!
– Что?! Кто?!
– Не знаю. – пытаюсь продышаться, – Но боль – жуткая! Мозги, кажется, сейчас взорвутся! Погоди! Я же могу… Поставить блок!
До меня действительно вдруг доходит – вернее, это оно доходит до моего напарника! – что мы можем поставить энергетический блок! Ведь даже мысль – всего лишь излучение! И более сильным мысленным излучением мы можем… Ну вот. Порядок.
Нужно было просто сообразить это.
Но уж больно