Война на планете Z. Побег.

Война на планете Z. Побег
Иль сидел на передней лавке в автобусе и с вожделением смотрел на горстку монеток возле кассы за спиной водителя. Они были, вроде как, ничьи, их бросили мимо приёмной щели, или просто кто-забыл, а Иль очень хотел есть. На эти деньги можно было купить булочку и один сладкий клубень, и Иль не выдержал и машинально протянул руку в окошечко с кассой. Но тут же, без предупреждения, как и должно было быть – и Иль знал об этом наперёд – сверху над окошечком блеснуло лезвие гильотины и его рука, вернее, только кисть руки осталась дёргаться за окошечком, а всё остальное залилось кровью. Шофёр обернулся на шум и осклабился в довольной ухмылке, а сзади загоготали остальные пассажиры. Водитель поднял отрубленную кисть и бросил её в ведро справа от себя, где уже лежала такая же кисть от предыдущего воришки.
Боль и кровотечение быстро прошли – включился механизм регенерации – рука вновь отрастёт где-то за месяц[O1] , но пока Иль окончательно становился беспомощным и никому не нужным. Очень не хотелось возвращаться к мусорным бакам, где теперь без одной руки его легко могли отогнать другие неудачники.
Основная толпа пассажиров вылезла через единственные двери возле вербовочного пункта. Шофёр оглядел почти пустой салон, где кроме Иля спал на заднем сидении ещё один такой же бродяга и объявил, что дальше его колымага не пойдёт – конечная. Хотя Илю надо было ехать дальше, ему всё же пришлось выйти вслед за рекрутами. Спящего бомжа шофёр растолкал и пинками выпихнул сквозь двери наружу.
Придерживая повреждённую руку на весу другой рукой, Иль осмотрелся. Погода портилась: солнце и обе ещё бесцветные с утра луны затягивали быстро набегающие тёмные облака. До Иля дошло, что его попутчики в автобусе всю дорогу обсуждали надвигающийся ураган и по этой причине хотели добраться до рекрут-центра до его начала. Тщедушный его невольный компаньон по досрочной высадке из автобуса в предвидении разгула стихии метнулся к наваленным вокруг рекрут-центра бетонным блокам, чтобы попытаться среди них укрыться от штормового ветра и неизбежного ливня.
Можно было последовать его примеру и переждать бурю вместе где-нибудь среди развалин, но что дальше… А дальше ему надо было проехать отсюда ещё по этой дороге на следующем автобусе, но денег на дорогу не было совсем. Ни на дорогу, ни на еду. Он и пробирался-то в надежде поесть в бесплатной харчевне у дорожного Управления. Там подрядчики нанимали на суточные работы – на день-два – всяких бродяг и пьяниц и перед работой кормили их бобовой похлёбкой.
Сверкнули первые молнии и почти стразу загрохотало. Иль метнулся вслед за оборванцем-попутчиком в покосившейся сарай с дырявой крышей. И началось: с небес рухнули потоки воды, жуткий ветер норовил оторвать хлипкую дырявую крышу от кирпичных стен, пространство освещали вспышки молний, от грохота раскатов, казалось, сотрясались стены. Попутчик забился под кучу тряпья и натурально выл по-звериному, не в силах преодолеть страх перед стихией. Илю стало понятно, что этот тип родом издалека: в их краях подобные ураганы стали обыденным явлением, но, как говорят, на юге их почти не бывало.
Иль знал, что стихия вскоре угомонится – так и произошло - также внезапно, как началось. Ураган сдул сам себя и сквозь светлеющие облака начало проглядывать солнце, но уже без лун. В просветах мелькнула гигантская тень: выше первого слоя туч что-то летело. Иль уже знал, что это крейсер-бомбардировщик, но вот чей он – наш, или «западных»? – определить пока не получалось. Солнце мешало разглядеть опознавательные знаки и флаги на хвосте.
- «Западный» - понял он, когда из крейсера начали выскакивать к земле ещё одни молнии, только на этот раз не хаотичной конфигурации, а прямые. Эти молнии вонзались в землю, деревья, развалины и дополнительно испепеляли и корёжили всё, что еще не было разрушено и сожжено. С земли навстречу вражескому крейсеру понеслись плазменные импульсы зениток, но им не удавалось пробить силовое поле вокруг корабля – его защита оказалась новейшей системы.
Бомбы-плазмоиды падали всё ближе и вот сверкнуло совсем рядом. Илю сперва показалось, что он ослеп, а потом ещё и умер, и на этот раз окончательно.
Он очнулся в большом помещении с зеленоватыми стенами. Рядом с ним прямо на полу на циновках лежали такие же, как он большеголовые хвостатые саламандры, почти все из которых были обмотаны бинтами или же закованы в гипс. По проходу между рядами забинтованных тел проходила группа саламандр с погонами на зелёных халатах. Последней шла молоденькая симпатичная самочка, которая что-то записывала в книжечку за старым сморщенным полковником. Вот они остановились возле Иля.
- «Множественные ранения осколочного характера после вчерашнего налёта, минно-взрывные травмы, ожоги подвздошной области, регенерация отсутствующей правой кисти. Хвостовая область не задета».
- «Это она, что, обо мне?» - подумал Иль - «Выходит, я жив? Хвост цел – это главное, остальное зарастёт».
Старик с погонами полковника обратился к самочке: «Через пол луны на комиссию и на фронт».
Та в свою очередь что-то чиркнула в книжечке, и врачебный обход (как оказалось – это был он) отправился дальше. Случилось так, что раненого во время налёта «западных» Иля подобрали санитары с подземного рекрутского центра, приняв его за одного из новобранцев и поместили в местный госпиталь.
На стене напротив висел огромный экран телевизора, на котором красовался Большой Отец и рассказывал окружившим его делегатам провинций о гигантских достижениях страны и о грядущей неизбежной победе в тридцатилетней войне над всеми врагами. Делегаты бурно хлопали и выражали громкое восхищение известиям о новых невероятных по мощи бомбах и ракетах, способных разнести в клочья любого противника. В конце прозвучало привычное: «Победа будет за нами!» - такими словами давно уже завершались любые собрания и официальные мероприятия.
Иль был ещё бессмысленным головастиком и плескался вместе с другими такими же несмышлёнышами в бассейне молодняка, когда началась эта война. Потом, когда их перевели в среднюю группу, он впервые увидел на экране и на плакатах Большого Отца, и с той поры вся его короткая жизнь сопровождалась речами, лозунгами и призывами «Собрать все силы!», «Всё для победы!», «Что ты сделал для Родины?», «Доброволец, Родина ждёт тебя!»…
А вот воевать Иль никак не хотел. Хотя он вместе с ровесниками окончил в своё время начальную школу военной подготовки и, как не лишённый некоторых способностей, был отправлен затем вместе с другими отличниками в юнкерское училище. Откуда он и сбежал, после чего был вынужден скитаться по стране в поисках случайных заработков, шарахаясь от рёва сирен рекрутских машин и прячась от облав на «добровольцев».
Но судьбу обмануть не удалось – он все равно оказался в армии. Из военного госпиталя было всего две дороги – на переработку или на войну. Иль предпочёл второе.
Через два восхода Большой Луны раны его почти затянулись, а рука на госпитальной кормёжке отросла быстрее, чем это бывало с ним прежде. Комиссия во главе с уже знакомым Илю полковником признала его годным по всем пунктам и отправила в учебный центр. Там в спецотделе с его персоной особо не занимались – хотя по факту Иль был дезертир – на фронте шло очередное последнее решительное наступление и надо было затыкать дыры хоть кем-то, не расспрашивая «добровольцев» об их прошлом.
В центре, как ни пытался Иль скрыть свою некоторую осведомлённость в военном деле, это обстоятельство не укрылось от наблюдательных сержантов: новичок знал строй и умел обращаться с оружием. Этого оказалось вполне достаточно для должности старшего рядового Великой Армии-освободительницы. А вот сбежать оттуда не было ни малейшей возможности – их сторожили как самые драгоценные бриллианты.
Иля выпихнули с учебного центра досрочно и отправили с одной из команд маршевого пополнения туда – на запад, где ему предстояло защищать родину в чужой стране. В пути, как водится, новобранцы обкурились всякого дурмана и, если бы не начавшийся налёт вражеских крейсеров, дело могло дойти до избиения сопровождающих офицеров.
А так плазменные бомбы уничтожили половину эшелона, а вторая половина разбежалась по окрестным кустам и болотам. Иль выжил и бежал вместе с другими, но до него быстро дошло, что им всем перед отправкой на войну вшили в плечо микрочип-маячок и отловить беглецов не составляло труда. Тем более, что прифронтовая зона кишела патрулями и агентами безопасности. Даже обычные мирные граждане представляли опасность, ибо в патриотическом угаре могли повязать одинокого дезертира и сдать властям.
Если обычного преступника могли отправить на каторгу, или в штрафные штурмовики, в худшем случае расстрелять или отрубить голову, то для дезертира –наказание было одно – позорное отсечение хвоста. Дело в том, что хвост у этого вида Sapiens являлся дополнением к голове, вторым мозгом со множеством нейронных связей с головным, центром параллельного, даже парапсихологического мышления. Лишившись хвоста, индивид оставался физически жив, но терял вместе с ним не только индивидуальности, но и личность вообще: он становился бессмысленным, не осознающим своё «Я» существом, подобием медузы или устрицы. В общем, не дай вам бог!
Поэтому Иль вернулся к разбитым и сгоревшим вагонам у монорельса одним из первых. Их сгруппировали в новые команды и дальше пришлось идти пешком. Хорошо, что еще не успели выдать вооружение и боеприпасы. Впрочем, продукты тоже. И это было хуже всего.
Великая Илия воевала с ранее отколовшейся от империи Малой Илией уже лет тридцать. Вообще-то, от метрополии после столкновения их планеты Милии с астероидом и начавшейся потом разрухи отвалилось два десятка зависимых и вассальных окраин, но те принадлежали к другому виду земноводных сапиенсов, а малоильцы происходили от той же праматери, что и великоильцы. И вот на тебе: они возжелали независимости! Мало того, свой исковерканный до смешного малоильский язык они сделали государственным, запретив правильный великоильский. Этих предателей и отщепенцев непременно нужно было вразумить и покарать.
Между Великой и Малой Илиями располагалось еще одно непризнанное никем образование под названием Новая Илия - там жили новоильцы, которые хотели присоединиться к Великой Илии, а малоильцы им в этом препятствовали. В общем-то, весь сыр-бор и разгорелся из-за этих новоильских мечтаний и хотелок. О чём, собственно, за годы войны следующие поколения и тех, и других уже стали подзабывать, но все помнили, что врага обязательно нужно уничтожить, иначе нам всем крышка (и тем, и другим).
Окрестные страны – и северные, и южные с восточными – то пытались помирить противные стороны, то попросту наживались на поставках вооружения и продовольствия в обе стороны.
Иль смутно представлял себе все эти перипетии большой политики, но догадывался, что лично его битва Великих и Малых не касается. Надежд на выживание почти не было: сбежать в прифронтовой полосе было нереально, попытаться сдаться в плен в первом же бою – тоже мало чего хорошего – могут