Произведение «Часть Вторая: Сажа и пепел. Глава VI» автора Мелакрион - Литературный сайт Fabulae (страница 3 из 5)

возникало.

Базар стремительно пустеет. Снова и снова над головой резво посвистывают стрелы и стрекочут электрические заряды, скрываясь во тьме. Перехватывая обеспокоенные взгляды Аханы и Ханаан, я решаюсь похвастаться красноречием вслед за остальными.
— Эй, каменная башка! Та, которая поумнее! Заткни уши! — Попытаться стоило. Чем бесы не шутят, верно? - даже если гиганту это не поможет, для подобного фокуса потребуются обе его руки. Лысая макушка проступает над непроглядной завесой прежде чем застыть, вот только боль от всех этих тычков, ударов и обжигающих прикосновений огня с кислотой окончательно погружают исполина в бешенство. Беспорядочно вращая конечностями великан несётся вперёд, пытаясь вырваться на волю. Его бег прерывается. Огромное тело медлит, а следом мы видим как после непродолжительной борьбы в небеса взмывает залитый медью воин. Персиваль грузно впечатывается в мостовую, преодолев по воздуху несколько метров. Тут уже становится не до шуток.

Слабо понимая как действовать в подобной ситуации, я устремляюсь вперёд, всерьёз вознамерившись не пустить великана дальше. Со всей силы впечатываясь плечом в массивную ногу я издаю сдавленный хрип - с тем же успехом можно пытаться в одиночку сдвинуть амбар. Содрогаясь от натуги, дурацкий мечтатель Джар’Ра продолжает упираться в несокрушимую ногу, надеясь стать тем крохотным камешком на котором та в конце концов поскользнётся. Как это называется - когда желание оградить друзей вынуждает наблюдать театр военных действий даже не из первых рядов, а со сцены? Героизм? Идиотизм?

Тенебрис растирает ладони, меж крохотных латунных пластинок нагнетается страшный электрический разряд. Такой однажды привёл в чувство упавшего навзничь Персиваля, вот только на сей раз намерениям механической изобретательницы претил всяческий альтруизм. Поток энергии обращается дуговой вспышкой и через всю площадь перепрыгивает на великана. Дрожь проносится по немалому телу, вынуждая и меня трястись в унисон. Отвлекаться на титанические судороги нельзя, с тревогой я гляжу как Ханаан вышагивает вперёд и скрывается в объятиях темноты. Происходит Что-То, нечто ужасающее. Коже великана, каменная, нерушимая, расцветает соцветиями десятков ран, вспыхивающих повсеместно, вспарывающих плоть изнутри. Исполин оседает, припадает на колено и стражники наваливаются на него пущим усердием, наконец дотягиваясь до голов и осыпая их глухими ударами. Закатывая глаза, двухголовый увалень обрушивается вперёд, придавливая одного из стражников и в последний раз окутывая всю площадь жирными клубами пыли.

Признаюсь честно, мне казалось, что это у меня молниеносные рефлексы — словно синяя тень рядом оказывается Ахана. Ещё до того как массивное тело перестаёт колыхаться от падения, она уже оглядывает великана. Одна из голов полностью без сознания, но другая всё ещё вращает глазищами, оголтело и беспомощно. Удостоверившись в целости странного создания, жрица радостно выдыхает, а после даже улыбается, устремляя к небесам свой посох. Её губы беззвучно шепчут слова адресованные миру заполненному водой и жизнью. Есть нечто до умиления благостное в том с какой нежностью она творит чары посреди поля боя, какие бы страшные краски ни покрывали день. Проходит всего несколько мгновений, прежде чем схожие чувства испытывает каждый пострадавший в бою - раны их затягиваются. Разрушительное течение рек боли и погибели обращается вспять, смывая с их тел само воспоминание о битве спокойными, похолодевшими потоками. Расслабиться окончательно нам мешает только одно - стройные вибрации с которыми земля вновь начинает подпрыгивать под ногами.

Впереди, там где ещё совсем недавно было облако волшебной темноты, показывается второй великан. Осторожно ступая вдоль обломков он недовольно рассматривает учинённые собратом разрушения. Следом за вежливым гигантом важно шествовали несколько стражников, а может, караульных - крупных дуэргары облачённых в особые доспехи со знаками отличия. Невольно вспомнился Ингвар и его подчинённые на форпосте. Запрокидываю голову - вижу другую, всего одну. Это хорошо. Незнакомец склоняется над оглушённым родичем и вид его при этом переполнен горечи. Вздох его облегчения походит на гул медной трубы в руках неумелого музыканта - пронзительный и тягучий.
— Мы благодарим вас и в то же время просим прощения за случившееся — протягивает скрипучий голос, низкий, словно из бочки, — Меня зовут Дорхан. Клан Кейрнгорм у вас в долгу.
Оторопевшие спутники вслушиваются в трубный глас и выступить вперёд и представить нас приходится мне. Надвигаясь на исполина припавшего к земле, я всё равно чувствую себя пищащим муравьём. Пристальный взгляд мудрых глаз медленно разглядывает упоминаемых мною друзей, прежде чем вернуться ко мне с очередным благодарным кивком. Общаться с кем-то настолько непохожим на меня очень интересно - внимание, избавленное от необходимости каждую секунду сражаться за жизнь, незамедлительно же выхватывает множество деталей:
Не менее высокий и столь же основательно каменный на вид, гигант кажется худощавым - возможно дело в контрасте сухопарого тела и массивных одеяний из грубо подогнанных шкур, укрывших тело Дорхана. Обычно я подумал бы о небрежности при виде настолько намёточных швов, но в его случае о кустарности не могло идти и речи. Дело в том, что всю поверхность этого плотного доспеха усеивали кусочки руды и крохотные камешки, некоторые из них заметно светились или странно вибрировали приближаясь друг к другу, по мере того как их обладатель двигался.
— Рехан... он будто бы сошёл с ума, прямо во время общения... отрастил вторую голову и кинулся прочь... врезался в препятствия точно ребёнок малый. — гудит великан, наблюдая разруху на Базаре Клинков с явным сожалением, — Вы были сильны и милосердны, сегодня. Не беспокойтесь - ему помогут.
Медленно и вдумчиво Дорхан отворачивается и кивает, подавая знак сопровождающим. Кряхтя, и краснея те начинают тянуть тело подальше от рынка. Прежде чем последовать за ними, великан тянется к своим одеяниями и отделяет самый крохотный из нашитых камешков.
— Я и мои собраться почтим за честь, если вы посетите пещеры клана Кейрнгорм. Покажите это на входе — говорит гигант, двумя пальцами укладывая в мои ладони крупный рудный булыжник, пульсирующий магической силой. Прижатые весом пропуска, руки делают половину пути до земли, пока я не осознаю насколько он тяжёлый. Великан кивает нам ещё раз, а после удаляется так же неспешно, но стремительно как явился. Смотреть такому вслед гораздо спокойнее, чем наблюдать как он надвигается.

Я оборачиваюсь к друзьям. Очередная встреча с Ханаан происходит радушно, тут никаких изменений: обмениваемся приветствиями, дежурными, но от того не менее искренними; проверяем все ли целы; рассказываем чародейке о своих приключениях за решёткой, очередных, и неожиданно результативных. "Местные власти оказались столь милыми, что бесплатно приютили нас на ночь в большой охраняемой комнате, а после наделили полномочиями и уважаемой работой. Совершенно бесплатно и с экскурсией в пыточную" - и всё в таком духе. Организм уже не успевает поддаваться столь частому стрессу, а потому желание радоваться жизни возвращается скорее. Сейчас даже Ахана смеётся вместе со всеми по мере моего пересказа.

Переживает один лишь Стуул. Малыш всерьёз расстроился из-за того какую злую шутку сыграли с нами его споры. Вместо радости он вертится в руках Аханы, в тщетных попытках высмотреть или ощутить рядом нахальных невидимых доносчиков из-за которых он не решается использовать споры. Без ментальной связи тоненький голосочек миконида был едва слышим, оставляя кроху почти немым в городе несмолкающих ударов молота. Присоединяясь к его игре я довольно быстро замечаю коренастого подземного дварфа, разительно отличающегося от его выпущенных как под копирку собратьев. Этот внушительный седой старец с пышной семиконечной бородой облачён в одеяния покрытые золотыми узорами с вкраплениями чего-то красного. Со всех сторон от нас торгаши деловито заработали молотками, спеша вернуться к своей основной деятельности и нежданный гость возвышался над ними на пол головы. Рыночная атмосфера понемногу возвращалась, глаза старца как-то странно бегали между огоньками жаровен и горнов и встречаются с нами лишь когда он застывает в каком-то полуметре от группы. Громкий, отчётливый бас сообщает, что несравненного Джар’Ру желает видеть Великий Кузнец Темберчёт. Ладно-ладно, всех нас:
— Всех вас желает поместить пред свои великолепные очи Великий Кузнец Темберчёт — говорит он. Прежде чем мы успеваем обсудить эту радостную весть между собой, он добавляет, — Вас проводят.
Вопросы “как?” и “когда?” отпадают сами с собой, по мере того как невидимый патруль охватывает нашу группу в плотное кольцо. Услужливые трудяги-дуэргары даже не мозолят наших взглядов своим обликом, провожая через город подобно тому, как рыбак ведёт крупную добычу, удерживая незаметную нить из конского волоса. Не мудрено, что единственной успевшей хоть как-то на это среагировать на происходящее оказывается наша охочая до рыбалки подруга Ханаан. Стоило охране только начать утрамбовывать отряд в более подходящую для транспортировки стайку, она шмыгнула в самый центр и походя читала украдкой какую-то записку, а через принялась жевать эту записку, на радость любопытному Стуулу.
— О, Ханаан! Ты жуёшь бумагу? А это вкусно?
— Нве твочтвобы очвень — бормочет чародейка, активно работая челюстями. Кажется подземное безумие наконец добралось и до неё.

Рынок остался позади, мы движемся к Жёлобу Ладогера - необъятному разлому, рассекающему город на две половины. В общей сложности я насчитал с дюжину мостов, если серебристые линии камня теряющиеся вдалеке вообще были мостами. Впереди виднеются наслоения крохотных домишек, тесно слипшихся между собой. Уходя в темноту расщелины, их горящие окна походят на россыпь угольев, сосчитать её кажется столь же невероятным, как срисовать все звёзды с ночного неба, не пропустив ни одной.