Какой смысл писать о бане, если о ней все уже написано. Да, написано может быть и все, но не в этом случае и не с той баней, в которой мне пришлось помыться в обители. Пожалуй, начну все по порядку.
Утренний подъем, состоявшийся по обыкновению в четыре утра, в этот раз сопровождался не простой утренней медитацией, а сбором в общем зале, где мы трапезничали вчера. Зайдя в залу, мужички наши быстренько отсоединили ножки у овального стола, собрали из него малую форму и установили её в центре помещения. Посередине стола был сооружен алтарь, возглавляемый фигурой женщины с зелёной кожей. Как позже мне пояснили, - это была Зелёная Тара[1]. В основания алтаря были помещены ароматические палочки. Все расселись на корточки вокруг импровизированного помоста, меня тоже посадили за стол рядом с Екатериной.
Когда все настроились на не знакомый мне ритуал, Есения Владимировна стала манипулировать с картами, похожими на Таро. Она раздала их по три штуки каждому. После чего состоялся обмен по одной карте с соседом слева и справа. После троекратного произнесения мантры «Ом Таре Туттаре Туре Сваха» каждый открыл по верхней карте. Тут я увидел, что это вовсе не карты Таро, а тибетские танка[2]. Мне выпало изображение Красной Тары. Далее, по неведомой мне схеме, произошло перемещение людей с места на место. Я остался сидеть там же, где был. Вновь прозвучала троекратно мантра и вторая карта также была открыта. Мне досталась танку синего чудовища с семью головами (Дайтьи Хаягривы)[3]. Вновь произошла перестановка людей в пространстве, и меня переместили к Денису. Очередная серия напева мантры и открытия последней карты. На этот раз мне открылась танка «Колесо жизни»[4]. Процесс подошел к концу. ЕБэ встал и распростер руки над алтарем:
- Как зуд на теле блох,
Великий принцип пустоты-
Для Космоса движение,
Да будет так, где пустота откроется водою!
О ум к тебе взываю!
Результатом стал выбор троек, которые будут мыться в бане, и он меня обескуражил. По раскладу, в котором я мало что понял, мне выпало идти в баню с Ольгой и Ларисой. На мой резонный вопрос, могу ли я отказаться, было заявлено, что помыться всё же придётся, только снегом.
Этим дело не закончилось. После расклада на тройки оказалось, что это был ещё и расклад на обязанности по банному процессу. Оказывается, мне выпало баню топить, а женщинам таскать и подавать мне дрова. Другие получили обязанности по раскладу в виде таскания воды, заготовки чистого белья и прочих банных принадлежностей. Не мешкая, всей гурьбой мы отправились к бане, которая оказалась в тридцати метрах от нашего цеха. Странно, что я её не замечал, может потому, что она находилась ниже по склону, за густым кустарником. Это была обычная, деревенская баня, которой было лет сто. К месту сказать, стоявшая на каменном фундаменте, с двумя свежими пристройками из оструганного теса и дровяником. Он был сколочен на некотором отдалении от бани, а дрова наполовину использованы. Перед баней возвышалась деревянная колода, искусно выдолбленная из огромного дерева с тремя корнями на комле. На одном корне висели два деревянных ведра с металлическими обручами. По виду колода с лёгкостью заменяла двухсотлитровую бочку. Дерево лежало на двух бревенчатых подкладках, врубленных в дерево. Корни исполняли роль рычагов для сливания воды.
Дальнейшее действие напоминало шаманский обряд. Вся компания выстроилась тройками в ручеёк, в порядке, известном только организатору, и двинулась по небольшому склону к поляне перед баней. Идя мелкими шагами, народ вытаптывал тропу, иногда смешно проваливаясь в глубокий сугроб. Процессия замедлялась, провалившийся вставал, выравнивал строй, и процессия вновь двигалась вперед. Так, дойдя до середины поляны, ручеек стал ходить по кругу. В результате снег утрамбовался на достаточно большом участке. Затем все двинулись обратно, дополнительно уминая тропу. Так дошли до дровяника, где каждый взял по полену, и все отправились опять на поляну. В центре протоптанного круга ногами выгребли снег и сложили пирамидой дрова. Меня вытолкали к уложенным поленьям и сказали, чтобы я их поджег. Однако спичек у меня не было, на что ЕБэ заметил:
-Огонь должен быть добыт чудесным образом!
-Как это может быть?
- Ну, скажем, трением или дыханием Дракона.
- Шутку я оценил, но у меня нет ни того ни другого.
- Держи! – Денис протянул мне кресало.
Надергав немного бересты с поленьев, я попробовал ее поджечь, высекая искры из чудного приспособления, однако усилия мои оставались тщетными. У меня не хватало толку высечь достаточно искр. Народ заскучал. Ольга сунула мне в руку бумажную салфетку и сказала:
- Оберни стержень-то, потом чиркай.
С пятой или шестой попытки мне удалось поджечь салфетку, и, обжигая пальцы, я сунул её под бересту. Огонь ярко вспыхнул и тут же погас. Я принялся его раздувать, напрягая всю мощь своих лёгких. Одновременно подкладывая мелкие кусочки бересты.
- Зря мы его на Гошу поменяли, у него это лихо получалось.
Сергей Афанасьевич подал мне тряпицу, в которой было замотано пористое содержимое, напоминавшее махорку. Когда-то, в детстве, мы с ребятами пробовали её курить, но вместо удовольствия только до посинения блевали.
- Попробуй подложить в уголек. Это трутовик, должно получиться.
Подклад прошёл успешно и вскоре костерок весело запылал. Народ оживился, вставая в хоровод. ЕБэ затянул песню и все двинулись по кругу.
Ай Да - Вещая вода!
Тверди оны расхляби,
Агуней гать пояри,
Живот понеже, напасти пореже!
Даруй здраве да стать!
Стань Время вспять,
Встань Аз на Ять!
Боги древние ЯВЬ, НАВЬ да ПРАВЬ!!!
Мозгу нам слабым на место вправь!
Дана сестрица!
Дай нам волю жить и плодиться!
Во дела встрять и проясниться!
Дабы нам всём от греха окститься,
А ныне всем мыться, петь и веселиться !!!!!
Славь, Славь, Славь!
Притопывая и подпевая, хоровод двигался по часовой стрелке. Положив руки на плечи и продолжая подпевать в ритм танца, людское кольцо шло то в одну сторону, то в другую, впадая в священный экстаз. Костер разгорелся, отдавая невыносимый жар, появилась вода от растопленного снега, но дрова продолжали гореть, шипя и разбрасывая искры во все стороны.
Народ остановился. Каждый полез в карман и вытащил из него сухарик. Отламывая по крошке, участники ритуала бросали её в огонь, с просьбой принять дар. Вскоре костер стал догорать. Выйдя из хоровода одна тройка ушла к бане, но вскоре вернулась с пустыми вёдрами. К этому времени дрова окончательно прогорели, затухая в переполнившей выемку воде.
Кирилл принёс отрубок дерева с заострённым концом и стал им колотить по месту горения костра. К моему удивлению, кол пролетел через впадину, затем еще и еще раз. Только теперь я сообразил, что мы стоим на льду небольшого пруда. Получившаяся прорубь была быстро очищена, и водоносы принялись за дело. Примерно через полчаса все емкости, включая колоду перед баней, были заполнены водой. Меня удивил цвет воды: она была темно-коричневая, как немецкое пиво. Судя по всему, где-то рядом был торфяник. Ну, это ладно. Хорошо, что мне подсказали взять тлеющую головёнку, а то бы пришлось мне опять чиркать кресалом или идти искать огнедышащего дракона. Несмотря на то, что я никогда не топил бани, однако, под руководством опытной Ольги, через три часа процесс был завершен. Каменная печь хорошо прогрелась, шайки были сполоснуты, а веники, предварительно замоченные, запарены.
Пришло время идти завтракать. Скажу сразу, никогда ещё в своей жизни не ел я такой вкусной каши. Закончив с трапезой, я поинтересовался у своих соседей по жилью.
- Игоря не видать, его не покормили. Он где вообще?
-Тебе говорено было, в «холодной» он. В понедельник к вечеру будет.
Денис облизал ложку, хмыкнул и дополнил свою речь.
- Нам больше достанется, причём всего и сразу.
- Так «холодная» - это что такое?
- Да ты не боись, тебе она не грозит. Это только для Посвященных. Ты пришёл и ушёл, а нам после тебя «воду мыть».
- Про «мутить воду» слышал, но «мыть» - никогда. Это же нонсенс. Воду можно поменять, можно процедить, но «мыть воду» это чего-то не то.
- А если эта вода в тебе, тогда как? Поменяешь или процедишь?
- Ну, понятно, что человек на 80 % из воды, так она пришла и ушла. Попил да пописал - и все дела.
- От того у нас и все проблемы. Моча регулярно в башку ударяет. Потому как вода не мытая в организме гуляет. Да тебе разве понять. Вот посвящение получишь, тогда и узнаешь, как воду моют. Гоша вон регулярно на помывку воды попадает, потому и сидит в «холодной».
- Так это чего, карцер что ли, как в тюрьме?
- Хуже, он не закрыт. Если без позволения из него выйдешь, то уйдёшь отсюда навсегда. За два последних года трое ушли, только один пытался вернуться, но его посадили на поезд, и тю-тю.
- А те двое чего?
- Одного весной нашли. Верней, всё, что от него осталось. Про второго ничего не известно.
- Так и менты его не искали?
- Может быть и искали. Только если он в социуме прописан был, тогда родственники, может, и побеспокоились бы. Только нас никто искать не будет. Мы в миру давно числимся без вести пропавшими. Само по себе чудо, что мы еще живы и пребываем на краю ойкумены.
- Ну, я вам скажу, это жесть!
- Ну, так я тебе тоже скажу. Ты здесь чужой. По правде сказать, мы диву даёмся, что тебя ещё не выставили взашей. Наверно, это кому-то надо. Пока не понятно кому. Наш тебе совет: любопытство своё притормози. Не то выйдет оно тебе боком.
По коже моей пробежал холодок. Мне думалось, что почти за неделю я здесь прижился. Ко мне привыкли и стали доверять, однако я ошибался. Всё здесь оказалось не так, как виделось со стороны.
[justify]Тем временем мои соседи помыли посуду, прибрались. Вручили мне помойное ведро и отправили меня на улицу его опустошить. За время моего пребывания мне ещё не поручали такой работы. Хотя мне приходилось видеть, как женщины ходили с такими ведрами к небольшому овражку метрах в пятидесяти от нашего цеха. Направившись туда, я вскоре обнаружил ямку в сугробе, со следами оплёсков. Козырнув ведро с помоями в импровизированную