- А я свой железный даю на отлуп, что и девчата тоже были при нас. – Выдавив из себя десяток гнилых слов, похожих на перезрелые сливы, я с тихой надеждой затих.
- Значит, друг другу алиби приготовили, - укоряюще покачал участковый своей величавой фуражкой с золочёной кокардой. – А вам вообще-то известно, что Саша и Наташа Пушкины – это наше всё, запредельный космос?
Тут откуда-то из коридорчика, за дверью, пролаял собачий голосок помянутого капитанского Космоса; который, видимо, и притащил Мая Круглова по нашим вынюханным следам.
- уу-ууу, предатель, - возмущённо зашипел наш сынок, мечтая укусить хвостатого отщепенца за болтливый язык.
- Собачку не трожь, - огрызнулся за бедного пёсика участковый. – Я ведь вполне могу отдать вас под суд. И приговорю к кутузке. Ты, большой дурень, сядешь на пятнадцать суток в своём пыльном сарае – и пусть тебе жена под дверь подсовывает еду.
- а я?! – пропищал огорчённый мальчишка, и кинувшись перед ним на коленки, обнял за милицейскую мантию, словно провинившийся паж короля.
- А тебя, маленький дурачок, я посажу в конуру к твоей дворовой собаке.
- его зовут Санёк.
- Во-во, к ней и поместишься. Там просторно для двоих.
Было видно, как не хотелось милицейскому королю тянуть нас в пыточную инквизицию. Он в отличие от всяких жестоких монархов казался нам добрым, ленивым, великодушным. Нужно было лишь чуточку подпустить жалости, или юмора со слезой.
И тут кто-то хихикнул с-под королевской мантии, может мышонок:
- сначала нужно доказать незумцию превиновности!
Наконец-то наш поселковый милицейский государь искренне расхохотался:
- Ой, уууумник! Ну, ууумник! - Он чуть ли не пел, вытирая с глаз весёлые слёзы обушком лилового рукава: - Наверное, в адвокаты пойдёшь!
Скорость черепного сверла в моей голове сильно замедлилась, и тряский шум стал утихать.
- Ладно: и чёрт с ним, этим лейтенантом Данатесовым; поделом ему. Я всегда презирал этого прохиндея, ещё со времён Пушкина.
Проклятый бур совсем остановился; я выдохнул облегчённо.
Но..: - Но пистолет вы верните. Это народное достояние. Ясно?
- Ясно, - опустили головы мы с малышом, покаянно выискивая прощения в крашеных половицах.
Тихо ступая по ним, Олёнка вынесла из кухни медный тазик-поднос с абрикосовым вареньем и сдобными булочками. Май Круглов от удовольствия смачно потёр ладони:
- Вот это дело – и для души, и для тела. А то бегаете зазря по посёлку: то у вас воруют велосипед, то сами чего-нибудь похищаете.
Наша мамочка встревоженно удивилась: - Когда это у них лисапед слямзили?
Малыш тут же радостно воскликнул, желая счастливо развлечь маму: - когда ты в санатории была – сейчас я тебе расскажу!
Я тут же закрыл ему болтливый маленький рот широкой ладонью, и прижал к груди вихрастую головёнку, грозно шепнув: - лучше молчи. А то мы мандюлей от мамки получим.
Май вкусно улыбнулся, слегка теранув пальцем под носом свои лёгкие абрикосовые усишки:
- Да было дело на днях, ты уж на них не сердись. Ведь всё хорошо обошлось.
Олёна села между сынишкой и мной, крепко обняла: - Бедные вы мои пушкинисты. Завтра я напою вас любимым ржаным квасом, и сотворю кастрюлю окрошечки. Спите, милые. -
За окном серый утренний сумрак: зимняя вьюга, осенний дождь, белое марево цветущего мая, и аромат июльской травяной косовицы.
А нам снится болдинский парк в карауле дерев; и будто бы Саша с Наташей, держась за руки, нисходят к реке, к своей утренней купальне. Смотрят влюблённо друг на дружку, милуются – и с уст их слетают только нежные поцелуйные слова.