Очерки командира ССО, часть 11. Конец гадючьего гнезда. Окончание.

смысле, предыдущие? Им что, дали денег на дорогу, сказали спасибо и отправили домой? Сильно подозреваю, что они разделили судьбу тех, которых находили задушенными по берегам Волги последние лет 15. Скорей всего, здесь не щадили даже беременных (залетевших от Серёжи и «гостей»).
Как бы там ни было, я, получается, нашел того, кого искал, я обнаружил их поганое гнездо, но, вот беда – эта тайна останется вечно при мне. Засыпая, я уже не думал, кто бы за меня казнил всех этих ублюдков, я был готов к этому сам. Только вот нечем. Из оружия в этой камере я обнаружил только табурет и резиновые изделия-имитаторы сами знаете чего, а этого было недостаточно.
Наутро откинулся люк в моём погребе, сверху подали лестницу, по которой спустились Семён, один из гоблинов и сама «мамаша Кураж» (прости, Бертольд Брехт!). Я хоть и был освобождён накануне от верёвок, ничего против них сделать не смог бы – не тот я Брюс Ли, к тому же у гоблина в руках крутилась резиновая вертухайская дубинка.
Начал Семён: «Мы уже думали где тебя прикопать, Студент, но авторитетные люди по твоему поводу рекомендовали нам не трогать тебя», - с этими словам Семён вернул мне перстень. – «Но всё же, кто ты такой и почему здесь крутился, и вынюхивал, что тебе надо на самом деле?».
За ночь я не только сумел выслушать горькую исповедь Ляли, но и додумал свою легенду о бизнес-проекте неведомого мне N-ского райпо (назовём его так) относительно союза «труда и капитала» с местным совхозом и с заинтересованными лицами из районного (лучше областного) руководства, толкачем коего проекта я и являюсь. Якобы. При этом я достаточно подробно и, как надеюсь, убедительно выложил своим слушателем повесть о полностью коррумпированном руководстве данного района, особенно его торгово-кооперативной составляющей, уже наладившим финансовые мосты с поставщиками сельхозпродукции с Нижней Волги в «голодающее Поволжье» Волги Средней и, главное, на Москву-матушку в обход существующих государственных планов, договоров, поставок и т. д., и т.п. А меня так вообще прислали сюда некие московские работодатели из криминальных структур для налаживания контактов после того, как таковые были успешно отработаны с N-ским районом.
Я был в теме благодаря своей работе на почти частном маслозаводе и общению с первыми торгово-закупочным кооперативами, осаждавшими наше производство в поисках дефицитных продуктов питания по госцене с целью её перепродажи по цене рыночной.
Наверное, во время своей речи я напоминал Остапа Бендера перед шахматным турниром в Нью-Васюках, но мои слушатели внимали мне не хуже васюковцев. Я был как бы реабилитирован членами этой шайки, представ перед ними обычным жуликом и рвачом. Блеск виртуального золота затмил глаза и очень бдительной Мамаши (теперь буду называть её так – на Машу она не наработала).
Меня перевели из темницы наверх, так сказать, в покои, где первым делом дали перекусить, чем бог послал. За завтраком переговоры уже с одной Мамашей-бандершей продолжились. Она сообщила – уже как своему подельнику – что директор совхоза и один из замов первого секретаря райкома партии (а, может, и сам Первый) состоят с ней в доле и что у неё открыт и действует свой торгово-закупочный кооператив, оформленный на глухую и бессмысленную старуху-родственницу. В этом их консорциуме есть возможность поставок вне всяких квот и фондов напрямую мяса в тушах, сливочного масла, сыров, разных видов колбас, а также много чего ещё съедобного в любой регион страны.
Насколько я понял, всё это стекалось в руки новоявленных «кооперативщиков» через систему коопторга и заготконтор Потребсоюза. Закупка по фиксированным госценам, а реализация – по рыночным. Маржа – до 300%. Не хило! Причем даже в закупку вкладываться не надо: путём различных бухгалтерских махинаций товар на складах обращался в прах, в «ноль», на бумаге по документам он исчезал, но выплывал вполне осязаемый у нужных людей. Все проверяющие и контролирующие инстанции в доле. Вроде как, банальное воровство, но виртуозно оформленное. Собственно, так и создавались стартовые капиталы при раннем Ельцине.
Проблем со сбытом у них особо не было, но начинали напрягать задержки в оплате и вот моё внезапное появление для них оказалось, как нельзя более кстати: Мамаша, благодаря наличию у меня заветного перстя, предполагала мои большие связи в криминальном мире, и я не стал её разубеждать, доказывая, что мои связи в госбезопасности были гораздо явственнее. С последним ей и всей этой братии ещё предстояло убедиться. Но как?
Я сказал Мамаше, что мне надо связаться со своими боссами по телефону, а лучше съездить к ним на встречу лично и она не возражала, но из предосторожности пока разрешила только созвониться. Всё-таки, кое-какие сомнения у неё относительно меня ещё не развеялись. В душе я возликовал, но ведь наверняка кто-то из шайки будет присутствовать при разговоре, и я не смогу толком объяснить Динкиному отцу что здесь происходит и что мне от него надо. Вернее, от его Конторы. К тому же, как оказалось, телефон в доме Мамаши шел через совхозный коммутатор, где любая дежурная телефонистка могла подслушать, а это было нежелательно уже и для самой бандерши. Договорились отвезти меня завтра в Волгоград на переговорный пункт – а что делать?! Вернее, не повезут, а поеду я сам на своём «Москвиче», но в сопровождении Семёна. Семён – так Семён, ладно, что-нибудь придумаем… 
По завершении мирных переговоров Мамаша предложила мне нечто неожиданное: отдохнуть в баньке, причём, если пожелаю, то с девочкой. Мне нужна была дополнительная информация и я, сделав вид, что сильно удивился наличию у них в меню «девочек», согласился.
Баня у них оказалась исполнена в виде сауны, отстроенная в отдельном домике со всеми нужными «прибамбасами». Не успел помыться, как заваливает деваха, правда, пока одетая, но с явным намерением сбросить с себя ненужные оковы. Мне нужна была не она лично, а носимые ею сведения, поэтому я усадил её за стол, налил квасу (пива хозяева пожлобились выставить) и допросил по всей форме советского НКВД. Она назвалась Анджелой (ну, а как иначе) и постепенно разговорилась-разоткровенничалась. Здесь она года полтора или уже два – говорит, со счёта сбилась, а утащили её тогда Мамаша с Семёном и с подручным, как и Лялю, с зарослей у одного из волжских пляжей. Сперва билась в истерике, пыталась руки на себя наложить, но потом смирилась – тут непокорных не жалуют: по словам Анджелы одна девочка, соседка её по комнате-камере вот так билась, не давалась и кусалась, но потом исчезла насовсем.
На прогулках и вот так в бане «по вызову» она встречала ещё несколько пленниц и по её предположению всего на данный момент в этом заведении «служат» 5-6 таких же, как и она невольниц. Две за это время куда-то исчезли, но взамен появилась в прошлом году одна новенькая. Содержат их не в подвале, а в комнатах в цокольном этаже дома, куда есть вход со двора и из внутренних помещений. В подвальных казематах содержат буйных и непокорных, пока те не смирятся с судьбой, а ещё девочек туда отправляют за всякие провинности.
 Ну, что ж, спасибо за подробности, на том и расстались. Завтрашний день (ну, может два дня) обещали стать решающими в моей судьбе. Выход за ворота мне по-прежнему был запрещён, но при моих хождениях по двору уже никто из местных за мной особо не приглядывал и уже совершенно меня не стесняясь, к вечеру во двор въехали Жигули, из которых вылезли двое – один в милицейской форме с погонами подполковника и второй дородный дядя в штатском. К ним подскочила угодливая Мамаша и что-то там защебетала, сопровождая их в дом. Следом прошёл Семён, но какой-то странный: без татуировок, рыхловатый и заторможенный – я догадался, что это и есть Серёжа – моя Цель номер один, хотя, и Мамаша тоже была такой же целью. Да, и Семён.
Задача моя на телефонных переговорах – по разумению Мамаши – состояла в посредничестве при установлении личных контактов главарей районной мафии и моего гипотетического столичного руководства. То есть, нужно было договориться о встрече и дальнейшей совместной деятельности. Я-то был, по их понятиям, как бы обычный курьер и пешка, хотя и доверенный. И я Мамашу не разубеждал.
Наутро мы с Семёном отправились в область – в Волгоград – это рядом, час езды и еще с полчаса помотались по этому длиннющему поселению в поисках переговорного пункта. Я заказал Москву, сразу два номера из списка, оставленного мне Константин Сергеичем. Ждём.
Ясно дело, что при Семёне я не мог говорить и уже подумывал как мне его обездвижить или сдать ментам под каким-нибудь предлогом. Но он был слишком здоров для меня. Сам я убежать от него не мог, ибо тогда первоначальные подозрения Мамаши на мой счёт могли быть реализованы в их быстрой эвакуации с объекта, вернее, уничтожении следов девчонок и прочих улик. Насчёт «следов девчонок» – я имел в виду окончательно, то есть, с их физической ликвидацией. Да и менты мне бы не поверили, они бы долго проверяли мои показания, а, узнав, что у меня у самого «рыльце в пушку», в смысле срока за убийство и именно в этом районе, то и вовсе заковали бы в кандалы первым делом меня, а уже потом, и то только возможно, нагрянули бы по указанному мною адресу. Нет, это был не выход.
Соединили меня довольно быстро и Семён, разумеется, попёрся со мной в кабинку. Там я снял трубку и начал в неё «алёкать», пытаясь создать видимость, что меня не слышат, я даже высунулся из кабинки и прокричал операторше, что связи нет, но при этом незаметно для Семёна нажал рычажок, чтоб связь прервалась. Потом я по новой заказал разговор, но уже по другому номеру, сказав Семёну, что по первым номерам ещё никого нет на месте (было ещё довольно рано), оттого, буду пытаться дозвониться на домашний.
Потом сработало моё предположение, что Семёну когда-то потребуется отойти в туалет (а уж я потерплю), а тогда найти в большом городе подходящее место было не так уж просто, и я надеялся, что он исчезнет с переговорного хотя бы минут на 15-20. Что в итоге и произошло.
Я сразу метнулся к операторше и перезаказал разговор на первый номер (по нему Сергеич на самом деле сразу отозвался) по срочному тройному тарифу. Как потом оказалось, полковник сразу понял кто ему пытался звонить и кто при этом орал в трубку что-то вроде «алё, алё – ничего не слышу. Моментально он сообразил и на этот раз – что значит, школа!
Я по возможности быстро и связно (как мне тогда казалось) рассказал ему, что вышел, сам того не ожидая, на подпольную фабрику смерти, содержащуюся за счёт незаконных махинаций с государственными и кооперативными фондами такого-то района, и что содержатели тайного борделя наверняка связаны не только с районной верхушкой, но и с областными структурами в МВД, а то и в прокуратуре. Также я успел сообщить свои вполне обоснованные предположения, что убийства и исчезновения девушек и женщин в Нижнем и Среднем Поволжье за последние 10-15 лет ведут именно сюда – в имение тёти Маши, а главное, что мою Катеньку убили именно они.
Я пытался в двух словах (пока не вернулся Семён) объяснить своему будущему тестю -– и, надеюсь, он всё понял правильно, -  что именно я наплёл своим тюремщикам, и о каких радужных