Очерки командира ССО, часть 11. Конец гадючьего гнезда. Окончание.

перспективах сотрудничества с моими московскими покровителями я им напел, как и о том, что я здесь, вроде как, представляю интересы неких московских финансовых воротил, связанных с блатным миром.
Я постоянно повторял Сергеичу, что долго говорить не могу, так как меня, вроде как, пасут – подробности сообщать ему было некогда, но он быстро врубился в ситуацию и просил продержаться пару дней, пока они разработают свою операцию и прибудут на место. Я не мог сообщить ему точного адреса своей тюрьмы (Мамашин адрес), но описал как найти этот дом. На что Константин Сергеич меня успокоил - мол, разберёмся.
Мы с ним условились сообщить моим местным «подельникам», что послезавтра прибудут московские представители для окончательных переговоров и на реализацию первой сделки. Встречать их надо будет там-то, примерно в такое-то время, приедут они на своей машине («Волга» номер такой-то), в количестве всего двух человек.
Ближе к концу нашего разговора в телефонную кабинку ввалился Семён, но он услышал только то, что ему следовал знать: о месте и времени встречи московских визитёров. Так что я перед ним не засветился.
На встречу с представителями «московской мафии» выехали представители мафии местной: сама Мамаша, Семён в качестве её телохранителя и важного вида гражданин, которого я уже видел в компании милицейского подполковника возле бани с девочками. Разумеется, прихватили и меня, чтобы я опознал своих и как бы познакомил лично. В условленном месте нас уже поджидала чёрная «Волга» с московскими номерами, там кроме шофёра сидели двое – сам Константин Сергеевич и ещё один довольно моложавый человек в цивильном костюме, но, наверняка один из коллег Сергеича. Все начали здороваться и представляться, при этом Сергеич при рукопожатии незаметно передал мне бумажный шарик, который оказался запиской-инструкцией для меня.
Сюда же подошли ещё два джентльмена - как я понял из Волгоградского бомонда.  Москвичи и Мамаша с местными начальниками пошли пообщаться в ресторан, а мы с Семёном ждали их в машине. Меня никто не сторожил, но и я бежать никуда не собирался – мне нужно было выполнить свою задачу до конца, а ещё хотелось вытащить из беды этих несчастных девок и вообще, посмотреть, чем всё это кончится. По какому-то предлогу я вылез из машины и вскоре смог прочитать вот те инструкции, написанные тестем от руки убористым почерком на мятой бумажке.
Суть такова. С ним два «РАФика» с группой захвата, есть ещё машина сопровождения со спецаппаратурой, штурм «дворца Амина» (то есть, Мамашиной цитадели) назначен на завтра-послезавтра в зависимости от некоторых обстоятельств, все переговоры с местными будут записаны, в том числе дистанционно, если те пожелают убедиться, что у гостей нет с собой диктофонов – всё это для сбора дополнительных улик и доказательств. Сигналом к штурму послужит пролёт вертолёта неподалёку от дома, мне же следует после этого немедленно бежать куда глаза глядят, предварительно повязав на руку белую повязку в знак того, что я свой (иначе можно попасть под прицел спецназа).
Объяснить Сергеичу, что бежать я не могу, так как хочу сам разобраться с убийцами и ещё вытащить из лабиринтов под домом пленниц – об их количестве и месте расположения мои спасители не знали – уже никак не получится, поговорить наедине нам не дадут. Но всё же я, как и Сергеич, нашел на чём написать несколько слов о наличии в подвалах дома 5-6 девушек-невольниц (ну, чтоб по возможности их не задеть) и что их тоже надо будет спасать.
Мои и Семёновы «шефы» беседовали очень долго – часа три, но в итоге вышли из дверей ресторана весьма довольные друг другом (особенно довольны были местные), при прощании я сунул в руку Сергеича свою записку.
Я видел, как были почти что счастливы Мамаша с сынком, по дороге эта дородная фурия даже что-то мурлыкала себе под нос. Они настолько расслабились, что разрешили мне вообще убраться от них восвояси, если у меня не будет иных пожеланий. Я им сказал, что сегодня мне ехать уже поздно, но завтра я буду готов, а лучше послезавтра: надо немного покопаться в моём капризном «Москвиче» (а он у всех был капризным) – масло там, колёса-насосы, протянуть, подкрутить, зазоры подрегулировать (хотя, по правде, в автомобильных внутренностях я не особо смыслил, но надеялся на общую эрудицию). Ну и, неплохо бы на дорожку в баньку ещё разок сходить. Семён при этих словах загоготал, а Мамаша масляно улыбнулась, мол, понравилась, красавчик, банька?
Так и получилось: назавтра я ковырялся в машине, а к вечеру гостеприимные хозяева предоставили мне сауну с массажистками – подогнали две девицы сразу. Одна оказалась уже знакомая мне Анджела, а вторая новенькая (для меня новенькая). Я им намекнул: если хозяева будут интересоваться – распишите им нашу встречу в бордово-красных тонах, мол, оторвались по полной, а сами имейте в виду, что завтра судьба ваша может резко перемениться к лучшему. Не знаю, зачем я им это сказал, а вдруг, заложат, но я к тому времени как-то приободрился и осмелел и мысленно уже душил самой вонючей верёвкой сынка Серёжу вместе с его мамочкой и братиком Сеней. Я решил их повесить на осине. Согласен – бред, ведь мне кто-то из них должен был достаться живым, чтоб подтвердить мою невиновность в деле об убийстве Катеньки. И это должны быть либо Семён, а лучше сама Мамаша, так как Серёжу-олигофрена могут признать невменяемым, и я тогда вообще могу остаться с носом насчёт реабилитации. Этот дурак, а те уйдут в несознанку именно по моему делу – и всё! Хотя насчёт «несознанки» у меня был стальной аргумент против них – золотая семечка с буковкой «К» на шее у Семёна.
И пришел день отмщения! И вострубил с неба архангел Гавриил в виде вертолёта Ми-8, и полетели с тверди небесной на землю грешную огненные стрелы, и полились на окаянный двор смола и сера… Начался штурм цитадели греха и крови.
Вертолёт с оглушительным рёвом (а по-другому он не умеет) вдруг завис над двором и из его чрева по верёвкам соскользнули несколько десантников, одновременно через забор перемахнули еще 5-6 человек. Им могли противостоять только сама Мамаша, два её сына, два постоянных их гоблина и ещё две-три тёмных личности, постоянно отиравшихся при доме. О количестве противника десанту был неизвестно, они действовали из предположения некоего серьёзного сопротивления обученных людей. Поэтому сперва в ход пошли свето-шумовые гранаты и началась стрельба в воздух. Эта дикая какафония прерывалась жуткими воплями типа: «На землю, все на землю, мордой вниз!».
Я наблюдал всю эту картину в окно, я видел, как в дыму метались мои тюремщики, как, спасаясь от вспышек света сынок Серёжа забрался в баню. Снизу с цокольного этажа доносился нескончаемый визг девчонок. Они сидели взаперти и я, предварительно повязав предплечье белым полотенцем, спустился к ним туда, уже не опасаясь сторожей. Здесь оказался длинный коридор с ответвлениями, в которых было с десяток запертых на замки комнат. С набором отмычек замки эти не представляли для меня никакой проблемы, и я быстро открыл комнаты, из которых доносился визг – меня окружили полуодетые одалиски. Оставался ещё карцер с Лялей, одна из девочек рассказала где его найти – нашел, открыл. И вот я в сопровождении семи (как оказалось) «освобождённых женщин Востока», ощущая себя товарищем Суховым, начал выводить «свой» гарем наружу.
Во дворе в дыму было мало что разобрать, к тому же орала, выла, блеяла и мычала вся мамашина скотина, у конюшни стояло двое человек с поднятыми руками, но это были не те, кто мне был нужен. Навстречу нашей кавалькаде попался десантник с автоматом, дулом которого он указал в сторону ворот – мол, идите туда. И тут я увидел, что горит баня – то ли от световой гранаты, то ли от неудачного выстрела тлеющие угли высыпались на пол и занялось, но это чёрт бы с ней, но… Там же прятался Серёжа, а, может, и сама Мамаша рванула туда же вслед за любимым сыночком?
И я вернулся к бане.
Уже занялись стены, внутри было темно от дыма, на полу неподвижно лежал Семён, придавленный рухнувшей с потолка деревянной балкой – видно, лесина попала ему по башке и отскочила на грудь. Рядом на лавке сидел Серёжа, совершенно обезумевший, он смотрел на брата и только мычал, мерно раскачиваясь. На моих глазах он медленно сполз с лавочки и свернулся рядом с братом – этот наглотался дыма и совсем перестал что-либо соображать. Звать кого-то на помощь было некогда, и я схватил Серёжу, который собой перекрывал проход к брату и попытался вытащить его наружу. Не тут-то было. Он был слишком тяжёл для меня, к тому же я и сам начинал задыхаться, но бросить я их не мог – мне нужны были живые свидетели и обвиняемые.
Серёжу я схватил рукой за шею и начал выползать наружу, отталкиваясь ногами от пола. Мне казалось, что выволакивал я его целую вечность, но вот, наконец, я перевалился за порог и дёрнул за собой эту тушу. Серёжа с крылечка свалился на меня, я вылез из-под него и уже ничего не соображая, на автопилоте вернулся в горевшую баню за Семёном. Я ещё помнил, как я отбросил с его груди упавшую балку, взялся за его руки и начал тащить к выходу. Всё! На этом мои воспоминания о событиях в бане обрываются.
Эпилог.
Очнулся я от слёз, капавших на моё лицо – это была Дина, а я лежал в больничной палате под капельницей. Оказалось, что я слегка обгорел, но не сильно, а, главное, надышался газами и дымами, отчего едва не окочурился. Меня вместе с Семёном вытащили подоспевшие «бойцы невидимого фронта» из горевшей бани, после чего я оказался на больничке, а Семён тоже весь в бинтах в допросной комнате. Дина откуда? – так она примчалась первым самолётом из Москвы, как только папа до неё дозвонился.
Что ещё? Мамашу нашли в одной из комнат, где она пряталась под кроватью в обнимку со шкатулкой с награбленными драгоценностями, среди которых родители Катеньки опознали серёжки и колечко дочери. Потом на следствии они с Семёном показали место, где они убивали Катеньку (убивал-то Серёжа, а Мамаша только способствовала). Я оказался ложно обвинённым и мне через 10 лет было принесено официальное извинение от Внутренних Органов. Охренеть!
На большом участке этих упырей откопали одиннадцать трупов девушек и женщин в разной степени разложения, из которых почти все были на момент убийства беременны. На следствии подтвердились ещё около 30 эпизодов убийства молодых (и не очень) женщин в Нижнем Поволжье, хотя по моим расчётам таковых на совести этой шайки было под 70. Но они уже и сами многое за эти годы забыли – кого, где и когда убивали.
С Серёжей получилось вот что: когда я его выволакивал из бани, зажав для удобства за шею, то нечаянно, и сам того не желая, заодно и придушил его – паталогоанатомы потом на вскрытии обнаружили асфикцию с переломом какой-то важной косточки. Да-да, такая вот карма настигла этого зверя. Ну, а что, и хорошо получилось: что с олигофрена (возможно, имбецила) взять?! – идиот, в общем, за свои поступки не отвечает и жил бы себе преспокойно этот Серёжа дальше в психушке до скончания веков, программу «Время» бы по телевизору смотрел. Так что обет свой и приговор убийце, садисту и насильнику я волей-неволей исполнил.
Цепочку с золотой семечкой я потом