Любовь и насекомые

истца в своей истории. Начиналась партия, где фигурой номер один был отвратительный, размером с монету, клещ.

6.

Магнитогорск. По улице, застроенной блочными пятиэтажками шла Алина Буйвол, преодолевая каждый шаг как штурм высоты. Лицо, обычно столь экспрессивное под телекамерами, было застывшей маской – под слоем тонального крема таились синяки недосыпа, а в глазах горел странный, лихорадочный блеск: смесь ярости, стыда и непоколебимой уверенности в своей правоте.

Ее целью была вывеска «Юридические Услуги «ПравоГрад»». Она висела криво над дверью, ведущей в полуподвал. Буква «д» в «Граде» давно отвалилась. Алина остановилась, переводя дух. «Адвокат. Надо адвоката. Они не отвертятся». Мысль о том, что где-то там, в цифровом небытии, плавает запись ее самого унизительного момента жизни, придавала ей почти животной силы. Она толкнула дверь.

Внутри пахло пылью, старым линолеумом и дешевым растворимым кофе. Там даже была небольшая приемная: два пластиковых стула, стол с ворохом бумаг, и девушка-секретарь лет двадцати с ярко-розовыми волосами, увлеченно щелкавшая длинными ногтями по экрану смартфона. На стене – календарь с фото водопада, заляпанный какими-то пятнами.

– Мне к адвокату, – голос Алины прозвучал резко, заставив секретаршу вздрогнуть. – Срочно. По уголовному делу. Вернее, по… нарушению неприкосновенности частной жизни. В особо извращенной форме.

Девушка с розовыми волосами лениво подняла на нее глаза, оценивающе скользнув по дорогому, но помятому костюму и сумке известного бренда.
– Клюквин Денис Сергеевич свободен. Проходите, – она махнула рукой в сторону коридора. – Вторая дверь слева. Только потише, у него… мигрень.

Кабинет адвоката Клюквина был крошечным. Затхлый воздух. Книжный шкаф советских времен. Стол, заваленный бумагами. И сам Денис Сергеевич – еще молодой человек, которому не было и тридцати, в тесноватом пиджаке и с выражением лица человека, который только что проснулся и уже пожалел об этом. Его волосы торчали вихрами, а под глазами были фиолетовые тени хронического недосыпа. Он сидел, уткнувшись в монитор старого компьютера, и сосредоточенно ковырял в зубах зубочисткой.

– Входите, – буркнул он, не глядя. – Садитесь. Чем могу…

Алина не села. Она стояла посреди кабинета, напряженная, как струна, сжимая ручку своей сумки.
– Я – жертва преступления. Изощренного и… похабного.

Клюквин поспешно выплюнул зубочистку, пытаясь придать лицу выражение профессиональной серьезности, которое плохо сочеталось с его молодецкой неуклюжестью.
– Преступления? Похабного? Окей… – Он потянулся к блокноту. – Рассказывайте. Детали важны. Все детали.

Алина сделала глубокий вдох, чувствуя, как жар стыда и гнева поднимается к лицу.
– Меня… обманом заманили в частную клинику «УралМедЦентр». Под видом медицинской помощи. – Она говорила резко, отрывисто, как зачитывает обвинительное заключение. – Мне сказали, что у меня… проблема. Там. В анальной области. Геморрой, мол.

Клюквин кивнул, стараясь не смотреть ей прямо в глаза, уткнувшись в блокнот.
– М-м-м… Понятно. Продолжайте.

– Они завели меня в кабинет. Доктор, этот… Морозов, и медсестра, Дарья. С виду – нормальные. А потом… – Голос Алины дрогнул. – Потом они начали «осмотр». Но это был не осмотр! Это была… съемка! Подпольная съемка порнофильма!

Клюквин поднял голову, его брови поползли вверх почти до линии роста волос.
– Съемка? Порно? В… проктологическом кабинете? Вы уверены? Может, вам показалось? Осветительные приборы, инструменты…

– Нет! – Алина почти крикнула, ударив кулаком по краю стола. Стаканчики задребезжали. – Я не дура! Я видела! Под потолком! Камера! Я чувствовала, как они там… специально возились, копошились, растягивали время! Они ставили ракурс! Снимали все! Все! – Ее дыхание стало прерывистым. – А потом… потом они подсунули мне это! Чтобы оправдать свой садизм!

Она с яростью расстегнула сумку и с громким стуком поставила на стол Клюквина стеклянную банку из-под детского питания. Внутри, в мутноватом спирту, плавал, медленно переворачиваясь, его величество клещ. Темно-серый, размером с крупную монету, с толстым, отвратительно раздутым брюшком и уже не шевелящимися лапками. Зрелище было одновременно жутким и бредовым.

Клюквин отпрянул, будто от гремучей змеи. Его лицо выражало чистый, немой ужас.
– Боже… Что это?! – прошептал он.

– Это?! – Алина ткнула пальцем в банку, ее голос звенел истерическими нотками. – Это их «доказательство»! Это их посмешище! Они заявляют, что якобы извлекли это из меня! Что это клещ, который сидел там неделю! Клещ! Размером с пять рублей! Вы верите, что это возможно?! Чтобы это вообще влезло?! И чтобы я этого не заметила?! – Она почти завизжала. – Это подстава! Они его подбросили! Во время своего похабного «осмотра»! И пока они делали вид, что «извлекают» эту тварь, – она снова ткнула в банку, – их скрытые камеры снимали… снимали… – Голос сорвался, в глазах блеснули слезы бессильной ярости. – Меня! Там! Всё! Для какого-то извращенного порно! И этот… это насекомое – их дурацкая, издевательская визитка!

Клюквин сидел, открыв рот. Его взгляд метался от Алины, пылающей гневом и унижением, к банке с мерзким трофеем, плавающему в спирту. Его мозг, привыкший к разводам и мелким ДТП, явно перегревался, пытаясь обработать этот поток безумия. Он видел перед собой не клиентку, а вулкан, готовый взорваться.

– Госпожа Буйвол… – он начал осторожно, вытирая ладонью вспотевший лоб. – Ситуация, конечно… неординарная. Но… доказательства? Помимо… э-э-э… объекта? – Он кивнул на банку, как бы открещиваясь от нее.

– Доказательства?! – Алина фыркнула с презрением. – Сам факт существования этого – она указала на клеща, и их бредовая история про «неделю в кишечнике» – уже доказательство их лжи! А камеры? Мы закажем экспертизу! Обшмонаем эту клинику! Я уверена, они там есть! В вентиляционной решетке! В лампе! Они не могли не оставить следов!
Молодой адвокат тяжело вздохнул. Перед ним сидела либо гениально продвигаемая безумием женщина, либо жертва изощренного преступления.
– Хорошо, – сказал он, набирая в грудь побольше воздуха, стараясь выглядеть увереннее. – Первое: мы пишем заявление в полицию. О возможной незаконной съемке. Требуем проверки клиники на предмет скрытых камер. Второе: требуем все медицинские записи, акты извлечения… этого… – он брезгливо махнул рукой в сторону банки, – и назначения независимой экспертизы самого… объекта. Чтобы подтвердить или опровергнуть версию клиники о его происхождении и времени нахождения в… организме. Третье: начинаем готовить иск о возмещении морального вреда. Крупного. И… – он посмотрел на ее воспаленные глаза, – вам нужен хороший невролог. Или психотерапевт. Вы явно переживаете сильный стресс.

Алина мрачно кивнула, не слушая последнего предложения. Ее взгляд был прикован к банке. Клещ медленно опустился на дно, в спиртовую муть.
– Главное – камеры, – прошептала она. – Найти камеры. Они там есть. Я знаю. Я чувствовала их взгляд. Холодный… похабный… – Она содрогнулась.

Клюквин записывал что-то в блокнот, стараясь не смотреть на «вещдок».  Адвокат понимал, что ввязывается в авантюру. Алина же видела в его согласии только первый шаг к громкому разоблачению и мести. Банка с клещом стояла между ними как немой, странный символ этой юридической сделки.

Продолжение следует...