Чёртова внучка 11 глава

стану сильнее, обещаю, и сумею исцелить всю терзающую тебя боль. Особенно ту, что измучила твоё сердце.
  И с сим покинула пещеру. Ингигруден, словно выйдя из оцепенения, метнулась было следом, но остановилась на полудвижении и лишь выкрикнула той в спину:
– Эрмингарда! Да чёрт тебя раздери!
  А Кунигундова внучка меж тем решительно шагала сквозь вечерний полумрак, разгоняя суровым взором призраков дубравы. По правде, не было у неё никакого плана. Она и сама осознавала, насколько глупо развязывать войну с вещими сёстрами. Но и пасовать боле не собиралась. Ведьминский искус всё же не прошёл для неё даром. Она отлично усвоила преподанный ей урок и твёрдо уразумела, что созидательницей и матерью всех ведьм является боль.
  В тягостных размышлениях девушка сама не заметила, как вышла к прогалине, где давеча сбросила с себя дьяволовы одежды. Передёрнула плечами от гнусного воспоминания. Нужно было пойти другой тропой. Впрочем... отныне она не станет бояться ни ведуний, ни Живущего во тьме. Она растопчет свой страх. Опустив взгляд на примятую траву, ощутила острую тревогу, но наперекор себе сделала шаг вперёд по кровавому следу, оставленному скинутым ею платьем. Раздвинув ветки, юница вышла на поляну и, как бы она ни пыталась держать себя в руках, мелко задрожала. По всей округе, по кустам и деревьям, словно россыпь земляники, были разбросаны малюсенькие клочки материи. Той самой – белой, но запятнанной кровью. Похоже, она сильно задела чувства чудовища. Если, конечно, у такой бездушной твари вообще могут быть чувства. И с какой же утончённой дотошностью он изорвал отвергнутый дар на равные по размеру кусочки. Точь-в-точь как тогда Йорунда. И что дальше? Не настанет ли в следующий раз её очередь быть порванной на части?
  Насилу совладав с собой, Эрмингарда не позволила себе пуститься в бегство, как ей того желалось. Постояла ещё пару минут, отлично понимая, что он смотрит на неё в упор. Нет, она не обнажит перед ним свой страх. Пусть видит, что духом она тверда. Её не прельстят дорогие тряпки, ради которых он убил кого-то. И он не сломит, не застращает её своими зрелищными спектаклями.
  Дальнейший путь девушка продолжила неспешным шагом, ничем не выдавая дурноту, которую вызывало в ней отныне ощущение его пристального взгляда. Какой-то шорох неподалёку всё же заставил её слегка поёжиться и ускорить шаг. Поминутно тревожно оглядываясь на ходу, мелкая неловко оступилась и едва не рухнула наземь, как вдруг её кто-то заботливо подхватил с возгласом:
– Осторожно!
  Едва не завопив от жути, рыжая уже готова была накинуться на своего нечаянного помощника с кулаками, но замерла в смятении, недоумевая, кого видит перед собой. На монстра тот явно не походил. И вроде даже кого-то отдалённо напоминал собой, но вот кого именно, уразуметь не получалось.
– Как ты, малонькая? – до боли родным голосом поинтересовался незнакомец, но сколько бы она ни всматривалась в него, никак не могла понять, кто он такой.
  И ласковый голос, и ясные глаза, и зелёные волосы, перевитые травой – всё было знакомым. Но картина не складывалась полностью, что-то мешало его узнать. А когда на Эрмингарду наконец снизошло озарение, она растерянно воскликнула:
– Бьёрн?! Это ты, что ль?
– Ясное дело. А кем же ещё я могу быть? – удивился тот.
  И только теперь она поняла, что с ним не так. Борода. То есть, её отсутствие – вот, что смутило девушку. Никогда доселе она не видела его таким. Начисто выбритое лицо молодого мужчины оказалось столь юным и свежим, что он даже выглядел младше молокососа Родвиля. Ну чисто мальчик, а не вошедший в возраст муж.
– Чего это с тобой? Бороду-то где потерял? – продолжила изумляться мелкая.
– Ну, ты же сказала... привести себя в порядок. Вот я и... – неловко признался леший, смущённо потирая непривычно гладкий подбородок.
  Девочка ещё с минуту внимательно пялилась на него, а потом, прикрыв ротик ладонью, прыснула от смеха. Но как бы она ни старалась, сдержаться ей так и не удалось. И захлебнувшись от хохота, рыжая повалилась на траву и реготала так, что ей чуть дурно не сделалось. Невзирая на все пережитые накануне ужасы, она оставалась всё той же задорной юницей, и после недавней жути ей смеялось втрое слаще обычного.
– Ой, Бьёрн, прости, пожалуйста. – через силу простонала Эрмингарда, когда к ней вернулась способность говорить. – Но ты явно перестарался. Ну не расстраивайся. – попыталась она утешить поникшего мужчину. – Ты выглядишь... мило. Просто чуточку необычно. А ты никак свою оголтелую идёшь проведать?
– Пожалуй, мне лучше не показываться Ингинечке на глаза в таком виде. А то ещё осерчает... – трагично вздохнул тот, низко опустив голову.
– Да ты вали всё на меня! – по-товарищески похлопав его по плечу, рассмеялась малая. – Скажи, мол, Эрмингарда-дура меня заставила. Это ж вполне в моём духе – творить всякую хрень и портить людям жизнь.
– Эрмингардушка, а можно тебя попросить об одолжении? – робко обратился к ней юный леший, пока они шагали вместе по дороге.
– Да, конечно! – самозабвенно закивала головой девушка, согласная на что угодно, лишь бы хоть немного загладить впечатление от своего недостойного поведения.
– Я тут... для Ингинички кое-какие подарочки заготовил, да вот только не знаю, что ей больше по сердцу придётся. Подсоби выбрать. Мне ж самому без совету в ваших девичьих делах нипочём не разобраться.
– Ну-ка, ну-ка, что там у тебя? – оживилась молодушка.
  Сняв с плеч котомку, Бьёрн разложил перед ней диковинные украшения, умело вырезанные из дерева и кости. И каких чудес там только не было! И халцедоновые бусы с рунами, и янтарные подвески с диковинными жучками внутри, и серьги в виде сов, мотыльков да нетопырей.
– О-о-о! – шумно восхитилась Эрмингарда, горящими глазками разглядывая эту сокровищницу. – Ну ты и мастер! Вот же повезло Ингигруден с мужем! И она тебя ещё и обижает, злодейка!
– Как думаешь, ей что-нибудь из этого понравится? – несмело вопросил мужчина.
– Ещё бы! Да как такая красотища может не понравиться!
– А ты если хочешь, то и себе подарочек выбери. – угадав без труда, о чём ей мечтается, предложил леший. – Тут вам обеим хватит. Так ведь я и ещё сделаю на досуге. Занятие доброе – вполне мне по душе.
– Правда, что ль? – захлебнулась та от радости. – Бьёрн, да у тебя что руки, что сердце из чистого золота!
  Без стеснения понабрав и того, и этого, девонька с удовольствием обвешалась симпатичными украшеньицами да, расцеловав в ланиты дарителя щедрого, тепло с ним распрощалась. Весело да привольно скакалось ей по тропке после сретения доброго, вот только и трёх десятков шагов она не отмерила, как сызнова повеяло хладом на душу Эрмингардову. Вынужденно остановившись, девушка с опаской уставилась на тонко сработанное ожерелье, напоминающее усыпанную кристально-голубыми алмазами стрекозу, которое болталось на низко склонённой ветви прямёхонько на уровне её глаз. Огромные камни сверкали, точно звёзды в сумерках, ослепляя своим великолепием. И сие, ясное дело, не шло ни в какое сравнение с бесхитростными самоделками Бьёрна. Вот только нимало не прельстилась юница драгоценностью богатой, ведь краса та была дьяволовой. А демонический ухажёр, похоже, туг на соображение. Нешто ещё не догадался, что ей его подарки отсель поперёк горла. Али надеется задобрить её после давешнего кошмара. Да не тут-то было. Эрмингарде даже и смотреть на дорогое украшение тошно. Ожерелье-то небось с шеи той же несчастной, чьей кровью пропитано вчерашнее платье.
  Обогнув ветку, девочка заторопилась прочь да не успела отойти далече, как всхлипнула от накатившего ужаса. И клонится к ней вдругорядь ветвь древесная, точно заскорузлая, костистая лапа с крючковатыми пальцами, навязчиво протягивая ей проклятое ожерелье, кое горит ещё ярче, блазнит непозволительной для грязной лесной девки роскошью. Нешто Хозяин Леса пытается купить её своими побрякушками, сворованными с мертвецов. И тут же дева похолодела от мысли недоброй. А откуда было взяться его прежним дарам, как не с погоста? Все эти дорогие её сердцу безделицы, обрывочки, обломочки иного заповедного мира... Что, если скрывающий от света бес и их вырывал из рук своих умирающих жертв? Просто они были не столь роскошны, как нынешние, но каждая из тех вещей кому-то да принадлежала. Ничто не берётся из ниоткуда – как могла она о сём позабыть. Сколь бы ни был всемогущ Лесной дух, он не способен нарушить законы бытия и создать что-то из пустоты. Его подарки украдены у мёртвых. Значит, вся трепетно хранимая ею сызмала сокровищница запятнана кровью? Всё драгоценное для неё осквернено? А гибель Йорунда далеко не первое кровавое жертвоприношение, преподнесённое ей во славу?
  Зажав рот рукой, чтобы заглушить прорывающийся из уст стон, девушка кинулась сквозь чащу, хоть и знала, от него не сбежать. Уже не сбежать. Их игра зашла слишком далеко. Теперь Эрмингарде остаётся лишь встретиться с некогда желанным возлюбленным лицом к лицу, как ей и мечталось когда-то. И это неизбежно.
    ***
  Очередной раз радостно встрепенувшись от звука дверного колокольчика, Фридлейв развернулся к входной двери и вновь издал вздох разочарования. А ведь он был абсолютно уверен, что милая устроительница неприятностей обязательно заглянет к нему ныне в гости – каким бы посредственным знахарем он ни был, всё же имелось у него некое внутреннее чутьё на такие вещи. Вот только время шло, посетители его заведения оказывались один другого гаже, а мелкой вредительницы меж тем было всё не видать.
– Чем могу быть полезен? – выдавил-таки из себя хозяин заведения ослепительную улыбку при виде Ульвара, которого меньше всего ожидал тут встретить.
– Здорово, кудесник. – с явной издёвкой в голосе откликнулся фавн, неприязненно озираясь по сторонам, и недоуменно ткнул пальцем на его плотно замотанную тканью макушку. – А на балде-то чего? 
– Делаю завивку. – иронично откликнулся тот.
– А-а-а?
– Так по какому вы вопросу? – не прекращая улыбаться вопреки собственному хотению, направил Фридлейв беседу в исконное русло, дабы поскорее избавиться от маложеланного гостя.
  Ульвар облокотился на прилавок и, чуть приблизившись к нему, по-свойски кивнул мужчине:
– Мне бы это... зелье там какое-нибудь. Чтоб бабу пробрало хорошенько. Ну, ты ж понимаешь. Ясен пень, я и сам могу тёлку оприходовать. Но эта слишком уж нос вздёрнула, так что и не подступиться. Ей бы спесь сбить, чтоб не артачилась. А как разок завалю её, она и сама уже не отлипнет. Вспомнит былое и вернётся ко мне. Нам же сладко вместе было. Это всё дурь её бабья. Вот дурь-то эту и надо вышибить к херам. Вникаешь?
– Да, безусловно. – сдержанно обронил знахарь с непроницаемым выражением лица и, порыскав с минутку у себя на стеллажах, трагически воскликнул с театральным взмахом рук. – Ах, какое огорчение! А товар-то так некстати закончился! А нового поступления-то в ближайшее время не предвидеться! Времена-то – ох, кризисные! На дорогах разбой! Сырьё дорожает! Я уж молчу о качестве продукта. Чую, разорюсь скоро. В монастырь, наверное, придётся уйти. Грехи замаливать. Как сэр Ланселот. Посему покорнейше прошу меня простить. На сём нам придётся распрощаться. Всего вам