На хуторе Давыденко

приговаривала:
– Вот видишь, что получилось. Трудное это дело даже для наших ребят, а тебе с непривычки и вовсе не под силу. Попробовала, и будет.
Но на другой день я снова пошла на сбор кизила и ходила в лес целую неделю, пока весь пол в отведённом мне закутке не был покрыт ровным слоем ягод. Дед как-то вечером глянул на мои труды и одобрительно произнёс:
– Думаю, что хватит. Пожалуй, больше ведра будет. Ну, теперь жди. С неделю ещё ему дозревать.
Целую неделю я сгорала от нетерпения. Когда же мы пойдём сдавать кизил? Каждый день внимательно разглядывала его: покраснел ли, дозрел? По ягодке перебирала, переворачивала с боку на бок, чтобы не сгнил. Наконец все решили, что кизил готов. Я аккуратно переложила его в ведро. Получилось полное, даже с краями.
Приёмщица взвесила сначала полное ведро, потом переложила кизил в коробку и взвесила пустое ведро. Деньги она протянула Нюсе, с которой я пришла, но та сказала:
– Отдайте деньги девочке. Она сама собирала ягоды.
Приёмщица засмеялась:
– Эта та малышка, которая приехала к нам поглядеть на настоящих колхозников? Смотри-ка, и сама колхозницей стала. Хвалю, – и она протянула мне три бумажки по рублю. Таких денег у меня никогда ещё не было.
– Как тратить будешь? – спросила меня Нюся, когда мы вышли на улицу.
– Не знаю, – смутилась я, – может быть, конфет купить?
– Конфеты съешь, и ничего не останется, – рассудительно сказала Нюся. – Лучше вещь какую-нибудь купи. Пойдём в автолавку! – и увлекла меня за собой в центр хутора, где останавливалась приезжающая по расписанию автолавка. Там женщины шумною гурьбой атаковали длинный деревянный стол, на котором продавщица надрезала ножницами и рвала на куски весёленький, в розовый цветочек, ситчик.
У меня загорелись глаза. Нюся сразу заметила это и предложила:
– Давай материю купим и попросим Тасю сшить тебе платье.
– Давай, – обрадовалась я.
Дома одобрили покупку. Дедушка сказал:
– Хорошее дело. Теперь очередь за Тасей.
Тася покроила и сметала платьице и позвала меня на примерку. Платье было очень длинное, ниже колен. Юная портниха с серьёзным видом заметила:
– Ничего. На вырост. – И показала мне кучу лоскутов: – Смотри, сколько кусков осталось! Может, мы сделаем оборку?
Я согласилась. Приметали оборку. И ещё остались лоскутки. Тася выкроила из них на рукава воланы. На этом ткань закончилась. Когда я надела готовое платье и вышла перед всеми на середину большой комнаты, раздался весёлый хохот моих родственников. Бабушка, глядя на меня и захлёбываясь смехом, проговорила:
– Вот и ты, Людочка, стала настоящей колхозницей!
Обиженная их смехом, я заносчиво выкрикнула:
– Неправда, я не колхозница, я – казачка!